Зеленый шум

Лох роняет голову на грудь, так низко, что длинные мокрые волосы почти прикрывают промежность. Безо всякой брезгливости Радаев сгребает их в горсть, тянет вверх, открывая заплывшее от побоев лицо. Разомкнув опухшие губы, лох издает горлом булькающий звук. Данные его Радаев пробил давно, еще тем злополучным вечером (Андрей Пак, вопреки фамилии – русский, двадцати трех лет от роду, трудится клерком в местном филиале «Мегафона»), но по привычке продолжает называть лохом. Он и должен был оставаться таковым, очередным легковерным идиотом, в длинном ряду себе подобных. Но вышло как вышло.

По лицу лоха стекают розоватые струйки – кровь, пот, вода – все вперемешку, не разделить. Переплелись прямо как их судьбы. Радаев усмехается нелепому выспренному сравнению и свободной рукой трет наполненные песком мешки под глазами. Он бодрствует уже пятьдесят семь часов. Собственное тело кажется ему деревянной болванкой, обернутой наждачной бумагой. На зубах налет толщиной с ноготь, в желудке изжога от литров кофе и хлеба с колбасой. Лапин, дал же бог напарничка, не догадался купить хотя бы растворимого супа.

«Да и то верно, – думает Радаев. – Кто мог знать, во что это выльется?»

Упрямство лоха вызывает уважение, но больше раздражает. Хочется спать, как же хочется спать, кто бы знал! Но нельзя, нельзя ни в коем случае. Во сне багряный закат и запах сочной зелени, там когти пронзают толстую кору, которую не всякий топор возьмет. Там шелестит листва и свистят диковинные птицы, и ты не услышишь шороха, пока не станет слишком…

Радаев трясет головой, тяжелой словно гиря.

– Я перестану, прямо сейчас, – говорит он и сам поражается сухой шершавости своего голоса. – Только закончи все это.

Надо бы хлебнуть кофе, но желудок протестующе булькает, кислота поднимается к горлу. К черту кофе. К черту все. Веки лоха напоминают два грецких ореха фиолетового цвета. Он что-то сипит, и Радаев склоняется ближе.

– Н-не м-могу…

Злость захлестывает Радаева, как удавка, стискивает горло. Вблизи от лоха несет немытым телом, кровью и мочой. «Я тебя не боюсь! – рычит про себя Радаев. – Не боюсь тебя, гнида!» Но он боится. До мурашек по хребту боится связанного избитого парня, который годится ему в сыновья.

– Как с-с-скажеш-ш-шь! – сквозь сомкнутые зубы шипит Радаев.

И опускает голову лоха в ведро с водой.

А начиналось все неплохо. Да что там, отлично начиналось! В сумерках Бес зажал Козу в проходе между гаражами, на пограничной территории, между цивильным двором со шлагбаумом, урнами и размеченной парковкой и пустырем, где среди разросшегося пырея валялись ржавые консервные банки, рамы от велосипедов и собачьи черепа. Поначалу Коза отбивалась лихо, с азартом. Шипела и плевалась, когда Бес с силой стискивал крохотные сиськи. Извивалась, уворачиваясь от шарящей под юбкой ладони. Но чем больше потенциальных спасителей проходило мимо, тем тише становилась Коза и тем сильнее распалялся Бес.

Четыре здоровых мужика, один за другим, не пожелали встревать, поспешно ретировались, пряча глаза. Лишь один из них позвонил в полицию. Остальные позабыли робкие крики о помощи, едва дошли до своего подъезда. И вот когда Коза уже совсем отчаялась и перестала трепыхаться, появился он. Тощий волосатик схватил Беса за ворот, рывком отбросив в сторону. Тот покатился кубарем, матерясь в голос, но тут же вскочил на ноги. Беса вырастила улица, он дрался с дошкольного возраста и быстро оправлялся даже после сильных ударов. Он повел плечами, поднял руки, принимая боевую стойку, и без долгих раздумий ударил волосатика в скулу. Не сильно, чтобы подзадорить.

Только в этот раз что-то пошло не так. Нежданный заступник в подшаг сократил дистанцию, скрутил торс и выпрямился пружиной, отправляя кулак на встречу с челюстью Беса. Красивый, почти академический апперкот. Клацнули зубы. Восхищенно взвизгнула Коза, снимающая драку на мобильник. Благодаря разнице в весе Бес удержался на ногах, но поплыл. Тут же пропустил второй удар, голенью в коленный сгиб, отчего все-таки упал на четвереньки. Третий, ногой в живот, заставил его проблеваться и отбросил на грань болевого обморока.

«Ну, хватит, пожалуй…» – решил Радаев.

Коротко квакнула сирена, заметались по кирпичным стенам красно-голубые блики. Выпрыгнув из салона, Радаев поймал бегающий взгляд Лапина, суетливо щупающего кобуру. Лапин кивнул и включил ближний свет, накрыв замершую троицу серым силуэтом напарника.

– Та-а-ак, и что здесь происходит?! – Руку Радаев демонстративно держал на табельном «граче».

Троица зашевелилась одновременно. Громко рыгнул Бес, продолжая опустошать желудок. Видать, ему и впрямь сильно досталось. Волосатик бесстрашно шагнул вперед, щурясь от света фар, прикрывая глаза ладонью. Но раньше всех успела Коза. Нырнула Радаеву за спину и оттуда, из безопасного укрытия, затараторила:

– Господи, господи, как вы вовремя! Спасибо, спасибо, спасибо! Он меня изнасиловать хотел, говорил, что убьет! Я так испугалась, так испугалась!

– Кто? – строго спросил Радаев, сдвигая кустистые брови.

– Этот! – острый ноготок Козы обличающе указал на ее спасителя. – Этот подонок лохматый! Трусики на мне разорвал! Говорил, что убьет! Если бы не молодой человек, точно бы убил! Спасибо, спасибо вам, молодой человек!

Все еще на четвереньках, Бес попытался махнуть рукой, мол, не стоит благодарности, но не удержал равновесия, грудью рухнул в вонючую лужу под собой. Коза вцепилась в Радаева, как в спасательный круг, плечи ее сотрясались от рыданий. Дрожащие руки подсовывали телефон, на котором «все записано, я все записала, он его чуть до смерти не забил!». Глядя на вытянутое от удивления лицо «насильника», Радаев мысленно ухмыльнулся: «Нарекаю тебя лохом!»

Надо отдать должное, парень оправился быстро. Не истерил, говорил мало, слушал внимательно. Не лох, а золото, Радаев на него нарадоваться не мог. Если б не эта гаденькая брезгливая ухмылка, блуждающая по узким губам… Радаеву хотелось перехватить пистолет за ствол и рукояткой вколотить лошаре зубы в глотку.

Парень оказался красавчиком. Тонкоскулый, голубоглазый, с прямым носом и твердым подбородком. Даже длинные волосы не делали его нелепым или женственным, органично обрамляя лицо. Разглядев парня в свете салона, Коза украдкой вздохнула и сделала Радаеву умоляющие глаза. Тот благостно кивнул, лады, мол, жестить не стану.

Хорошая баба – Коза. Актриса, каких поискать. Они познакомились девять лет назад. Коза в очередной раз сбежала из детдома, просила «дяденьку мента» отпустить ее, предлагала отсосать. Сейчас ей восемнадцать, кажется, но она по-прежнему выглядит как школьница и сосет как водяной насос. В паху разлилось тепло, Радаев торопливым жестом велел Козе убираться. Сегодня они с Бесом отработали на все сто. Надо будет премировать.

– Итак, гражданин… – Радаев сделал вид, что вспоминает, заглянул в раскрытый паспорт. На деле лишний раз показал – вот ты у меня где! – …Пак, Андрей Сергеевич. Мы не в Штатах, так что права я вам зачитывать не буду, но вкратце расскажу, какое будущее вас ожидает…

– Не нужно, – перебил Андрей. – Сэкономим время.

Не боится, гаденыш! Вот ни на грамм не боится! Улыбочку эту свою давит презрительную, смотрит как на говно! Раздражение грозило перерасти в бешенство, а в бешенстве Радаев себя не контролировал и мог натворить глупостей.

– Нужно или не нужно – это уж позвольте нам решать, – кое-как Радаев подавил гнев. – Так вот. На данный момент в нашем распоряжении имеется видеозапись, на которой некий гражданин Пак жестоко избивает гражданина Бескаравайного. Имеются показания гражданки Филимоновой, той, которую вы пытались изнасиловать…

Парень дернул уголком рта, словно хотел протестовать, но передумал. Понял, наконец, что лучше не выеживаться, а сотрудничать со следствием? Лапин, все это время сидевший вполоборота, цыкнул зубом.

– Загремишь лет на десять. Знаешь, что на зоне с такими, как ты, делают?

– Как я?

– У тебя статья за изнасилование, а на зоне таких не любят, – пустился в объяснения Лапин.

– А какой номер статьи?

Лапин окончательно смешался, замычал что-то «вот там тебе и объяснят». У Радаева аж костяшки зачесались, так захотелось расквасить напарнику пятак. В каждой бочке затычка, сука! Всех делов – крутить баранку да рядом сидеть, для поддержки штанов, а этот осел в злого полицейского играть надумал! В который раз уже Радаев мысленно воздел руки к небу и возопил – за что?! Но нынче времена сложные, кадрами разбрасываться нельзя даже такими. Это в девяностые каждый второй в отделении подобные схемы мутил, а сейчас тотальный контроль и поголовное стукачество. Чуть засыпался – поехал в Карелию, на красную зону, варежки шить. Радаев взглядом велел напарнику завалить хлебало, а сам решил, что пора менять тон.

– В общем, Андрей Сергеевич, дела ваши плохи, конечно же, но не безнадежны. Вам, можно сказать, повезло.

Говорил уверенно, но уверенности не чувствовал. Казалось Радаеву, еще минута-другая, и он сам начнет мямлить, как тугодум Лапин. Отработанная схема летела по бороде. Невозмутимое спокойствие лоха заставляло Радаева дергаться. Он работал в органах почти двадцать лет и до сих пор оставался простым патрульным исключительно из меркантильных соображений: сидеть в кабинете, конечно, здорово, но и спрос там куда как выше. Застав беспредел девяностых на излете, Радаев быстро и надежно встроился в систему преступного мира. Словно деталька мозаики, как будто только его там и не хватало. Он закрывал глаза на мелкие правонарушения, а в крупных активно помогал. Знал, как подбросить наркотики, как усовестить несговорчивого должника и к кому обратиться, чтобы тело никогда не нашли. Да, высокопоставленные коррупционеры поднимали действительно серьезные бабки, зато Радаев ни с кем не делился и спал гораздо спокойнее.

Когда хотелось больше денег, он просто проворачивал одну из проверенных временем схем. Лох не мамонт – не вымрет. За годы Радаев изучил все возможные модели поведения и не без оснований считал себя этаким лоховедом. Волосатик Андрей с навыками бойца ММА и взглядом римского патриция не укладывался ни в один из привычных шаблонов. Может, крыша у пацана хорошая, родня при власти? Да нет, уже бы названивал. Сидит, глазами прожигает. Псих? Не одупляет, что ему грозит? Так ведь тоже нет, парень очень даже при памяти. С каждой минутой Радаеву все труднее становилось себя сдерживать.

– В общем, всего за пятьсот тысяч рублей мы с коллегой забудем про данное недоразумение.

Лапин округлил глаза, и было отчего. Изначально договаривались ломануть лоха тысяч на триста. Так быстрее и надежнее. Но полный ненависти и презрения взгляд вывел-таки Радаева из себя. Наглеца следовало проучить.

– Полмиллиона за видеозапись? – усмешка Андрея стала еще кривее. – Дороговато.

– Ну, такой предприимчивый молодой человек наверняка сможет раздобыть нужную сумму. Не все деньги мира. Продайте квартиру. Займите у родственников. Кредит возьмите, в конце концов.

Радаев вложил в паспорт визитку с одним лишь номером телефона, протянул Андрею. На мгновение позволил маске добродушного взяточника упасть, зыркнул голодным зверем.

– У тебя две недели. Как соберешь бабки, пришлешь эсэмэс с одним словом: «Готово». Дальше мы скажем, что делать. Уяснил? Свободен пока.

Неуловимо птичьим движением Андрей склонил голову к плечу. Взъерошенный черный ворон. Открывая дверцу, он уходил так, словно последнее слово осталось за ним. Радаев не мог этого допустить.

– Вот еще… Надумаешь убежать – я тебя найду. Надумаешь кинуть – я тебя найду. Что бы ты ни придумал, как бы ни прятался – я тебя найду. И тогда уже не буду таким вежливым.

Сцепив пальцы в замок, Андрей покивал. На секунду Радаеву показалось, что он наконец достучался до самоуверенного говнюка, но нет. Андрей нахмурился, словно решал сложную задачу или разгадывал незнакомое слово в кроссворде.

– Как так получается? Как такое вообще возможно?

– А? – не понял Радаев.

– Как четыре настолько аморальных, гнилых существа смогли найти друг друга?

Чувствуя, как от пара позвякивает крышечка на кастрюле гнева, Радаев прошипел:

– Шестьсот тысяч. Неделя. Пш-ш-шел вон.

Только когда Андрей скрылся в темноте, Радаеву пришло в голову, что тот даже не спросил, каким образом исчезнет видеозапись. Лошье всегда цепляется за какие-то мнимые гарантии в тщетной надежде, что уж в этот раз их не кинут. А этот не стал, нет. Некстати вспомнилась поговорка родом из девяностых: если в схеме не видишь лоха, значит, лох – это ты.

Только дома Радаев становится самим собой. На работе он «опытный сотрудник», «ценный кадр», «хороший мужик», «свой парень». Дома он – падишах. Безо всяких кавычек. Он нажимает кнопку дверного звонка – никогда не пользуется ключами, – и дверь открывается почти мгновенно. Жена, должно быть, ждет в прихожей. Она знает, когда муж возвращается с работы, даже если тот не говорит точное время, а он не говорит никогда. Научилась чувствовать. Радаев научил.

Ольга – пышная блондинка, за двадцать лет брака расплылась и подурнела, но Радаеву плевать. Брак для него не догма, он спит, с кем хочет. Он знает десятки молоденьких дурочек, чьи длинные ноги никак не держатся вместе. К жене как к женщине не прикасается уже несколько лет. Разве что по праздникам, и только чтобы вознаградить ее. Жена – привычка, жена – уют, жена – прислуга, но никак не женщина.

Еще она мать его принцессы, и это тоже важно. Восемь лет назад, узнав, что долгожданная беременность не принесет сына, Радаев отвез Ольгу в лес. Ночью отвез. Вручил лопату и велел копать яму. Шайтан его знает, почему они все же вернулись домой вместе. Сейчас Радаев вспоминает эту историю с сожалением, а когда из детской с криком «па-а-ап-ка-а-а!» вылетает дочка, даже со стыдом. Они назвали ее Жасмин, как принцессу из мультика про Аладдина. Хотя когда Радаева спрашивают об этом, он лишь пожимает плечами. Радаев не любит мультики. Его кинопристрастия ограничиваются старыми боевиками и порнухой.

Он звонко чмокает дочку в щеку, позволяя висеть на шее, пока жена расшнуровывает ему ботинки и подсовывает стоптанные домашние тапки. Из кухни пахнет жареным мясом и свежей зеленью. Ольга умеет готовить экзотические блюда, но Радаев не любит сложностей ни в кулинарии, ни в жизни. По окончании рабочего дня ему достаточно, чтобы на столе стояла тарелка жареного мяса, укроп, кинза, нарезанные огурцы и помидоры. Чтобы жена наливала в стопку тягучую водку прямиком из морозильника. И чтобы Жасмин, смеясь, трясла светлыми косичками, рассказывая о том, как прошел день в школе.

На следующей неделе нужно сдать читательский дневник. Обсуждают поездку всем классом на экскурсию в Питер. Классная руководительница хвалила и ставила в пример ее заполненную тетрадь. Соня Бойко принесла на продленку новую куклу Братц, а Мишка Колесников – дурак. Челюсти Радаева методично перетирают мясо, прерываясь лишь на короткий миг, чтобы пропустить в глотку рюмку леденящей водки. Радаев жмурится от удовольствия и едва заметно улыбается дочери.