– Только сиськи! – отозвался Торгильс-хёвдинг. – Потом, когда я пошурую во всех ее дырочках! – Он облизал щеку маленькой француженки и довольно заухал.

Хальфдан мгновенно оказался на ногах. Уже с мечом в руке. Правило сдавать оружие перед пиром вождей, естественно, не касалось.

Я испугался. Рагнарссон, даже в гневе, не станет рубить собственного человека, а вот несчастную девочку – запросто. Нормальный норманский выход из положения. Выбрал – забирай. О том, что она должна быть живой, договора не было.

– Торгильс! – поспешно закричал я. – Если тебе так нужна эта девка, я могу ее уступить. Надо же и тебе победить кого-нибудь, пока мужчины сражаются с мужчинами. Ладно уж, Торгильс-хёвдинг, забирай ее себе. Яви свою храбрость с противником, который тебе по силам!

Сначала я хотел сказать не «по силам», а «под стать», но вовремя вспомнил, что сравнить викинга с женщиной – всё равно что матерого уголовника козлом обозвать. А я не хотел выйти за рамки обычной застольной шутки.

Мы бы еще попикировались пару минут, но в итоге девушка досталась бы мне, потому что ярл слово дал, как-никак. И Торгильс по-любому оказывался неправ.

Но вышло не так, как я планировал.

Дело в том, что, пока я толкал свой монолог, народ в зале притих. Интересно же. Так что заканчивал я свое заявление, считай, в абсолютной тишине. И едва я смолк, Тьёрви-хёвдинг сказал кому-то из своих:

– А неплохо пошутил Черноголовый. Быть теперь Торгильсу Женобойцей.

Сказал-то он тихо, да вот услышали все, включая и самого Торгильса.

Матерый головорез, прошедший черед десятки битв и сотни схваток, старина Торгильс был не только опытный вояка, но и далеко не дурак. Дураки не становятся хёвдингами.

Если бы не реплика Тьёрви, наша «битва» так и осталась бы словесной. Но Тьёрви (не исключаю, что сознательно) всё испортил. Теперь Торгильс не мог даже убить девушку, потому что уж тогда он точно бы заработал новое прозвище. Да такое, что и над внуками его посмеивались бы.

Торгильсу-хёвдингу сразу стало не до смеха.

И задор его тут же трансформировался в жажду крови.

Моей.

Будь он каким-нибудь дренгом, молодым и горячим, схватил бы что под руку попало и кинулся на меня. Но он был – хёвдинг. То есть с головой дружил и умел сохранять хладнокровие даже в самые острые моменты.

Потому он отпустил маленькую француженку, отодвинул от себя – бережно! – поклонился слегка Хальфдану, уже опустившему меч, и попросил очень вежливо:

– Дозволь мне, ярл, показать Ульфу Черноголовому, как я убиваю мужей!

Грамотно. Бросить мне вызов на пиру, в присутствии старших по званию и моих сопалубников из-за «безобидной» шутки – потерять лицо. Он – хёвдинг. Я – простой хускарл. У него – двадцатилетний воинский стаж. У меня чуть больше года. Хёвдингу положено быть снисходительным. На пиру. Но поучить меня он может. Даже – со смертельным исходом.

Хальфдан поглядел на Хрёрека. Мой ярл кивнул. Он был не против. Что за праздник без драки? Да и во мне он, надо полагать, уверен. Или – в моей удаче?

«А как насчет тебя?» – мысленно поинтересовался Хальфдан.

Я правильно понял его взгляд и тоже кивнул. Мол, желает мне Торгильс показать какие-нибудь полезные приемчики, так я не против. Почему бы и не поучиться у хорошего человека?

– Если Торгильс-хёвдинг не хочет учить меня убивать голыми руками, я хотел бы взять свой меч, – сказал я.

Тут все разом заорали восторженно. Поединок, блин!

А я поймал взгляд маленькой француженки… Не то чтобы благодарный… Поспорили два варвара-язычника, кому она достанется… За что тут благодарить? Но, скажем так, взгляд заинтересованный.

Поймал – и подмигнул. Сейчас ты уверена, детка, что мы с Торгильсом – одной звериной породы. Но я надеюсь, что у меня будет возможность убедить тебя в обратном.

Щит и меч. Пора, пора мне привыкать к традиционной экипировке викинга-поединщика.

Торгильс – аналогично. Щит, меч, шлем, панцирь… Сказал бы, что всё – стандартное, только тут стандартов не бывает. На нашем уровне – только эксклюзив. Помнится, когда-то давно (прошлой осенью) мой раб Хавчик сказал, что серьезные люди не покупают готовых сапог. Так вот: к оружию это тоже относится. Возьмем, к примеру, щиты. Круглые, с умбонами и оковкой по краю, усиленные металлическими полосками, расходящимися от центра, в основе – одинаковая древесина, технология сборки – один в один… Даже начертанные защитные руны – практически одинаковые. А вот возьми я в руки щит Торгильса – совсем не то, что мой собственный. И дело не в том, что он – больше и чуток потяжелее. Баланс совсем другой. Другая форма рукояти, инерционность тоже… Конечно, я и Торгильсовым щитом мог бы работать. Точно так же, как мог бы вместо Вдоводела кусок арматурины взять. Настоящий воин способен сражаться любым оружием, хоть гайкой на веревочке. Но мои боевые качества от такой замены снизились бы в разы. Всё – индивидуально.

Сходились осторожно. Оба плотно покушали и порядочно приняли на грудь. Но в считаные секунды адреналин вымыл из крови алкоголь. И у меня, и у Торгильса тоже. Судя по тому, как он аккуратно и расчетливо двигался.

Всё же приятно быть в центре внимания. В зале – под тысячу человек. И все, включая монастырский клир, глаз с нас не сводят. Братья-викинги так и поддерживают громко. Наши – меня, Хальфдановы – своего хёвдинга.

Я не реагирую. Сейчас мой мир – полсотни квадратных метров мозаичного пола, освобожденных под развлечения, и кудлатый бородач, глядящий на меня из-за края щита. Я контролирую не только взгляд – всё. В первую очередь – ноги. Жаль, что щит закрывает большую часть туловища и всё, что выше колен. Положение бедер противника могло бы подсказать моему подсознанию формат будущей атаки.

Кружим по гладкому полу, четко держа дистанцию.

Норманы орут, воодушевляя, но никто не торопит. Все – бойцы. Все всё понимают.

Мы с Торгильсом никогда не сходились даже в спортивном варианте. Я – известный боец. Он вообще хёвдинг… Малейшая оплошность – и кирдык.

Я не боюсь. Верю в свой талант и в свою удачу.

Надо полагать, Торгильс тоже уверен. Столько лет – в «бизнесе». Конечно, он уверен… Но не спешит. Потому и жив, надо полагать.

Ладно, начнем, благословясь!

Короткий выпад – и провоцирующий уход назад с чуть приоткрывшимся боком…

Меч Торгильса сверкнул в атаке… И был тут же перехвачен щитом, а я… попался!

Вместо того чтобы парировать мою «встречку», Торгильс прыжком сократил дистанцию и с небольшим вывертом приложил меня щитом по щиту. Да так ловко, что я сам сбил собственную атаку и подставился, открыв левую ногу… Ух, как больно! Я аж зубами заскрипел!

И сразу – новый удар щита. По зубам. Быть бы мне таким же щербатым, как Торгильс, но, к счастью, я успел принять на собственный щит…

И перекрыл сам себе обзор!

Лязг! На этот раз от боли свело правое плечо… И – сильный толчок отбросил меня назад. А Торгильс! Черт! Ему весело!

– Что, Черноголовый? Признай: я не только с женщинами умею! А уж всяких мелких волчат оттаскать за холку!..

Викинги ржут. Им, блин, тоже весело. Даже моим братьям по хирду.

А я запоздало соображаю: нога-то у меня на месте! И кольчужка на плече – в целости. Вывод? Злодей и разбойник Торгильс не хотел меня убивать. И калечить тоже. Меч у него боевой. Так же, как у меня. Силу обоих ударов я очень даже прочувствовал. Он запросто мог бы ногу мне отрубить. И плечо просечь как минимум – до кости. Но не отрубил и не просек. Потому что бил – плашмя. То есть… Ну да! Это же не поединок! Это игра! Вот почему наши ярлы были так спокойны…

Я почувствовал, как кровь прихлынула к щекам. Игры у норманов – жестокие. Но – по правилам. Игры. А я-то дрался – всерьёз!

Пока у меня в голове крутились посторонние мысли, Торгильс ждал. Моего решения.

У меня два варианта. Сдаться, сохранив лицо, ответив какой-нибудь подходящей шуткой. Или – продолжить игру.

Конечно, продолжить! Мы же только начали!

И я бодренько похлопал Вдоводелом по щиту. Продолжим, уважаемый!

Торгильс радостно захрюкал – мужик любил хорошую драку. И попер на меня. Хотя нет, не попер – пошел четко и точно. Экономные движения, ни одного лишнего жеста, ни одного прокола… Нет, не зря его назвали хёвдингом. Это, блин, совсем другой уровень. Повыше моего, пожалуй. Ни единой ошибки, ни одной щелки в обороне. Притом что любая моя оплошность тут же будет поймана и наказана.

Я почувствовал искушение: бросить щит и продолжить единоборство в более привычном маневренном варианте.

Удержался. Не факт, что это даст мне преимущество. Хотя… Идея бросить щит… Именно бросить… В этом что-то есть.

Пока же я отступал. И оборонялся. Тоже очень аккуратно. Без ошибок. Торгильс оценил. Проворчал что-то одобрительное… Мне он тоже начинал нравится. Такой… обстоятельный мужик. Вернее, головорез.

Есть! Я дождался своего момента! Резко сброшенный с руки щит врезался Торгильсу в левую лодыжку. Он не успел. Не ждал, что я использую щит как снаряд. Ему бы просто ногу убрать, но он не захотел останавливать атаку, попробовал защититься собственным щитом и опоздал совсем чуть-чуть. Но – опоздал. Досталось ему неслабо. У меня бы от такого удара точно перелом случился. У Торгильса кости попрочнее… Но равновесие он всё же потерял. На долю секунды. А я – воспользовался. Мой любимый удар ногой в щит. С прыжка. Снизу под умбон… И Торгильс грянулся на пол. С грохотом и лязгом. Вдобавок получив краем щита по челюсти.

Настоящий рыцарь, конечно, дал бы ему подняться. Но я – не рыцарь, а простой викинг. Потому едва Торгильс оказался на полу, как моя нога придавила к мозаике его правую руку, а меч нырнул под бороду и легонько царапнул шею…

А в следующий миг я уже протягивал ему свободную руку – помочь подняться.

Принял. Вскочил бодренько. Продолжим?

Нет, с ножкой у хёвдинга – не очень. Болит ножка. Очень.

Торгильс, конечно, виду не подал. Кинул меч в ножны, ухмыльнулся, дохнул смрадно:

– А волчонок-то – с зубками!

– Девку-то – уступишь? – негромко поинтересовался я.

– Что, глянулась?

– Есть немного.

– Ну так забирай! – расщедрился Торгильс. – А славно мы с тобой схлестнулись, Черноголовый! Проводи меня, а то что-то в ногах слабость. Видать, стар стал Торгильс, чтобы пить, как прежде. Эх, было бы не вино это глупое, а наше доброе пиво!..

И заковылял к своему месту, тяжело опираясь на мое плечо. Неужели я ему все-таки сломал ногу?

Девочку звали Селестиной, и шевалье Жилю она доводилась двоюродной племянницей. Был у нее и жених: тот самый парень, который порывался отнять ее у Торгильса.

Очень хорошенькая девочка с ласковыми и умелыми руками. Помогла мне обработать многочисленные ссадины и синяки. Нет, секса у нас не было. И не потому, что мне – не хотелось. Да, денек выдался тяжелый. Но не настолько… И уверен: малышка, уютно устроившаяся в моих объятиях, не стала бы противиться. И дрыхнувший на полу Вихорёк тоже не стал бы помехой – паренек спал без задних ног.

Но едва мои губы ощутили нежную кожу девичьего горлышка, как мое же боковое зрение зафиксировало некий мистический силуэт.

Старина Белый Волк глядел на меня весьма неодобрительно. Морщил морду и демонстрировал зубки.

Не понял! Какое дело высшим силам до моих маленьких развлечений? Или это глюк на почве слишком долгого воздержания?

Я мигнул – и белый призрак пропал. Но вместе с ним пропало и желание. Разом заныли все полученные за день повреждения…

Я отодвинулся, и замершая пойманной птичкой француженка тихонько вздохнула и расслабилась.

И заговорила. Быстро и не очень внятно, поскольку спрятала личико где-то в районе моей бороды. Так что понимал одно слово из трех. Но смысл уловил. Меня благодарили. И за спасение от чудовища. И за деликатность по отношению к девушке, обещанной другому (или типа того), и за тепло… Да, именно так: за тепло. Эту фразу я понял целиком. И тут ж вспомнил другую историю и другую девушку. Та, другая, из двадцать первого века, была мало похожа на эту. И говорила совсем другое…

– Тебе, Коля, плевать на других! Твоя машина тебе и то дороже, чем я!

– Интересная формулировка, Мариш, – заметил я. – Можно подумать, мой круг общения – ты одна.

– Не цепляйся к словам! – Подружка сердилась, и ей это шло: щеки разрумянились, глазки блестели, грудка соблазнительно вздымалась. – Я не глупее тебя!

Вероятно, это правда. Бакалавр-психолог, заместитель начальника отдела кадров серьезной фирмы, умна, решительна и при этом весьма недурна внешне. Даже то, что она всё время пыталась рулить, нам не очень мешало. Главное – не относиться к этим попыткам всерьез.

И насчет машины она права. Моя «импреза» обошлась мне почти в два миллиона. Мариша – существенно дешевле.

– У тебя нет друзей! – заявила моя подружка. – Одни приятели! Тебе даже на родителей наплевать! Им нет дела до тебя, а тебе – до них!

– Почему ты так решила? – Я даже удивился.

– Мы с тобой полгода вместе, а ты ни разу с ними по телефону не говорил!

– Ты уверена?

– Во всяком случае – при мне!

– У них свои дела, у меня – свои, – я пожал плечами.

Да и зачем телефон, если есть скайп.

– Вот именно! У тебя есть ты и твои дела! И всё!

– А как насчет тебя?

– А меня у тебя – нет! – отрезала Мариша. И скрестила загорелые ножки. – Мною ты только пользуешься! Даже сейчас ты меня совсем не слушаешь. Только и думаешь, как бы меня трахнуть!

– А ты об этом не думаешь? – улыбнулся я.

Мариша смутилась и даже опустила глазки. Потому что я – угадал. Еще бы! За полгода я ее неплохо изучил.

– Всё! – воскликнула Мариша, вскакивая с диванчика и гордо вскидывая подбородок. Она приняла решение. – Я ухожу! Не звони мне больше! Найди себе какое-нибудь другое тело, чтобы его трахать! С меня хватит! С тобой холодно, Николай! Я ухожу, потому что не хочу стать таким же куском льда, как ты!

Всунула ножки в туфельки и бросилась к двери, пока я не успел возразить. Последнее слово – это важно.

Я не стал ее ловить на полпути. Хотя мог бы.

– Ключ оставь на тубочке! – крикнул я вдогонку.

И она снова появилась в дверях. Как я и предполагал.

– Держи свой поганый ключ! – Будь у меня похуже реакция, схлопотал бы точно в переносицу.

Всё. Сбежала. Красива, умна, темпераментна. И последнее слово – за ней.

А я – такой холодный, расчетливый мерзавец… Если забыть, с чего начался наш разговор. А начался он с того, что я предложил встретить Новый год на горнолыжном курорте в Чехии, а Мариша нацелилась на шоп-тур в Эмираты.

И всё-таки она меня задела. «С тобой – холодно!»

Наверное, со мной действительно было холодно. Элегантной и прагматичной Марише. И многим другим. Во многом она была права. Николая Григорьевича Переляка в первую очередь интересовал Николай Григорьевич Переляк. Не она первая мне об этом говорила.

«Ты – волк-одиночка, – сказал мне в свое время любимый тренер по фехтованию. – Команда тебе не нужна».

А сколько раз моя собственная матушка обзывала меня самодовольным эгоистом? Да не счесть! И каждый раз, когда ее планы не совпадали с моими.

С отцом было проще. Ему от меня ничего было не нужно. Даже когда я сам предлагал. Ему было вполне достаточно того, что я – есть.

Но до Мариши никто не говорил мне, что со мной – «холодно»…

И до этой французской девочки, которая сейчас мирно спала, уткнувшись носиком мне в шею, никто никогда не говорил, что со мной «тепло».

Ночь прошла относительно спокойно. Пару раз кто-то колотился в двери и орал всякую непотребщину, но я, не открывая, направлял горлопана к воронам, и тот удалялся. И еще беспокоили вошки, обитавшие в мягком монашеском тюфяке.

Пришлось утром устраивать санобработку. Себе и Вихорьку заодно.

А в целом хорошо прогулялись. У меня серебра уже столько, что зараз не унести. А ведь поход только начался…