Глава седьмая
«Настоящие воины…»

– Настоящие воины, – сказал Скуба, запивая вином утку, добытую книвой, и весьма искусно (с поправкой на походные условия) приготовленную Анастасией. – Рядом с поселком, где я вырос, их городок стоял. Мы им тогда дань платили… – Он еще раз приложился к вину, которое сам и принес. – У нас говорили: когда-то они большую силу имели. Да и теперь тоже не последние. И те, что здесь обитают, и те, что за Данубием живут. Воины они отменные.

– Это я видел, – согласился Коршунов. – Дорого нам эти аланы встанут…

Скуба пожал плечами. Ну да не им решать. Риксы уже приняли решение: следовать дальше. Собственно, потери были не такие уж большие. Десятка три раненых, дюжина убитых. Это – у готов и герулов. Гепидов побили изрядно, но то – гепидские проблемы. Хотя и от гепидов может быть польза. Одохар сегодня лично отметил: прав был Аласейа, когда рекомендации по использованию гепидов давал. Много пользы сегодня принесли готам гепиды, когда в глупой отваге под копья сарматов кинулись. И еще от них польза будет, поскольку не всех гепидов побили сарматы, а оставшиеся в живых безумной яростью исходят: желают сарматам за вождя своего и сородичей побитых отомстить. С вождем, правда, непонятно. Тело Красного на поле боя так и не нашли. Увезли его сарматы. Так что, может, жив еще Красный? Может, тешит сейчас сарматов мужеством своим и на каленое железо плюет, коим его, по обычаю, победители потчуют?

По правде сказать, Коршунову Красного было немного жаль. Отморозок, конечно, но пацан неплохой. А что глуп, так это – по молодости. Да не так уж он и глуп… Для гепида. После сегодняшнего сражения Алексей склонен был разделить общее мнение об этом племени.

Короче, похвалил Коршунова Одохар. И тут же поинтересовался: не хочет ли Аласейа принять под свое начало уцелевших гепидов? Те его уважают. Сам Красный тоже его уважал. Опять-таки вождь гепидам нужен. Начнут из своих выбирать – большая драка будет. Всем известно, как гепиды вождей выбирают. Нельзя это дело на самотек пускать. Большая и бесполезная трата человеческого материала получится. А гревтунга или герула гепиды точно не захотят. Другое дело Аласейа – небесный герой…

Коршунов обещал подумать. Связываться с гепидами ему хотелось еще меньше, чем воевать с аланами. Но против единодушного решения риксов он пойти не мог. Не тот у него пока авторитет. И командир гепидам нужен, это точно.

– Скажи-ка мне, Скуба, как сарматы с пленными поступают? – спросил Коршунов.

– Да как все, – пожал плечами боран. – Продать, отпустить за выкуп, к делу приспособить…

– …В жертву принести, – вставил Алексей. – На тризне.

– И это тоже. Хотя у них вроде бы такого обычая нет. Ты зачем спрашиваешь?

– Да вот думаю: они ведь скорее всего Красного в плен взяли. Как теперь с ним поступят?

– Вот этого не скажу. Может, и убьют. Раб из Красного скверный получится. Очень строптивый. А что?

– А то, что думаю я: вряд ли сарматы ушли далеко. У них же раненые. Если бы вот прямо сейчас по следу их пойти…

– Ничего не выйдет! – Скуба мотнул головой. – Ваши риксы ночью воевать не станут.

Это Коршунов и сам знал. Он уже высказывал свое предложение Одохару. Преимущества тяжелой конницы – в строе и в облачении. Ну и в навыках, конечно. А если налететь внезапно, застать врага врасплох, не в седлах и доспехах, а пешком и в рубахах…

Одохар идею отклонил. И, в общем, правильно. Их войско – не регулярная армия, которой приказал: «в бой» – и она пошла в бой. Тут многое от общего боевого духа зависит. А после сегодняшней схватки с боевым духом у сводного войска – проблемы. Не говоря уже о том, что большинство относится к войне как к полевым работам. День пашешь, ночь отдыхаешь. Конечно, личные дружинники риксов смотрят на дело по-иному, но их слишком мало. Хотя…

– Как ты думаешь, Скуба, где сарматы могли на ночь остановиться?

– А что тут думать: прямо в ближнем аланском селении и остановились. Там и крепость имеется, и место удобное.

– А дорогу ты туда знаешь?

– Найду.

Скуба перестал есть, испытующе глянул Коршунова: к чему тот клонит? Не глуп боран. И силой не обижен. Естественно. Воин все-таки.

– А ночью – найдешь?

– Что ты задумал?

Теперь уже не только боран, но и остальные: Книва, Настя, Сигисбарн – перестали есть и уставились на Коршунова. Книва и Сигисбарн – с большим интересом, Анастасия – с беспокойством.

– Да понимаешь… – усмехнулся Алексей. – Мне тут предложили гепидов под начало взять, да что-то не хочется. Хлопотно это. Вот я и подумал: хорошо бы нынче ночью к сарматам наведаться и Красного у них отбить…

– И кто с тобой пойдет? – деловито спросил Скуба.

– Ты пойдешь?

Боран неопределенно махнул недоеденной утиной грудкой:

– А кто еще?

– Сейчас узнаем. Книва, ну-ка сбегай за Агилмундом. Скажи: хочу с ним потолковать о деле великой доблести. О каком – не говори. Я сам скажу. Только пусть поспешит.

Агилмунд поспешил. Еще бы! Заинтриговал его Коршунов. Пришел Агилмунд. С Ахвизрой вместе. И более того – в компании Скулди и Кумунда.

Книва шепнул виновато: мол, так вышло, что говорить пришлось при герулах. Теперь вот никак от них не отвяжешься. Придется славой делиться…

Коршунов похлопал его по плечу: мол, ничего страшного, разберемся. Собственно, он был даже рад. В задуманном им деле головорезы-герулы – очень кстати.

Алексей вкратце изложил идею.

Первая реплика последовала от Кумунда. Недовольная. Кумунд считал, что из-за какого-то там гепида куда-то переться на ночь глядя – идея неудачная. И никакой доблести в этом нет, одно беспокойство.

– Ну да, – покивал Коршунов, понятное дело. Днем-то, на глазах у вотана, многие готовы храбрость проявлять, а вот ночью… на такое дело не всякий пойдет. Вот он, Аласейа, готов пойти. И Скуба тоже. Но Кумунда он, Аласейа, тоже понимает. Ночью особая храбрость требуется…

Кумунд взвился. Никак Аласейа намекает, что он, Кумунд, – струсил? Да он, Кумунд, столько ночных подвигов совершил, что Аласейе…

– Заткнись, Кумунд, – негромко произнес Скулди. – Никто в твоей храбрости не усомнился. Дразнит тебя Аласейа. А что, Скуба, ты и впрямь согласен с Аласейей пойти?

Боран погладил русую бороду, усмехнулся:

– Да вот, есть такая мысль…

– Что он говорит? – спросил Ахвизра.

Скулди тоже усмехнулся, подмигнул Коршунову:

– Говорит: храбрость борана не уступит храбрости герула…

– Он забыл сказать, что она уступит только храбрости гревтунга! – заявил Ахвизра. – Агилмунд! Мы пойдем?

Это было скорее утверждение, чем вопрос.

Агилмунд с ответом не спешил. Коршунов понял: сейчас все зависит от того, что скажет его родич. А родич никогда не говорит не подумавши. И в отличие от Ахвизры «на слабо» его не возьмешь. Тем более сейчас, когда Агилмунд, правая рука Одохара, чувствует на себе ответственность не только за себя и своих дружинников, но за всех готов, принявших участие в походе.

Агилмунд думал, и никто ему не мешал.

– Одохару не понравится, – наконец сказал он.

Ахвизра фыркнул:

– Мы его не зовем!

– Он – рикс, – напомнил родич Коршунова. – И дело опасное. Такое дело только тебе, Аласейа, могло в голову прийти. Это оттого, что удачлив ты безмерно. Помнишь, как мы с тобой на квеманов ходили?

– Помню. А ты помнишь, что тогда именно Одохар вас со мной отправил? Хотя сам на квеманов идти не хотел…

– Да, это верно. Добро, Аласейа. Мы пойдем. И я еще кое-кого из своих возьму…

– Я тоже, – заявил Скулди. – Только немногих. На такое дело большим числом не ходят.

– Верно говоришь, – согласился Агилмунд. – Жди, Аласейа. Мы – скоро.

Глава восьмая
Спецоперация

Примерно через час спецгруппа в составе четырнадцати человек (шести герулов и восьми готов) была готова. В нее вошли пятеро (кроме Агилмунда и Ахвизры) дружинников, подначальных Агилмунду. И Сигисбарн, которого взяли для выполнения вполне конкретной функции – коней сторожить. Книву (несмотря на его горячее желание) в команду не приняли. Таким образом, вместе со Скубой и Коршуновым, получилось шестнадцать «коммандос».

Скулди прихватил с собой ворох тряпок: при приближении к расположению противника обмотать ноги коням. Скрытность и еще раз скрытность.

Преследовать сарматов, даже в условиях темноты, оказалось нетрудно. Несколько сотен всадников оставили замечательный след. И с расстоянием Скуба тоже не ошибся. Добрались меньше чем за три часа.

Пока Скулди и еще двое герулов «обували» коней, Агилмунд подъехал к Коршунову и поинтересовался, что думает «многоглазый талисман» по поводу благоприятного времени для атаки.

Алексей не сразу сообразил, что его родич имеет в виду. Тогда старший сын Фретилы напомнил: во время достопамятного грабежа квеманов Аласейа руководствовался именно пожеланиями «многоглазого» – и все получилось исключительно удачно. Речь, оказывается, шла о хронометре.

Коршунов поглядел на светящийся циферблат и изрек, что талисман возражений не имеет. Полтретьего ночи – хорошее время.

Последние несколько километров проехали с большой осторожностью: опасались вражеских разъездов. Но – обошлось. Ночь была удачная, безлунная.

Когда из темноты пришел отчетливый запах дыма (заходили, естественно, с подветренной), «коммандос» спешились и разделились на две группы. В авангарде – Скуба (специалист по местности), Агилмунд с Ахвизрой (специалисты по устранению «помех») и Коршунов (специалист по удаче). Алексей предпочел бы уступить эту честь Скулди, искренне полагая, что от герула в случае силовых действий проку будет больше, но спорить не стал. Скулди и Агилмунд буквально за полминуты обсудили порядок взаимодействия. Похоже, им не в первый раз приходилось действовать вместе. Затем авангард двинулся вперед.

Им повезло. Сарматы разбили свой лагерь вне поселка, на высоком берегу. И лошади их паслись здесь же, неподалеку, создавая необходимое количество шума. Дозорные, однако, были выставлены вне пределов лагеря и очень грамотно: в условиях полной темноты ни за что не разглядишь. Их и не разглядели – учуяли. В прямом смысле. Нюх у гревтунгов был натурально собачий. Учуяли и дали знак борану с Коршуновым: мол, ждите, сейчас разберемся. Что было дальше, Коршунов не видел. Увидел результат: двух связанных часовых (живых!) С заткнутыми ртами и частично разоблаченных.

Последовало краткое совещание: стоит ли оттащить пленных подальше и допросить? Решили: не стоит. Вдруг их тем временем хватятся?

Так что связанных отволокли шагов на двадцать и оставили. Затем Агилмунд предложил Скубе и Коршунову облачиться в сарматский прикид: «костяную» броню и островерхие шлемы. Трофейный доспех оказался Коршунову длинноват, а плотному борану – тесен. Но мысль была правильная.

Дальше двинулись так: Алексей и Скуба – открыто, во весь рост, Агилмунд и Ахвизра – скрытно, чуть ли не по-пластунски.

Лагерь сарматов выглядел куда более организованным, чем лагерь союзников. На взгляд Коршунова. А вот с охраной дело обстояло неважно. Чужаков никто не опознал.

Шатров в лагере было немного: большинство воинов спали на войлоке, прямо под открытым небом. Кое-где горели костры. Но около них сидели не дозорные, а те, кому не спалось. «Диверсантов» пару раз окликнули. Выручило то, что Скуба прилично знал язык и сумел отболтаться. Коршунов обратил внимание на то, что бодрствующие у костров выглядят мрачновато. А ведь вроде бы не с чего. Победить не победили, но и поражением сарматов результат сегодняшней битвы назвать нельзя. Впрочем, может быть, они по жизни такие смурные. Откуда Алексею знать? Да и не важно. Перед ним стоял вопрос посложнее: как найти черную кошку в темной комнате. При отсутствии уверенности, что она там есть. Ведь это его личное предположение, что сарматы захватили Красного в плен. С тем же успехом они могли прирезать вождя гепидов и выкинуть его в реку.

Скуба тронул Коршунова за руку: полог одного из шатров откинулся. Наружу вышел человек в накинутом на плечи халате. Золотое шитье сверкнуло в отсвете разожженного неподалеку от входа костра.

Человек неторопливо спустился вниз, к реке.

Коршунов и Скуба двинулись вслед за ним. Краем глаза Алексей уловил тень, скользнувшую между чахлых береговых ив. Ахвизра или Агилмунд?

Громкое журчание. Человек в богатом халате, подойдя к самому краю берега, пустил мощную струю прямо в реку. Кусты слева, справа – лохматая ива. Внизу – узкая полоска песка, камыши, илистое дно.

Коршунов и Скуба встали между берегом и шатром, заслонив человека в халате от взглядов тех, кто сидел у костра.

Серая тень метнулась из камышей. Схваченный за ноги, человек потерял равновесие…

Коршунов шумно откашлялся…

И тут сдернутый вниз сармат заорал. Черт!

Коршунов бросился к берегу и увидел, что сармат, голый по пояс (свой роскошный халат он потерял), борется с кем-то… и еще одно тело темнеет на песке. Проклятие!

Не раздумывая, Коршунов спрыгнул вниз и с резким выдохом вставил сармату кулаком в затылок. Тот обмяк.

– Беги, Аласейа! – гаркнул Агилмунд (это он боролся с сарматом), выдергивая из ножен меч. – Беги!

Наверху зашумел потревоженный человеческий муравейник.

Коршунов требование проигнорировал. Наклонился над лежащим, перевернул. Ахвизра! Физиономия липкая от крови, но дышит! Живой!

Алексей, крякнув, подхватил его на плечо. Теперь – в камыши и…

Не тут-то было!

На берег вывалило сразу человек двадцать с факелами.