– В таком деле, товарищ Василевский бюрократия в разумных количествах – это не помеха, – сказал повеселевший Сталин, – как говорил Владимир Ильич, «социализм – это учет». Товарищ Василевский, я уже почти поверил в 2012 год, но меня смущали и смущают словосочетание «Российская Федерация»… Хотите, я скажу вам, какие флаги на их кораблях?! Андрэевские, товарищ Василэвский, ведь так? Очевидно, в Советском Союзе послэ моей смэрти все-таки произошел контрреволюционный переворот… Но с этим вопросом мы разберемся позжэ, продолжайте дальше по Евпатории.

– Кроме ОСНАЗа, кораблей и авиации, в операции было задействована их морская пехота, – продолжил Василевский. – Четыре корабля в их эскадре оказались носителями механизированных подразделений морского десанта. Товарищ Сталин, представьте себе плавающий легкий танк, вооруженный одной стомиллиметровой пушкой и одной автоматической тридцатимиллиметровой пушкой. И кроме всего прочего, он перевозит до отделения пехоты. Двадцать таких машин – две роты – вышли на берег в курортной зоне западнее нашей полосы высадки. Еще одна рота, десять машин, вышли на берег в районе Пересыпи, восточнее нашей полосы высадки. Последняя рота атаковала город Саки и одноименный аэродром, где немедленно перекрыла дороги на Севастополь и Симферополь. К пяти часам утра совместный десант полностью подавил сопротивление немцев и румын в Евпатории, но зато давление противника на заслоны в районе города Саки все время нарастало. Тогда же пришельцы из будущего предъявили капитану второго ранга Буслаеву немца в генеральском мундире, которого «гости» представили как генерала Эриха фон Манштейна, командующего 11-й армии вермахта. Они заявили, что передадут его в руки представителям нашей разведки не меньше чем армейского уровня. А пока с ним пообщается разведотдел их соединения…

– Ничего странного, – меланхолически заметил Сталин, – это их разведка поймала Манштейна, а не наша. Это их добыча, а следовательно, у них и право первой ночи. Только вот удалось ли вам выяснить, как это им удалось, товарищ Василевский?

– Так точно, товарищ, Сталин, – ответил тот, – рейд ОСНАЗа на этих самых, на вертолетах. Цель – полный разгром штаба 11-й армии, с захватом высшего командного состава и документов. Только начальник штаба армии ускользнул. Он находился в это время в штабе одной из дивизий под Севастополем…

– Счастье никогда не бывает полным… – Сталин, забывший было об уже набитой и зажатой в руке трубке, потянулся за спичками. – Товарищ Василевский, у вас что-то еще?

– Да, товарищ Сталин, – кивнул тот. – Последнее и наиболее важное: около часа назад мне принесли вторую радиограмму, подписанную «Хроносом» – в ней сообщались итоги проделанного за ночь и был дан список немецких аэродромов, уничтоженных в течении ночи с 4 на 5 января их авиацией. Наши гости назвали это операцией «Длинная рука». Я немедленно связался по ВЧ со штабом Юго-Западного фронта и Черноморского флота и приказал выслать воздушную разведку в район указанных ими объектов. Я задержался, ожидая рапортов от летчиков-разведчиков и результатов обработки и расшифровки фотоматериалов. Товарищ Сталин, вся немецкая авиация в полосе Юго-западного фронта практически уничтожена. Фотографии сейчас везут в Москву самолетами, но понятно одно – на юге у немцев сейчас просто не осталось авиации…

Сталин решительно подошел к столу с телефонами и снял трубку аппарата ВЧ.

– Юго-Западный фронт, товарища Тимошенко, – сказал вождь. – Товарищ Тимошенко, доложите, как там у вас с активностью немецкой авиации? Не, ничего, все хорошо… Значит, сегодня с утра не летают, не бомбят и не обстреливают. Что, немцы заболели? Я вам, товарищ Тимошенко, потом расскажу, чем заболели эти немцы… – Верховный начал постепенно распаляться. – Вы мне лучше скажите, а наша авиация что, летает, бомбит, обстреливает?! Так, вот, пока нэмцы болеют, наши, здоровые, пусть летают! Все ясно?!

Бросив трубку, Сталин прошелся по кабинету.

– Эта самая «длинная рука» схватила за горло люфтваффе, – сказал он в сердцах, – а для наших войск оказалась просто рукой помощи. Это они сделали не для себя, потому что, они, наверное, могут легко сбивать любое количество вражеских самолетов. Это они сделали для наших солдат, которые такой возможности не имеют. Такой командир мне нравится; как там его – контр-адмирал Ларионов?

– Так точно, товарищ Сталин, Ларионов, – подтвердил Василевский.

– Товарищ Василевский, вы храбрый человек? – неожиданно спросил генерала Сталин, садясь за свой стол.

– Наверное, да, товарищ Сталин, – ответил тот, заметно нервничая, – и, наверное, смотря что считать храбростью.

– Это хорошо, товарищ Василевский… – Сталин что-то быстро писал синим карандашом на листе бумаги. – Потому что есть мнение, что вас нужно направить представителем Ставки в самое пекло, в штаб этого самого контр-адмирала Ларионова. Вот, отдайте эту бумагу товарищу Поскребышеву, он оформит вам мандат. У вас будут все необходимые полномочия для решения любых вопросов на месте. Если что-то пойдет не так – немедленно связывайтесь со мной лично. Ну и без этого постоянно держите меня в курсе событий.

– Когда мне вылетать, товарищ Сталин? – подтянулся Василевский.

– Если судить по тому, что происходит, то, товарищ Василевский, вылететь вы должны были еще вчера, – ответил Сталин. – Раз так все получилось, то, вылетайте как можно быстрее. – В голосе Сталина снова появился грузинский акцент: – Ми на вас очэнь надээмся, товарищ Васылэвский!

5 января 1942 года 14:00, воздушное пространство в окрестностях Новороссийска, борт транспортно-пассажирского самолета ПС-84 (Си-47)

Мерно гудели моторы самолета; генерал-лейтенант Василевский перебирал фотографии, полученные на аэродроме под Ростовым от представителя разведуправления Юго-Западного фронта. Эти фотографии стоили того, чтобы вглядеться в них внимательно. На них были видны груды исковерканного металла, которые еще вчера были боевыми самолетами люфтваффе на аэродромах Сталино, Таганрога, Мелитополя, Днепропетровска… По докладам из Севастополя, ту же самую картину представляли собой аэродромы Сарабуза, Николаева, Херсона… Немецкие самолеты выглядели так, будто их долго и старательно крошили огромной шинковкой. Кроме того, таким же исступленным ударам с воздуха подверглись несколько узловых станций Сталинского железнодорожного узла. На фотографиях было заснято месиво из разбросанных во все стороны обломков, а иногда и целых вагонов и даже паровозов, отброшенных на десятки метров от железнодорожных путей. Кое-где пылали пожары. Генерал-лейтенант пытался на скорую руку прикинуть, сколько боеприпасов, топлива и продовольствия потеряли немецкие войска. В любом случае получалось много.

Информация о ходе десанта в Евпатории пока была словесной, но вот эти фото для генерал-лейтенанта стали первым материальным подтверждением существования «гостей» из будущего. Кстати, самолет-разведчик, направляясь на Николаев, прошел над Евпаторией и эскадрой «гостей». Товарищ Сталин был прав: в рапорте летчиков было особо отмечено, что над кораблями подняты андреевские флаги. И в то же время все летательные аппараты несли на себе красные звезды. Сочетание дикое и немыслимое, почти как жареный лед.

«Гости… какие они к чертовой матери «гости», – подумал генерал-лейтенант убаюкиваемый шумом моторов, – ведут себя как хозяева в доме. Сразу же дали понять, что «это наша война, и мы будем ее воевать». И ведь не откажешь им, тут каждый штык на счету – и вдруг привалило такое вот счастье…»

Александр Михайлович глянул в иллюминатор – берег Тамани остался справа, а под крылом тянулись покрытые белыми барашками волн темные воды Понта Эвксинского. Рядом с самолетом представителя Ставки летели два истребителя Як-1 сопровождения – все, что сумело выделить командование Кавказского фронта для прикрытия столь важного перелета.

К убаюканному шумом моторов Василевскому подошел бортмеханик.

– Товарищ генерал, командир корабля просит вас пройти в кабину…

– Что там стряслось? – Представитель Ставки встал и, пригнувшись, начал пробираться в кабину пилотов.

– Вызывают Вас, товарищ генерал, по радио… – бортмеханик открыл перед Василевским дверь в кабину пилотов и протянул ему гарнитуру. – Слушайте, товарищ генерал-лейтенант…

В наушниках чуть хриплый голос повторял: «Сокол-1 вызывает самолет представителя Ставки, Сокол-1 вызывает самолет представителя Ставки…»

Пилот посмотрел на Василевского.

– Товарищ генерал, может, вернемся, от греха подальше?

– Дайте сюда, – Василевский забрал у пилота гарнитуру.

– Куда тут нажимать?

– А вот сюда, – бортмеханик вдавил клавишу, переключая радиостанцию на передачу.

– Говорит представитель Ставки Верховного Главнокомандования генерал-лейтенант Василевский. Сокол-1, кто вы?

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, – ответило радио, – говорит ведущий пары прикрытия майор Скоробогатов. Наблюдаем вас на радаре, находимся на встречном курсе, до визуального контакта осталось меньше минуты…

Пока генерал-лейтенант размышлял, летчик переключил канал связи на себя.

– Говорит командир спецборта подполковник Ольхович. Как вы сумели нас обнаружить, майор? Информация об этом полете была совершенно секретной.

– Ничего удивительного, – ответил майор, – товарищ подполковник, ваши «маленькие» так разгалделись в эфире открытым текстом, что я теперь и не знаю, для чего у них рации: для взаимодействия в бою или для пустой болтовни и разглашения секретов…

Летчик снова щелкнул тангентой.

– Понятно! – и добавил несколько слов, не публикуемых в обычных словарях. – Сокол-1, где вы в настоящий момент находитесь?

В эфире раздался короткий смешок.

– Перед вами, прямо по курсу…

Чуть выше горизонта появилась пара черных точек. Прошло несколько секунд: пять, четыре, три, два, один… В последнее мгновение точки разошлись далеко в стороны и, заложив крутой вираж, превратились в два стремительных стреловидных силуэта, которые зависли по обе стороны и чуть выше транспортника. В кабину ПС-84 проник протяжный гул и свист реактивных двигателей. Генерал-лейтенант Василевский жадно всматривался в покрытую серо-голубой камуфляжной раскраской краснозвездную машину непривычных очертаний. На его глаз, эти самолеты были лишь чуть меньше транспортного ПС-84. Практически все место под узкими крыльями было занято угрожающего вида реактивными снарядами. С непривычки Василевский долго не мог понять, где у этого монстра двигатели. Потом он вспомнил про сообщения о разработке англичанами самолета с турбореактивными двигателями, и сразу все встало на свои места… «Яки», шарахнувшиеся было в сторону при приближении «гостей», снова заняли свои привычные места в ордере.

– Товарищ майор… – Василевский вдруг неожиданно закашлялся, – как называются ваши машины?

– МиГ-29, товарищ генерал, в корабельном исполнении, – ответил Скоробогатов.

Некоторое время полет продолжался в полной тишине. Справа – Керченский полуостров, уже освобожденный Красной Армией, сменился Южным берегом Крыма, который пока еще оккупировали немецко-румынские войска.

Где то на траверзе Алушты на связь вышел майор Скоробогатов:

– Внимание, у нас гости! Незваные!

Экипаж транспортника до рези в глазах вглядывался в горизонт. Вот впереди, чуть правее по курсу, на фоне земли мелькнули четыре черных точки, набирающие высоту. Снова вышел на связь майор Скоробогатов:

– Судя по всему, 109-е мессера, идут на перехват. Извините, товарищ генерал-лейтенант, видно, не все их аэродромы подскока мы нашли и вычистили. Придется устроить показательные выступления. Итак, маэстро, музыку!

Тем временем черные точки заложили крутой вираж и стали удаляться туда, откуда пришли.

– Чего это они, майор? – удивленно спросил подполковник Ольхович. – Вроде атаковать передумали?

– Это, товарищ подполковник, называется «репутация». Тут давеча пара, майор Коломенцев – капитан Гордин, слегка размялась. Так группу «штук» и эскадрилью «мессеров» как корова языком слизнула… Хоть они и ретировались, но порка не отменяется…

– Правильно, товарищ майор, – услышали экипаж и пассажиры ПС-84 голос ведомого майора Скоробогатова, – эти ребята совсем невежливые, они даже не поздоровались!

– Старший лейтенант Галкин, – скомандовал майор Скоробогатов, – ракета Р-73, расход одна штука, цель – крайне правый… Пуск!

Слышавший все эти переговоры Василевский понимал, что все, что сейчас говорится, говорится для него, и только для него. Весь этот радиообмен – из-за того, что настоящей угрозы нет, а немцы даже побоялись сближаться с машинами из будущего, а не то чтобы вести с ними бой. Лишь только разглядев, кто именно эскортирует его самолет, они бросились наутек. Но это бегство совсем не значило, что потомки их пожалеют. Из-под крыльев обоих МиГов сорвалось по одному реактивному снаряду – изогнув дугой белый хвост дымного следа, они помчались вдогонку за удирающими мессерами. Не прошло и минуты, как на месте двух немецких истребителей вспухли белые клубки разрывов. Еще один (видимо, серьезно поврежденный близким взрывом), стал быстро снижаться, оставляя за собой жирный черный след. Последний Ме-109 ракета майора Скоробогатова настигла уже над горами. Впереди был Севастополь.

Снова ожило радио.

– Говорит майор Скоробогатов. Товарищ генерал, какой у вас конечный пункт назначения, Херсонес?

Василевский помолчал, собираясь с мыслями.

– Товарищ Сталин послал меня в качестве представителя Ставки в штаб контр-адмирала Ларионова, в первую очередь, для решения первоочередных вопросов взаимодействия между вами и частями Красной Армии. Так что мыс Херсонес мне никак не подходит. Ваши варианты, раз уж вы здесь?

– Товарищ генерал, на авианосец ваш «дилижанс» сесть не сможет, это однозначно! – ответил Скоробогатов. – Так, один момент, я проконсультируюсь со штабом.

На несколько минут в эфире наступила тишина. Тем временем авиагруппа обогнула Херсонес и направилась к Евпатории.

– Так, товарищ генерал, – снова появился на связи Скоробогатов, – контр-адмирал Ларионов предлагает вам совершить посадку на аэродроме под городом Саки – тот еще с ночи захвачен нашей морской пехотой. Там вас встретит исполняющий обязанности командира сводной бригады полковник Бережной, и введет в курс дела. После шторма, который вот-вот разразится, вы сможете встретиться с товарищем контр-адмиралом.

– Хорошо, я согласен! – Василевский посмотрел на часы: время – пятнадцать сорок две. – Взять курс на Саки.

5 января 1942 года 16:05, аэродром Саки, борт транспортно-пассажирского самолета ПС-84 (Си-47)

С борта снижающегося над Каламитским заливом самолета была прекрасно видна панорама разворачивающейся битвы. Через иллюминатор левого борта можно было наблюдать лежащую в дрейфе эскадру из будущего. Особенно выделялся громадный авианосец, по сравнению с которым все остальные корабли выглядели детьми-подростками. Василевскому даже на мгновение показалось, что он видит садящийся на палубу авианосца самолет… А может, и не показалось.

Бросив беглый взгляд в сторону выходящего на внешний рейд белоснежного лайнера, генерал-лейтенант на минуту задумался… «Что там насчет этого красавца – как его там… ага, «Колхида», сообщал капитан-лейтенант Бузинов? Вот – «Выгружают на берег боевую технику, вооружение и боеприпасы»… Раз «Колхида» покидает порт, значит, выгрузка закончена или угроза шторма стала реальной… Нет, со всеми этими морскими делами сюда надо будет вытребовать товарища Кузнецова, он Главком военно-морского флота, ему в данном случае и карты в руки… Нам бы с сухопутной тактикой и стратегией разобраться…»

Чтобы лучше видеть происходящее внизу, Василевский прошел в кабину пилотов. Впереди и слева, почти на пределе видимости, по дороге из Евпатории в сторону Сак пылило несколько десятков огромных грузовиков и танки, выглядящие внушительно даже с такой дистанции. Из-за большого расстояния, не имея возможности детально рассмотреть технику будущего, Василевский перевел взгляд направо.

Там шел бой. Особенно хорошо были видны позиции обороняющихся на подступах к селу Ивановка, что перекрывали дорогу Евпатория – Севастополь. На земле, покрытой тонким слоем снега, отчетливо выделялись изломанные линии траншей нормального профиля, знакомых штабс-капитану Василевскому еще по германской войне. Подступы к оборонительным позициям, буквально усеянные телами в серых немецких шинелях свидетельствовали о наличии у пришельцев из будущего большого количества автоматического оружия.

И танки, множество танков. Врытые в землю на линии обороны по самые башни, сконцентрированные в группы за домами…

А вот это что такое? Выглядят как танки, но развернуты там, где сам Василевский поставил бы гаубичную батарею или даже дивизион, да и огонь эти странные машины ведут, задрав стволы, подобно гаубицам или даже минометам. А еще при взгляде на поле боя поражало почти полное отсутствие огня германской артиллерии.

Генерал-лейтенант Василевский еще не знал, что станция артиллерийской разведки «Зоопарк» очень эффективно помогала огневым средствам «гостей» подавить немецкие минометные и артиллерийские батареи сразу после того, как те успевают дать один или два залпа.

Самолет снизился уже почти на уровень вершин холмов. Вот под правым крылом промелькнули позиции какой-то бронетехники, одновременно похожей на танки и на самоходные орудия.

Еще несколько секунд, толчок – и колеса самолета коснулись взлетно-посадочной полосы. И вот уже ПС-84, опустив хвост, катится по бетонке. МиГи, сделав над аэродромом круг, ушли к себе на авианосец, «маленьким» Василевский приказал садиться в Севастополе, на мысе Херсонес. Слишком много лишнего могут увидеть на земле два обычных фронтовых лейтенанта: даже беглого взгляда с воздуха хватит для того, чтобы загнать обоих куда-нибудь в дальний гарнизон.

Аэродром не пустовал: в самом конце полосы, справа, выстроились несколько винтокрылых машин с громадными винтами сверху. Они отдаленно напоминали экспериментальные автожиры, испытания которых проходили перед самой войной. С другой стороны сиротливо приткнулись Хе-126 и Ю-87 – все, что осталось на аэродроме из немецкой техники. Человек с флажками привычными жестами показал командиру экипажа, куда заруливать на стоянку. Моторы замолкли, и впервые за шесть часов Василевскому показалось, что уши у него словно заложило ватой. Бортмеханик откинул люк и опустил на землю трап.

Генерал-лейтенант спустился на бетон и глубоко втянул свежий январский воздух. Первый вдох на крымской земле пах только морем. Резкий порывистый ветер гнал по земле мелкую поземку из смеси снега и песка. По взлетной полосе к самолету направлялась большая машина, слегка похожая на американский вездеход «Бантам». «Вот именно что слегка похожая, – поправил себя Василевский, – на американца она похожа как тигр на кота».

Человек, вышедший из машины, был чуть старше Василевского, одет в пятнистую куртку защитного цвета без знаков различия и такие же штаны. И, кроме того, все в его облике говорило, что это кадровый командир с большим стажем службы и еще большим боевым опытом.

Встречающий козырнул:

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите представиться: полковник Главного Разведывательного Управления Генерального Штаба Вооруженных Сил Российской Федерации Бережной Вячеслав Николаевич, временно исполняю обязанности командира сводной отдельной механизированной бригады особого назначения… Готов ввести вас в курс дела.

– Генерал-лейтенант Василевский Александр Михайлович, – ответил Василевский, – хотя, как я понимаю, вы меня прекрасно знаете.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант – из учебников истории, там про вас много хорошего написано… – Бережной указал в сторону моря, на две черные точки, повисшие над волнами. – О, товарищ Василевский, смотрите – МиГи возвращаются, значит, шторм уже разыгрался, и посадка на авианосец запрещена.

– И что это значит? – встревожился Василевский.

– Ничего особенного, – пожал плечами Бережной. – Во-первых, МиГи сядут здесь, двух километров бетонной полосы им вполне хватит. Кстати, весьма впечатляющее зрелище. И, во-вторых, это значит, что примерно на тридцать шесть часов мы отрезаны от эскадры – именно столько в нашей истории длился этот шторм. Но не беспокойтесь, об этом мы знали заранее и хорошо подготовились. Но здесь, пожалуй, не совсем подходящее место, чтобы вести серьезные разговоры… – Бережной открыл перед Василевским дверцу автомобиля. – Давайте проедем на мой КП и там поговорим.