Глава третья

Господин Мичиков, преуспевающий коммерсант, расстегнул ширинку и с наслаждением пустил струю в фаянсовую пасть. Хорошо. Все хорошо. Дела хорошо. Девочки хорошо. Водочка, ух хороша! «Ах, варьете, варьете, шум в голове…»

За мурлыканьем струи, уходящей в белоснежный зев, за приятными мыслями господин Мичиков не услышал, как в чистенький туалет ресторана «У Манежа» вошли еще два господина. А третий почему-то остался снаружи, прикрыв дверь и прислонившись к ней широкой спиной.

Два господина встали справа и слева от Мичикова, но расстегивать штаны не стали.

– Здорово, алкаш,– сказал один из них, Василий Пятиралов, ласково именуемый друзьями «Вагоновоз».

Мичиков глянул – и враз сбледнул с лица.

– Чё не здоровкаешься? – спросил Пятиралов.– Язык проглотил?

И сунул коммерсанту поддых.

Мичиков отпал в руки второго господина, а тот, взявши Мичикова за редеющую шевелюру, деловито окунул его личиком в писсуар.

– Покаж,– бросил Василий напарнику через пару минут.

Тот разогнул Мичикова и продемонстрировал Пятиралову мокрую перепуганную физиономию коммерсанта.

– Ну, что видишь? – поинтересовался Василий.– Херово тебе?

Мичиков пробормотал нечто согласное.

– Не,– расплывшись в широкой улыбке, заявил Вагоновоз.– Это еще не!

И несильно ткнул коммерсанта в нос. Кровь в два ручья хлынула на белую манишку.

Василий извлек из кармашка Мичикова носовой платок, промокнул заботливо юшку.

– Денежки брал? – осведомился Василий ласково.– А отдавать, значится, дядя Федя будет?

– Вагоновоз, шухер,– негромко предупредил напарник.

Пятиралов обернулся и обнаружил позади субъекта в синей замызганной униформе и совершенно безобразной шапочке, надвинутой на самые брови. Щеки и подбородок субъекта заросли двухнедельной щетиной; короче, вид – самый ханыжный.

Пятиралов умом не блистал, но соображал быстро. Как и полагается мастеру спорта по боксу в тяжелом весе. И прикинул: если ханурик вошел в дверь, значит, друган, оставленный на стреме, его не остановил. А если не остановил, значит, не смог, а если не смог…

Кулак Пятиралова пушечным ядром метнулся в голову субъекта.

Пок! – голова самого Пятиралова дернулась назад, а затылок выплеснулся в лицо Мичикова.

Коммерсант сдавленно пискнул.

– Отпусти его,– негромко приказал субъект.

Напарник Вагоновоза выпустил коммерсанта. Мичиков и лишенный мозгов Пятиралов повалились на пол почти одновременно.

Глазок глушителя уставился на дружка Пятиралова.

– Бумажник,– коротко бросил субъект, протягивая левую руку.

– Счас, мужик, мигом, полная спокуха,– быстро забормотал напарник Вагоновоза, сунул руку за пазуху… и выдернул пистолет. Так и так не жить!

Пок!

Рука пятираловского дружка переломилась в локте, пистолет лязгнул о кафель.

Пок!

Еще одна порция мозгов расплескалась по стене.

Субъект поднял пистолет и опустил в карман, затем достал бумажник убитого и отправил туда же. Аналогичную операцию проделал над телом Вагоновоза.

Мичиков взирал на человека в синей спецовке мутными от ужаса глазами.

«Застрелит,– лихорадочно думал он.– Наверняка застрелит. Свидетель».

Убийца остановился над ним. Вид у Мичикова был непрезентабельный. Средний человек сблевал бы от этого вида в шесть секунд. Но убийца, вероятно, привык.

– Бумажник,– спокойно сказал он.

Будь у Мичикова пистолет (и смелость в придачу), он бы наверняка последовал примеру пятираловского дружка и враз рассчитался бы со всеми долгами. Но пистолета не было, и коммерсант дрожащей рукой протянул убийце бумажник.

Человек опустил его в карман, туда же уронил пистолет и, ни слова не сказав, покинул помещение. Три минуты спустя Мичиков вышел из туалета, перешагнул через третий труп и явил свой забрызганный кровью и мозгами лик достойнейшей «уманежной» публике.

Три часа спустя, умытый и переодетый, он давал показания.

Убийцу он не описал. Сказал: не видел, поскольку лежал мордой вниз. Береженого Бог бережет. И долг Мичиков отдал на следующий же день. Что, впрочем, не вернуло ему удачи. Через пять дней сильно обезображенный труп коммерсанта прибило к берегу неподалеку от Лисьего Носа.

– Спортсмен? Это Абрек. С тебя причитается.

– Узнал? – обрадовался Андрей.– Кто?

– Ты не поверишь.

– Кто?

– Нет уж, приезжай. Хочу видеть твою физиономию.

Тротуар перед входом в фирму был так густо заставлен машинами, что Ласковин сумел приткнуться только за углом. Вывеска тоже сменилась. Появилась приписка. «Рослагбанк. Обмен валюты. 2 этаж».

И охранник у входа, немедленно притормозивший Ласковина.

– Куда?

– В «Шлем».

– Зачем?

– Работаю там,– начиная сердиться, сказал Андрей.

– Что-то я тебя не помню. Оружие, газовое, огнестрельное, средства самозащиты? Предъявить.

Андрей подавил искушение «предъявить». Ои-цки в челюсть.

– Вон телеком,– ткнул он.– Позвони и скажи: Ласковин пришел.

Абрек спустился лично.

– Ты что ж, жопа, сотрудников моих не пускаешь? – рыкнул он.

– Откуда ж я знаю, что сотрудник? – возразил охранник.– Он же не предъявил.

– Посмотри на него внимательно,– Абрек взял охранника за загривок и развернул в нужном направлении.– Это Спортсмен. Запомни и заруби на носу.– И подмигнул Ласковину.– Страна должна знать своих героев! Пошли.

Ласковина он сразу повел в кабинет.

– Потом, успеете еще,– бросил он Фариде и курьеру Славе, желавшим пообщаться с Андреем.

– Ну? – спросил Андрей, когда Абрек запер дверь.

– Сядь.

– Кто?

– Гришавин.

И целую минуту любовался произведенным эффектом.

– Точно? – недоверчиво уточнил Андрей.

– Сто процентов. У меня брательник осенью откинулся. Теперь у Гриши в охране. Желаешь подробности? Тогда слушай…

– Кого на место Берестова поставим? – спросил Гришавин.– Идеи есть?

– Хрен знает? Может, Ермолу? – предложил Короед.

– Не пойдет. Исполнитель. Вот Корвет бы подошел. Да, жаль человека. Как не вовремя умер.

– Я тут кинишко видел,– сказал Короед.– Про призраков. И там все в точности, как с Корветом. Призрак понимаешь, такой. За сердце – хап. И концы. Ни хрена. Никаких следов. Пока его один экстрасенс не прижучил.

Голая чернявая девка убирала со стола. Короед покосился на нее и вдруг ловко щипнул за интим.

Девка шлепнула гостя по руке.

– Не лапай,– недовольно пробурчал Гришавин.– Она тут не для егзды, а для дизайну. Ты лучше проясни насчет Корвета. Только не надо двигать про призраков. Может, тебе кассету воткнуть, где этот Спортсмен Хана мочит? Призрак, бля!

– Да видел я! – отмахнулся Короед.– Как раз та тема. Помнишь, как он его башкой вниз киданул? Человек так не может.

– Человек все может,– наставительно произнес Гришавин.– Я читал: один мужик на хребте четвертьтонный сейф пер полкилометра.

– Написать всякое можно! – Короед пренебрежительно махнул рукой.– Я сам, бывало, такое для прокурора писал!

– Призрак, бля! – повторил Гришавин с прежней интонацией.– А Берестов с ребятами?

– А при чем Спортсмен? Его ж там не было. Алиби – сто процентов. Он в это время того доктора-целителя мочил. В порядке самозащиты! – Короед хихикнул.– И маслину схлопотал. Ты ж сам проверял. Причем, мусора – без вопросов. Обоюдная разборка. Виноватых нет, одни трупаки.

– Не верю,– покачал головой Гришавин.– А без вопросов, потому что уплочено. Мной. Ты хоть видел, как Берестов стрелял?

– Ну.

– С завязанными глазами, бля, в колокольчик.

– Ну.

– Гну! Ствол у него в руке нашли. И обойма наполовину полная. А убили его руками!

– Да не было там Спортсмена!

– Не верю! Баба – его, так? Теперь слушай меня, как оно было. Подвалили наши. И левые. Схватились. Наши замочили тех. А потом пришел он. Положил наших, сам – в тачку и лепить отмазку. Похоже?

– Ну, вроде того… – не слишком уверенно проговорил Короед.

– Такой кадр! – с завистью произнес Гришавин.– Вот кого я бы вместо Берестова поставил.

– Ну?

– Но – сомнительный, не рискну… – огорченно сказал «крестный тобольский папа».– Что-то свербит в селезенке.

– Тогда надо мочить,– уверенно заявил Короед.– За Берестова. За Корвета.

– Корвет под вопросом,– возразил Гришавин.– Это первое. Второе: кто мочить будет? Если он даже Берестова шлепнул, можно сказать, мимоходом.

– Тоже проблема! – фыркнул Короед.– Хошь организую? У Мухаммеда есть девка-эстонка. Из СВД за километр хрен у мухи отстрелит. Насчет Корвета тоже могу проверить. Колдун есть один. Должника мне искал.

– Не кизди. Серьезный разговор.

– Так нашел же, бля! Конкретный колдун, рабочий! Хошь приведу? Дай ему фотографию Корвета, он тебе все обскажет.

– Да чушь это! – без прежней уверенности пробурчал «крестный папа».– А, хрен с ним, веди!

– А эстонка?

– С ней повремени. Успеем.

– Вот такая тема,– Абрек развалился в кресле, крайне довольный собой.

– А дальше? – спросил Андрей, напротив, весьма обеспокоенный.

– Дальше еще веселее. Короед привел колдуна. Прикинь, Андрюха, бывший второй секретарь райкома КПСС – и колдун! Круто, да?

– Давай, не тяни! – нетерпеливо воскликнул Ласковин.

– Спокойно, кореш, на тот свет не опоздаем! – Абрек загоготал, но потом смилостивился: – Ладно, поехали дальше. Колдун этот как зыркнул на фотку Корвета, так сразу заявил: «Этот человек умер неправильно!» Каково? Умер неправильно! Андрюха, скажи как другу: ты его положил? Спокойно! У меня «жучков» нет!

– Я,– признал Ласковин.– А Берестова – нет.

– Ну, про Берестова это Гришкины заморочки. Я ж тебя знаю: не настолько ты хитрожопый, чтобы алиби стряпать. На хрен тебе алиби с такой мастью! Короче! Вякнул колдун насчет «неправильно умер»,– Абрек снова хохотнул.– И пожелал взглянуть на тебя. Фотки у них не было, воткнули твой бой с Ханом. И тут… – Абрек сделал драматическую паузу.– Колдуна чуть дристун не пробрал! Приссал, в натуре! И попытался по-тихому свалить. Это от Гриши! От него свалишь, бля! Взял экстрасенса за вымя и выжал… – Абрек сделал драматическую паузу,– …что тебя лучше не трогать. Потому как можно киздюлей огрести немерено! Брательник так понял: ты – супер! Покруче любого колдуна, если кто вознамерится тебя за мягкое пощупать. Что, прав колдунец? – он с интересом поглядел на Ласковина.

Тот пожал плечами.

– Ну, короче, Гриша въехал,– продолжил Абрек.– Въехал и проникся. Решил: с тобой лучше вась-вась. А мозга у него как работает? Однозначно. Или мочить, или купить. Заправил тебе бабки и, как я понимаю, озадачил Короеда, чтобы тот вроде как по пьяни брательника моего просветил. А брательник – меня. А я – тебя. Вот уж кто хитрожопый, так это Гриша! Зелень ты взял, значит, без обид. Тем более не до тебя сейчас Грише. Кто-то бычков его мочканул. В кабаке. Да так аккуратненько, что концов не осталось. Не слыхал?

– Не я,– ухмыльнулся Андрей.

– Ясное дело. Ты ж все больше ручками шалишь, а там – маслинки.

Неподалеку от угла Клинского и Серпуховской остановились две автомашины: неуклюжая краснозадая «вольва» и гладкий, облизанный, словно тюлень, «форд». Из «форда» вышли двое крепких ребят и без суеты уселись на заднее сидение «вольвы». Обменялись настороженными приветствиями. Затем от пассажиров «форда» к пассажирам «вольвы» перекочевал коричневый кейс объемом примерно на пять бутылок водки.

Сидевший рядом с водителем открыл кейс, заглянул… и прикрыл его, удовлетворенный.

– Комплект,– сообщил он водителю.

В это время некто поскребся в правую переднюю дверь. Державший кейс поднял голову и обнаружил заглядывающего в окошко грязного мужика в оранжевой безрукавке дорожного рабочего.

– Здоров,– сказал мужик и открыл дверцу.

От такой наглости опешили все четверо. Первым опомнился тот, кто держал кейс.

– Офуел? – поинтересовался он.– Куда прешь?

И примерился дать борзоте по чавке… Но передумал. Потому что увидел в руках мужика два очень весомых аргумента.

– Ну, козлы… – злобно сказал парень с кейсом.

– Это не мы,– возразил один из пассажиров «форда» напряженным голосом.– Ты, кореш, с гранатой-то поосторожнее. Обращаться умеешь?

– Обучен! – отрезал «кореш».– Портфельчик открой.

– Ты, земляк, понимаешь, что делаешь? – поинтересовался сидевший справа от водителя.– Ты врубаешься, что с тобой будет?

Вместо ответа обладатель оранжевой безрукавки нажал на спуск пистолета. Громкий хлопок, удар пули – и в кейсе образовалось аккуратное отверстие.

Державший чемоданчик стал бледен, как алебастр. Очень осторожно он сдвинул кейс и обнаружил, что пуля вошла в сидение, чуть-чуть не задев его мужских достоинств. Но была очень близка к тому, чтобы задеть.

Сразу став покладистым, парень открыл кейс.

Внутри лежали банковские упаковки стодолларовых купюр. Больше ничего.

– Стволы сюда,– распорядился экспроприатор.

С завидной быстротой два пистолета и один револьвер переместились из кобур хозяев в простреленный кейс.

– Ты? – зрачок пистолета глянул на водителя.

– У меня нет,– ответил тот.– Можешь обыскать.

– Ключи от машины,– потребовал экспроприатор.

Затем сунул пистолет за пояс, схватил соседа водилы за руку и шлепнул ему в ладонь гранату.

– Держи крепче,– посоветовал обладатель оранжевой безрукавки.

Подхватил кейс и побежал по Клинскому.

Ограбленным потребовалось секунд двадцать, чтобы разобраться с гранатой и пуститься в погоню. Но единственной их добычей оказались три бабы и один мужик в аналогичных оранжевых безрукавках, рывшие канаву поперек Бронницкой. Мужику сгоряча дали в рыло, но ни ему, ни опростоволосившимся «бойцам» от этого легче не стало.