13 Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям.
А: «Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою?» Если выйти из точки сборки самосознания (здесь нужно вспомнить все, изложенное по поводу предыдущих стихов), то чем можно его заменить? Ничем. Она, эта личина, без связи с нашей глубиной, уже ни к чему не годна, кроме как «выбросить ее вон на попрание людям». Внешне она будет иметь все атрибуты полноценного человека, так же как и соль снаружи останется белой, но внутри она потеряет то единственное, ради чего человек и был создан Господом ходящим по Земле. Обратите внимание, как виртуозно Он 13-ым стихом все замыкает – как все заиграло в тексте. А дальше идет следующий смысловой кусок.
14 Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы.
15 И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме.
16 Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного.
А: Прошу. Ваше понимание.
У: Нести этот свет и в себе, и в других. Удерживать его. Если этот свет будет, и все вокруг будет освещено.
А: Да. Будет.
Д: Тут, видимо, о том, что прикоснувшись к свету, надо нести его дальше. Под спудом хранить нельзя.
А: Да. А что такое «хранить под спудом»? Как мы обычно поступали – сначала возьмем ситуацию противоположную, разберем более простое. Потом станет понятен и смысл высказывания Иисуса.
У: Мне почему-то вспомнился Петр в момент отречения. Он, вроде, и прикоснулся к этому свету, но испугался понести его дальше. Правда он это преодолел.
А: Давайте сделаем так: во-первых, пойдем от противного. А во-вторых, будем брать приземленные примеры, бытовые – чисто психологический план.
Д: Спасся сам – спаси товарища.
А: Кто может передать суть 16-го стиха?
В: Почему здесь, с одной стороны, ваш свет перед людьми и ваши добрые дела, а с другой – «прославляли Отца вашего Небесного»? То есть не вас, а Отца вашего Небесного.
А: Именно на это и надо обратить внимание. Итак, смотрим еще раз: «Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они» – как он светит? – «видели ваши добрые дела», а «прославляли Отца вашего Небесного». В этот коротенький стих заложено очень много. Давайте раскрывать.
В: «Ваши добрые дела» и «ваш свет» – это проявление, воплощение более высокого света.
А: Вероника, ты все правильно говоришь. Почему таким неуверенным голосом?
В: Да потому что мне не хочется переводить в плоскость тот объем, который я чувствую. Мне хочется его сохранить.
А: Сохраняй. Тебе что-то мешает?
В: Ощущается какая-то корявость при переводе того, что видишь, в слова.
А: Тебе разъяснить, что это за корявость?
В: Разъясни.
А: Это корявость образа мысли. Чувство – глубокое, чистое, полноводное, а мысль – слабенькая, корявая. Переведи это чувство в такую же глубокую, чистую и полноводную мысль. Этот момент перевода у тебя страдает. Просто начни ясно сознавать, и слова польются сами. Не подбирай слова. Когда начинаешь подбирать слова, идешь по ложному пути – начинается духовный материализм: «Слова не подобрать, слова корявые». Получается, что ты пеняешь на зеркало. Слова – это зеркало мысли, они только показывают уровень мышления, не более того. Если выведешь свое сознание на другой уровень, слова сразу выпрямятся и выровняются. Ты все их знаешь, и в тебе все есть. Более того – ты говоришь правильно, чувствуешь верно. Если кто-то хочет добавить, то не стесняйтесь – помогайте.
Д: Нет, пусть Вероника мысль доведет до конца.
В: Я, собственно, суть-то уже и сказала.
А: Ты уверена, что ты суть уже сказала? Вероника, смотри, какая ошибка совершается тобой прямо сейчас вот в этом тягостном молчании. Знаешь, почему оно тягостное? Потому что ты мучительно пытаешься опять эти слова увидеть, как-то все сообразовать. Не пропускай ни один из моментов становления мысли. Смотри, что надо сделать, чтобы слова полились. Чувство, конечно, глубокое, верное, правильное. Усиль его, переполнись им так, чтобы оно прорвалось словами. Вот, давай возьмем: «Так да светит свет ваш перед людьми». Ты можешь представить, как он светит перед людьми? Что это за свет – этот свет мира – ты можешь его увидеть? Читала ли ты что-нибудь из Отцов, из житий? Примеры потрясающей открытости, сердечности, готовности к жертве?
Д: Мне кажется, это одна из сильных сторон православия – такая литература. Очень она вдохновляет, конечно.
А: Возьмем египетских отцов. Как много общего с чань! Просто невероятно. Такая была духовная сила, мощь, готовность к жертве – трудно даже вообразить. Как-то один святой отец постучался ночью в ворота женского монастыря и попросил, чтобы ему открыли. А игуменья говорит: «Это женский монастырь, мы не можем открыть тебе ночью». Он умоляет: «По дорогам бродят хищные звери, они могут меня растерзать» (в пустыне были и львы, и шакалы, и гиены). А игуменья ему отвечает: «Пусть лучше тебя растерзают чудовища, чем соблазнишься прелестью, глядя на монахинь, сам погибнешь и нас тоже погубишь». После этого он ей открывается, говорит, что он – святой отец, а на самом деле – их духовный наставник. Только после этого она его впускает. Или взять «Житие преподобной Исидоры»:
Она вела себя как глупая и помешанная, почему и была в столь великом презрении у прочих сестер, что ни одна из них никогда не вкушала пищи вместе с нею. Она была всеми унижаема и оскорбляема, но свой подвиг Исидора выдерживала с великим терпением, всегда благодаря и хваля Бога… После того, как преподобная Исидора провела достаточное число лет в таких подвигах, было о ней откровение Питириму, подвизавшемуся в близлежащей Порфиритской пустыне, мужу весьма добродетельному. Ему явился ангел Господень и сказал: «Для чего ты величаешься в уме своем и считаешь себя добродетельным, пребывая в этом пустынном месте? Желаешь видеть женщину, более тебя добродетельную, угодившую Богу своими подвигами более, нежели ты? Если желаешь видеть такую женщину, то иди в Тавеннисийский женский монастырь; здесь встретишь ты одну сестру, носящую на голове своей вместо куколя тряпку; эта сестра угодила Богу своими подвигами более тебя…» Придя в монастырь, преподобный отправился прежде всего в храм монастырский. Сотворив здесь обычную молитву, Питирим попросил всех сестер собраться к нему так, чтобы он мог всех их видеть. Все сестры собрались, кроме Исидоры. Не видя той самой сестры, о которой ему было извещение от ангела и ради которой он пришел сюда, старец сказал:
– Приведите ко мне всех сестер, потому что, думается мне, здесь нет одной.
Сестры же отвечали ему:
– Вот мы все здесь предстоим честному лицу твоему.
Но старец сказал:
– Здесь нет одной, о которой мне было откровение от ангела Божия.
Тогда сестры сказали:
– Мы все здесь, честный отец; здесь нет только одной сестры, которая находится в поварне, но она глупа и бесновата.
Старец же сказал.
– Приведите и эту сестру ко мне, чтобы я мог видеть ее, так как ради ее я и пришел сюда.
Сестры отправились за ней и сказали ей, что ее зовет старец. Но она не хотела идти, так как разумела духом о откровении, бывшем от ангела старцу.
Тогда сестры, схватив ее, силою повлекли за собою, сказав:
– Честный отец Питирим зовет тебя.
Когда Исидора была приведена к старцу, то сей последний, увидав ее и поняв, что это была именно та сестра, о которой ему поведал ангел, пал к ногам ее со словами:
– Благослови меня, честная мать!
Но Исидора сама упала к ногам его и сказала:
– Ты меня благослови, честный отец!
Увидя все это, сестры весьма удивились и сказали старцу:
– Да не будет тебе такого бесчестия, честный отец! Ведь эта сестра – помешанная.
Блаженный же Питирим сказал им:
– Может быть вы все помешанные; но эта сестра более меня и вас всех угодила Богу; она всем нам мать, и я буду молить Господа, дабы сподобил Он меня одной участи с нею в день судный.
Услыхав это, все сестры пали пред старцем и со слезами поведали ему о всех оскорблениях, которые они наносили ей ежедневно.…
Падая ниц пред Исидорой, все они просили у нее прощения.
Преподобная же Исидора, не желая принимать почтения от сестер, вскоре после того, как ушел старец, вышла тайно от всех из монастыря того и подвизалась в никому неведомых местах до самого дня своей кончины18.
А: Какая высота духа, какая сила умаления, а, Вероника? Вот этот свет мира, эта соль земли – это глубочайшая тайна любви, жертвования, самоотречения, отречения от собственного эго. Посмотри на древние иконы. В них много этого. Ты когда-нибудь видела, как смотрит Богородица с иконы? Помнишь ее взгляд? Этот свет в ее очах – можешь его вспомнить, можешь ощутить его в своем сердце? Эту силу любви – такой, что слезы струятся из глаз беспрерывно, как это бывает у некоторых монахов. «Так да светит свет ваш перед людьми»… – Наполни эту фразу всем, что я тебе сказал, – «чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного». Подхватывай, продолжай.
В: Я не знаю, чего ты от меня ждешь. «Ваши» – можно понять как «принадлежащие вам», а вместе с тем дела их и не принадлежат им, хотя ими совершаются. Я не могу сказать… Я вижу этот ослепительный свет, который идет через них, который разлит в их душах и который они излучают из себя. И это уже само по себе прославление Отца Небесного.
А: Все само по себе – прославление Отца Небесного; каждая травинка и былинка Его прославляет. И это, кстати, не так трудно увидеть. Но, Вероника, нам надо ответить на вопрос, как можно прославлять Отца и как можно творить добрые дела таким образом, чтобы, глядя на них, всем хотелось прославлять не человека, их творящего, а его Отца Небесного? Это уже подсказка… Вероника, ты заставляешь меня чувствовать себя палачом. С беззащитным взглядом, переполненным жертвенной готовностью получить…
В: Саша, мне всегда очень сложно, когда от меня чего-то ждут. Я совершенно парализуюсь. Я не могу ни думать, ни чувствовать. И когда ты говоришь: «Ты должна продумать все», – я вообще не могу ничего прочувствовать.
У: Все, что Вероника говорит, я отношу к себе на сто процентов.
Д: А вам не приходило в голову, что Саша может и не ждать ответа, а у вас может возникнуть спонтанное желание самовыразиться?
В: Даша, это должно быть что-то сильное, чтобы такое желание возникло. Если я нахожусь перед кем-то, чей авторитет силен, – всё, никак.
А: Понятно. То есть я своим авторитетом оказываю на вас давление.
Д: Надо что-то делать с твоим авторитетом.
А: Надо мне пару раз опростоволоситься.
Д: Нет. Ты думаешь, от этого что-нибудь изменится? Это же внутренняя проблема.
В: Я понимаю, что ты хочешь мне помочь. Я начинаю говорить спонтанно. А потом, когда ты ждешь, чтобы я что-то сказала… у меня внутри только это: «Ты должна, ты должна, ты должна сказать». И тогда я уже ничего не могу сказать.
А: Конечно, не можешь, если должна. Ну и что? Переверни: ты не должна, ты не должна, ты не должна.
В: Меня это саму не удовлетворяет.
Д: Может, все дело в этом. Попробуй не расстраиваться…
В: Мне было бы легче, если бы я начала, Даша подхватила, я бы взяла тайм-аут, потом сама подхватила.
А: У Акутагавы Рюноскэ есть притча про человека, который хотел обрести просветление. Он пришел в контору по найму слуг и обратился к чиновнику: «Господин чиновник, я хочу стать святым. Определите меня на такое место, где бы я мог им стать». Чиновник пробовал отказать чудаку, но тот с недовольным видом напомнил чиновнику, что на вывеске его конторы значится «Определяем на любую службу», а раз так, то пускай подыщет и такую, где бы можно было обучиться ремеслу святого. Чиновник, чтобы хоть как-то выиграть время, сказал: «Приходите завтра, и мы постараемся что-нибудь подыскать». А сам пошел к своему приятелю-аптекарю за советом. Жена аптекаря, женщина очень злобная, по прозвищу «Старая лиса», сказала: «А вы его к нам посылайте. В нашем доме он за два-три года наверняка узнает все, что нужно, чтобы стать святым». Чиновник обрадовался и послал своего клиента к ней. И когда тот пришел, женщина сказала: «Поступай ко мне на службу сроком на двадцать лет, и на последнем году я обучу тебя искусству святого. Но все двадцать лет ты будешь за это служить мне, не получая ни гроша платы». (Эта история к вопросу о силе веры). Он двадцать лет работал, делая по дому все. Его уже как человека перестали воспринимать. Он вставал затемно и ложился затемно. Про договор все давно забыли – а он все так же работал, работал и работал. И вот прошло ровно двадцать лет. В один прекрасный день он надел единственные чистые штаны и белую рубаху, пришел к жене аптекаря, поклонился и сказал: «А теперь мне хотелось бы, чтобы вы, по нашему давнему уговору, научили меня искусству святого». Жена аптекаря и глазом не моргнув, отвечала: «Что ж, я научу тебя секретам святого, но ты должен будешь исполнить в точности все, что я тебе велю, как бы трудно это ни было. Если же ты не исполнишь хотя бы один мой приказ, ты не только не станешь святым, но ты должен будешь служить мне без всякой платы еще двадцать лет. Иначе тебя постигнет страшная кара, и ты умрешь!» Тот согласился. Аптекарша велела ему вскарабкаться на сосну, что росла во дворе; он залез. «Лезь выше!» Полез. «Теперь отпусти правую руку», – отпустил. «Отпусти левую руку», – собрался с духом и отпустил. Но он и не думал падать. Чудесным образом замер он неподвижно среди светлого неба. «Премного вам благодарен за то, что вашими заботами и я смог причислиться к лику святых». Прямо по воздуху пошел и скрылся за горизонтом.
Чувствуете – мурашки по коже? Это не от физического чуда. А от чуда веры. Понимаете, какая вера должна быть? На мой взгляд, в этой истории гораздо чудесней, чем даже хождение по небу, то, что он двадцать лет работал, ни разу не возроптав и ни разу не усомнившись в том, что такая глупая, склочная, вздорная женщина может научить его святости. Как такое может быть? Вот что удивительно.
Так вот, Вероника, – вот она вера. «Свет мира» – это свет такой веры. Ты понимаешь, как много этот свет может сделать?
У: Где они берут эту веру?
А: Где они ее берут? О, какой хороший вопрос… Где же ее взять-то? Я на самом деле рассказал, где ее берут – вы, видимо, просто не услышали.
О проекте
О подписке