Пролог

– Встали!

Надсмотрщик дёрнул за верёвку, протянутую сквозь колодки, – и ряд невольников поднялся с колен.

С ними встал и Данила. Колодка больно скребнула стёртую в кровь шею. Он сдержал крик, только зашипел сквозь зубы. Не время показывать эмоции и характер. Хватит с него и поучений: что можно рабам, а что нельзя. Оставалось только терпеть. И ждать. Ждать удобного момента.

Вокруг окровавленной шеи и стёртых запястий уже роились мухи. Отмахиваться от вредных насекомых, когда тебе сковывает руки полупудовая дура, – крайне проблематично. Но Данила рассудил, что лучше терпеть неудобства и двигаться сколько есть возможности, чем потом вытаскивать опарышей из загноившихся ран. Другие невольники на насекомых почти не обращали внимания, зато недобро косились на Данилу, из-за телодвижений которого дёргались связанные верёвкой колодки. Косились, но молчали: рабам не положено выказывать недовольство и уж тем более драться друг с другом. Раб – он имущество, и за его порчу спросят с виновника. Если это другой раб, то его накажут в пример остальным.

Жара стояла неимоверная. Или же она только казалась такой тем, кто с самого утра не сделал и глотка воды. Солнце палило вовсю, на небе – ни облачка.

Невольничий рынок занимал широкую улицу, сплошь застроенную деревянными домиками, напоминавшими загоны для скота. «Товар» выстроился по обеим её сторонам.

Далеко не все невольники носили колодки, наоборот, такие были скорее исключением – кто купит «бракованный» товар. Рослых крепких мужчин продавцы собирали в «гурты», раздевали до пояса, демонстрируя покупателям физическую форму и здоровье челяди. Взрослые бородатые мужики не стеснялись: расправляли плечи, выкатывали грудь колесом, по первому требованию открывали рот, показывая зубы.

Отдельно сидели ремесленники: гончары, плотники, кожемяки. Рядом с ними – товар, изготовленный их же руками, контроль качества, так сказать.

Выделялись среди общего торга семьи. Как правило, они состояли из мужа, жены и нескольких ребятишек забитого вида, которые были готовы батрачить на хозяина за право оставить себе часть урожая.

В целом атмосфера на невольничьем рынке царила деловая. Продавцы громко кричали, зазывали покупателей, те выбирали товар. Рабы знали своё место и не бузили, старались выделиться, чтобы попасть к наилучшему хозяину. Но были и строптивцы вроде Данилы Молодцова, которых пришлось поучить послушанию и заковать в колодки.

Данила, выбившись из сил, решил передохнуть, тем более что мухи вроде бы переключились на менее привередливых невольников. Молодцов косился на «хозяина» – купца, что выкупил его у перекупщика, тот же в свою очередь приобрёл Данилу у деревенского старосты и его разбойников. А может, и не разбойников, а просто местных жителей, позарившихся на бесхозный «товар». Купец беседовал с таким же, как он, по виду торгашом. Оба – пегобородые, несмотря на жару, в толстых красных кафтанах, кожаных штанах и высоких шапках. Солидные животы охватывали богато расшитые бисером ремни, на которых висели ножны с широкими тесаками. Купцы оживлённо беседовали, косясь на вереницу невольников. Даниле вскоре надоело это зрелище, он вздохнул, закрыл глаза и вспомнил, как оказался в столь плачевной ситуации.

Глава 1

Встреча с истоками

Очнулся Данила Молодцов в лесу, обыкновенном хвойном лесу. Только воздух показался ему необычайно свежим и чистым. Как он угодил в лес, Данила вспомнить не мог. Последнее его воспоминание было о том, как он жарил шашлыки на дне рождения друга Кольки Васильева. Напиться до беспамятства, а потом забрести в чащу они по идее не могли – признаков похмелья Молодцов не ощущал. Решив пока не заморачиваться вопросами без ответов, Данила отправился на поиски людей или следов их пребывания. Вокруг рос низкий кустарник и, как ни странно, не наблюдалось никаких бутылок, окурков, презервативов и прочих «спутников» отдыха на природе. Молодцов грешным делом подумал: уж не лунатик ли он. И тут же услышал журчание воды. Обрадовавшись, пошёл на звук и буквально через пять минут вышел на берег ручья глубиной по колено. Вода в нём была прозрачной, холодной и очень вкусной. Родничок, наверное, бил где-то неподалёку.

Умывшись и напившись, Молодцов пошёл по течению и вскоре увидел оставленную рыбацкую снасть: мокрую сеть из толстых нитей. Ускорив шаг, Данила за поворотом ручья встретил и хозяев сети, непринуждённо варивших уху из браконьерски наловленной рыбы. Трое мужиков в льняных дерюгах настороженно уставились на путника. Данила был не из рыбнадзора, уху не сильно любил, а вот узнать, как добраться до ближайшего шоссе, был не прочь, поэтому он вскинул руки в приветственном жесте и, улыбнувшись, поздравил рыбаков с уловом.

Мужики на поздравление не ответили, встали, приосанились. Все трое походили друг на друга, как братья: невысокие (Даниле по плечо), но коренастые, желтоволосые, с короткими соломенными бородами.

«Староверы, что ли?» – подумал Данила, уж больно вид у мужиков был какой-то… древний.

Чем-то они смахивали и на самого Молодцова. Тот тоже был блондином, но кучерявым, круглолицым и пухлогубым, голубоглазым, немало времени уделял физической форме и здоровью. Всего этого хватало, чтобы произвести впечатление на женщин.

Тройка рыболовов на внешность Данилы внимания не обратила. По виду старший из них не слишком радушно бросил:

– Сам кто таков, откель идёшь?

– Откуда я иду, я бы сам хотел знать, – игнорируя тон рыбака, весело отшутился Молодцов. – Зовут меня Данила. Мне бы до жилья или дороги какой добраться, а дальше я уж сам.

– До жилья добраться? Эт можно, пошли с нами.

Не понравилось Даниле, ни как он ответил, ни как смотрел. Взгляд не соответствовал словам.

– Да не надо, – вежливо ответил Молодцов, – я сам дойду. Вы только объясните, куда идти. Или лучше на песке нарисуйте.

– Вона как! А если мы тебя к посаднику сведём да узнаем, кто ты да откуда? – На этот раз даже намёк на радушие в интонации рыбака пропал.

Эта фраза и тон вывели Данилу из себя.

– Сводилки коротки окажутся, – процедил он.

– Чего?

– Сводилки, говорю, у вас между ног коротки окажутся.

Для наглядности Данила помахал своей ладонью в районе паха, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что он имеет в виду под «сводилками».

Наглый рыбак отреагировал неожиданно и чрезвычайно активно. Глаза его вытаращились, борода встопорщилась, и он с криком ринулся на обидчика. Данила, конечно, удивился такой болезненной реакции на безобидную подколку (хотя кто их, староверов, поймёт), но не испугался – уж больно непрофессионально пёр на него мужик. Молодцов даже не стал уходить с линии атаки, просто выбросил ногу пяткой вперёд. Она угодила как раз в то место, к которому столь трепетно относился его собеседник. От удара мужик остановился, вытаращенные глаза ещё больше выпучились, рожа покраснела, и он без звука рухнул в песок. Его друзья – или братья? – отреагировали более спокойно и умно: один схватился за топор, второй за нож, и оба направились к Молодцову.

То, как они двинулись, очень не понравилось их гостю. Во-первых, в движениях угадывалась привычка к совместной драке. Во-вторых, опять-таки по тому, как они уверенно шли, Данила понял: его идут не брать на понт, не избить, а именно укокошить.

Ну ладно, Молодцов хоть в спецназе не служил и чёрный пояс не носил, знал достаточно способов остановить агрессора, не уступавших в эффективности каратешным приёмам.

Мужики медленно приближались к Даниле: с топором обходил справа, а с ножом шёл по прямой. Молодцов сделал вид, что собрался отступать, и вдруг сымитировал атаку вперёд. Враг с ножом отшатнулся, а Данила метнулся вправо. Сбил удар топора, нацеленный ему в ногу, схватился за топорище, ребром ладони расквасил нос его хозяину и, не останавливая движения, повёл руку вверх, вздёрнул голову недруга. Большой палец вдавился в глаз, удар в челюсть, подсечка. И топорник, дрыгнув ногами, шмякнулся на речной песок рядом с собратом.

Данила резко присел, встретил набегающего сзади рыбака с ножом ударом ноги – снизу вверх, в бедро. Противник отшатнулся, лицо его перекосило от боли.

«Не будешь нападать на мирных людей», – злорадно подумал Данила.

Вскочил, легко обошёл противника слева (у того нога еле двигалась), поставил того на четыре точки ударом в коленный сустав и успокоил ударом в затылок.

– Так-то, – удовлетворённо сказал Молодцов, отряхнув руки.

Правда, как добраться до жилья, он так и не узнал. Приводить в чувство своих собеседников и снова у них выуживать информацию не хотелось.

– Ну ладно, люди есть, стало быть, и цивилизация есть. Авось, не в тайге, прорвёмся.

Ободрённый этой мыслью, Молодцов двинулся вниз по течению. Маршрут оказался тот ещё. Ручей, как назло, петлял, берега были заболочены, а чуть дальше в лесу – непролазный бурелом. Дорогу облегчало то, что тропинка, по которой шёл Данила, была хоженой: в топких местах проходила дорожка из поленьев, а через притоки ручья были перекинуты брёвнышки.

Изгваздавшись в грязи по уши, Молодцов вышел на более-менее нормальную дорогу к вечеру. Это был прорубленный в лесу тракт, по которому тянулись две тонкие колеи, явно от тележных колёс.

Обрадованный этим признаком «высокой» цивилизации Данила решил, что на этом его приключения и закончились. Завтра он выйдет к жилью, договорится с местными колхозниками, и те доставят его домой. А пока надо как-то устроиться на ночлег.

Развести костёр было нечем. О том, чтобы пойти в темноте пособирать грибы-ягоды, тоже не могло быть и речи. Но Молодцов был уверен, что завтра с утра сможет поесть досыта. Пока же соорудил примитивный шалашик из хвойных веток, снял мокрые насквозь кроссовки и улёгся спать.

Данилу отличало от прочих людей то, что он всегда легко принимал окружающие обстоятельства как данность, без всяких рефлексий и переживаний, но при этом не сидел сложа руки, а пытался подстроиться под ситуацию или подстроить ситуацию под себя. Взяточник-профессор? Не беда, будем сдавать экзамен через директора кафедры. Старшеклассники деньги трясут? Найдём спортивную секцию, где научат постоять за себя. Вот и сейчас Молодцов решил заниматься насущными делами, а не размышлениями вроде: да как же я сюда попал, что же это такое и тому подобными.

Другой чертой характера Молодцова, крайне раздражавшей его родителей, было то, что, добившись желаемого, он никогда не шёл дальше. Комфортно устроившись в новых жизненных условиях, Молодцов расслаблялся и жил в каком-то своём, ведомом только ему ритме. Мог изнурять себя тренировками в спортзале, отрываться в клубешниках или неделями ничего толкового не делать. Данила что-то менял в жизни, только если ощущал некий внутренний толчок. Кстати, повинуясь именно этому чувству, он и пошёл на день рождения малознакомого приятеля своего друга, после которого невесть как оказался в диком лесу, полном староверов.

Свои двадцать шесть лет жизни Данила прожил легко, без особых напрягов, но и без достижений. Закончил школу, почти без блата поступил в университет на менеджера. В те времена никто не знал, что это слово значит и чем люди этой профессии занимаются. Отчасти поэтому вся молодёжь и хотела стать менеджерами.