Дом Апельсинника
Оранжевая крыша
И два больших окна…
Пригорок солнцем выжжен,
Чернильная стена;
По жёлтому пригорку,
О камни спотыкаясь,
Бежит от моря домик,
Над пальмами летает
Бескрылый добрый гномик,
А небо голубое,
А море сине-сине;
Я слышу шум прибоя;
Кричу я: «Апельсинник,
Я знаю, где твой дом!»
В зелёной пирамиде,
Воздушно-безобиден,
Скрывается мой гном.
Далёкий остров южный
Мне снится по ночам,
В краю морозно-вьюжном
Я верю чудесам.
Туда, где парус белый,
Где море сине-сине,
Где не гуляет грусть,
Туда, где гномик смелый,
Весёлый Апельсинник,
Однажды я вернусь.
Дождик
Уронили мишку на пол,
Оторвали мишке лапу.
Всё равно его не брошу,
Потому что он хороший.
Агния Барто
Дождь по лужам припустил,
Барабанит из всех сил;
Пузырится страшно лужа,
Рядом с лужей пёсик кружит.
Он и лает, и рычит,
Лезть мне в лужу не велит;
Но играться в ней не брошу, –
Дождик тёплый и хороший.
Брызги до неба летят,
Жаль, что нет со мной ребят;
Петю мама не пустила,
Оле бабка запретила,
Дора смотрит из окна,
Ведь наказана она.
Но со мной дружок мой пёсик,
Он играть со мной не бросит.
Дождь куда-то убежал,
Интерес к игре пропал,
Я бегу к подъезду первый,
А за мною друг мой верный.
Мама трёпку нам задаст, –
Я промок не в первый раз;
Друга я в беде не брошу,
Потому что он хороший.
Чудо в парке
Пузыри пускали, мыльные, цветные,
Доставляя в парке радость детворе;
Прибежал к нам пони, розоватый пони,
Соскочив с картинки в синем букваре.
И сказал вдруг пони:
«Дяденька-кудесник,
Можно мне немножко с вами поиграть?»
В летнем парке люди наблюдали чудо –
Пони научился пузыри пускать.
Пузыри летали, дети веселились,
И на задних ножках пони танцевал.
Солнышко смеялось, лужицы светились,
Побывал я в детстве – пузыри пускал.
Настроение
Лодка-тучка в сини нежной
Высоко плывёт, неспешно,
На мгновенье в безмятежном
Мире, чистом и безгрешном,
Оказался я с утра…
На урок опять пора.
Фёдор Михалыч
(монолог мамы Александры)
А. П.
В сапогах резиновых,
В брюках парусиновых,
По морю мужчина,
Полтора аршина,
Шёл себе и шёл…
Рядом плыло брёвнышко,
Улыбалось солнышко:
«Будет моряком!»
Отражаясь в лужице,
Небо с солнцем кружится
Над моим мужчиной.
Нет у вас причины,
Нет причины, нет,
Не поверить важному
Смелому-отважному
Фёдору Михалычу,
Ведь он в парке давеча
Лужу окаянную –
Море разливанное
Взял и покорил.
Шесть годков ему от роду,
Но морской малец породы.
Мишка
М. Р.
У меня есть друг хороший,
Подарю ему калоши,
Будет Мишка вечерами
В них по улице гулять,
Будет друга вспоминать…
Скажет папе, скажет маме:
«Дядя Саша – друг хороший, –
Отдал мне свои калоши,
Все калоши без остатка,
Сам остался без калош…»
Ласков Мишка и пригож,
Словно ласточка-касатка.
Я любуюсь им. На фотке
Из добра друг Мишка соткан,
Глазки чёрные прищурил.
Губы сжаты, прячет смех;
Покорил дружок мой всех
В Подмосковье, в Сингапуре,
В Орше, в Порту, на Камчатке;
Эх, ребятки, без оглядки
С Мишкой я в огонь и в воду,
Даже в прорубь залечу,
Если очень захочу.
С другом мы одной породы.
Он хороший, я хороший,
Он пригожий, я пригожий,
Мишка юный, я чуть старый,
В общем, оба хороши,
Любим жизнь мы от души,
Юн и стар, а вместе пара.
Всё же есть у нас различье:
Бросив старость и приличье,
В юность дерзко ударяюсь
И учусь плясать дэнсхолл,
Друг гоняет мой в футбол.
Вместе с другом я меняюсь, –
В барабаны Миша бьёт,
Дядя Саша пиво пьёт.
Слепой дождь
Редкий дождик споро крапает,
Оживляется трава,
Машет пальма веткой-лапою,
В строки ладятся слова.
Позабытое-далёкое
Дождь слепой на Кипр принёс;
Речка детства неглубокая
Встала рядом в полный рост.
На лугу, у тихой Вилии,
Травы в утренней росе…
По реке моя флотилия
Уплыла во всей красе.
Те кораблики бумажные
Унесла в моря река…
Детство, юность, годы бражные,
И веселье, и тоска…
Шепчет кто-то мне желанное, –
Женский голос нежит слух.
От мечтаний – сердце пьяное,
Прочь тоска – взбодрился дух.
Впереди дорога длинная,
Время тихо вспять течёт;
Я вернусь в места былинные,
Где меня никто не ждёт.
Дождь слепой не зря покрапал,
Машет пальма веткой-лапой.
Я море вмиг переплыву,
Взберусь на облачко в мечтах,
Найду под снегом трын-траву
И поселю её в стихах.
Бываю сыт, от счастья – пьян,
И нос бывает в табаке…
Я – паинька и я – смутьян
С пером и фениксом в руке.
Давно ведь верю в трын-траву
И в сказку верить не боюсь.
Блефуя, я легко живу,
Легко обману поддаюсь.
Взлетаю к звёздам и парю,
Затем бросаюсь камнем вниз,
А то вдруг вспыхну и горю,
То я простак, то хитрый лис.
Мороз и дождь мне нипочём,
Я мыслью горы сворочу;
Мой слог высокий, словно гром,
Но я молчу, всегда молчу.
Мечты
Что ты каркаешь, ворона?
Или я тебе не люб?
У мечты свои законы, –
Сладок вкус солёных губ.
Я стремлюсь туда, где чайки
Реют смело над волной;
Там – чудачества и байки;
Горизонт – весь золотой.
Сумасшедший мир агоний,
Мир жестоких кулаков;
К чёрту карканье воронье,
В море прыг и… был таков.
Может, в южном синем море
Камнем вдруг ко дну пойду?
Смерть красна ведь на просторе
У птиц вольных на виду?
Александре Пальцевой
Деревенька Сонино –
Три старушки, дед один…
Тишь в ночи звенящая,
Жизнь моя – не зряшная,
Сам себе здесь господин.
У Москвы-реки бока
Золотисто-пьяные…
К рюмке тянется рука,
Черти окаянные!
Деревенька Сонино –
Хаты три, один овин
Дрыхнет в запустении,
Небо – в удивлении…
Испарился нафталин, –
И в помине моли нет,
Пахнет звёздной пылью;
Прибабахнутый поэт
Приобрёл здесь крылья.
Деревенька Сонино,
Рифмы в воздухе парят,
В речке воды сонные,
Лето забубённое…
На лугу цветы горят,
Эх, страда, моя страда,
Жизнь – душа шмелиная!
Брошу всё, вернусь туда –
В те края былинные.
Три старушки, дед один, –
Сам себе я господин!
Восторгаются мной дамы,
Воспевают и клянут…
То я честный самый-самый,
То пройдоха я и плут.
Пьяный, драный, окаянный,
Стильный, модный, дорогой…
Поперечный и упрямый,
То предатель, то герой.
Аккуратный и небрежный,
Хам, каналья и дурак…
Самый ласковый и нежный,
Друг заклятый, лучший враг.
Удивляюсь, восхищаюсь
И капризы дам терплю…
Но в который раз признаюсь:
Я вас, женщины, люблю!
Спросил гадалку я:
– Любовь не встретилась мне, нет…
Скажи, она – какая?
Сразил старушки той ответ:
– Любовь – печаль земная,
Светлей она, чем белый свет.
Пока ты вёсны не считаешь,
А я считать их перестал,
Хотя скажу тебе: «Ты знаешь,
От жизни всё ж я не устал…»
Тревожит душу птичий щебет,
Весенний запах сердцу мил…
А как услышу детский лепет,
Готов обнять весь Божий мир.
О, как легко меня растрогать
Какой-то милой ерундой…
Не так давно обрёл я Бога,
Воспрял опять седой душой.
Меня легко обезоружить
Улыбкой, парой добрых слов.
Весна поёт в весенней луже,
И я пою вслед за весной.
Пока ты вёсны не считаешь,
Давно я счёт им потерял,
Хотя скажу тебе: «Ты знаешь,
Я лишь с тобой весну познал».
Куда-то мчатся поезда,
Куда-то птицы улетают…
Лишь погрустневшая звезда
В тобой любимом чудном мае
Неспешно свет на землю льёт…
Который год, который год
Весну один я провожаю
И письма старые читаю.
Крыша красная, солнце яркое,
Дом на фоне зелёной горы;
На скамейке мы, в старом парке мы
Средь летящей вокруг мишуры
Из пустых, незабытых обид;
Тени прошлого – дети малые
Не отходят от нас ни на шаг…
Чувства – новые, страхи – старые,
Нет дыханья живого в словах,
И костёр отчужденья горит.
Как под крышею, крышей красною
Пара ласточек раньше жила…
Время стылое и опасное,
Никудышные нынче дела, –
Больше ласточки там не живут;
На скамейке мы, отчуждённые,
А меж нами обиды стена.
Друг от друга мы отстранённые,
И неведомо, чья в том вина,
Но сердца примирения ждут.
Ветка мимозы
И был туман. И средь тумана
Виднелся лес и склоны гор…
И вдруг широкого Лемана
Сверкнул лазоревый простор.
Максимилиан Волошин
Давай же не будем, не будем,
Не будем топтаться по… нервам;
Притих абрикосовый пудель
У ножек прекраснейшей стервы.
Мужчиной брутально-свирепым
Торчу средь подушек занозой,
Ты что-то вещаешь нелепо,
А в зеркале ветка мимозы…
…Меня донимают сюжеты
Из небыли жуткой и были;
В межзвёздном пространстве поэтом
Парю средь космической пыли,
Во сне опускаюсь на землю,
Туманом вокруг всё покрыто,
Банальную быль не приемлю, –
Пинаю зачем-то корыто…
Я пуделем лягу покорным
У ножек прекраснейшей стервы…
Мне нравится мир иллюзорный,
Не надо топтаться по… нервам.
Отель. Окно. В нём вид Лемана,
А в вазе веточка мимозы.
До неба брызги от фонтана…
Опять влюбляюсь под гипнозом.
Мечты, мечты…
Давай плохое мы отбросим,
Что не случилось, всё забудем
И счастье спящее разбудим,
Вернуться к нам его попросим;
И самовар ещё прабабкин
Урчать нам станет, как и прежде.
И будет горько, будет сладко…
Возможно, явит лик надежда?
Перед рассветом
(в горной деревне Кало-Хорио, Кипр)
Лежу в ночи с открытыми глазами
И в мыслях жизнь перебираю…
А где-то там, за тёмными горами,
Есть та, о ком я вспоминаю…
Как бесконечно долго длится ночь!
О, эти петухи в деревне горной! –
Их пенье необычно звучно,
Хоть небо всё ещё иссиня-чёрно,
В окне толпятся звёзды кучно;
Но катится уже к исходу ночь,
Ночная птица всхлипнула и смолкла,
Звезда беззвучно с неба пала…
Я слышу, как в Сибири воют волки,
Я вижу, рушит море скалы…
Меня терзает неотступно ночь,
Хоть небо всё отчётливей светлеет,
Сам говорю себе с укором:
«Что медлишь ты? Вставай, Матвеев!
Скорее отправляйся в горы!»
…Петух пропел, и отступила ночь!
Перед автопортретом Виже-Лебрен с дочерью Жюли
Не оторвать мне взгляда от портрета, –
Улыбкой губы тронуты слегка;
Шепчу: «Бонжур, мадам Виже-Лебрен!»
Пределов нет фантазии поэта,
Мне кажется, в руке моей её рука,
Я попадаю к даме в сладкий плен…
А у неё девчонка на коленях –
Прелестная красавица Жюли,
Глаза манят, недетские глаза,
Во времени застывшее мгновенье;
Я отрываюсь тут же от земли,
Лечу назад, чтоб важное сказать.
Спасибо вам, Виже-Лебрен, за встречу,
За краски вдохновенья на холсте;
Как удивителен сегодня вечер! –
Я сердцем прикоснулся к красоте.
Свет из прошлого
Киоко Сузуки
Глаза прикрою, предо мною
Стоит девчонка в шляпке чёрной…
И с этой памятью живою
Я словно в мире иллюзорном
Живу, уже давно живу;
Раскосы очи, след улыбки
Слегка заметен на губах;
Верну назад свои ошибки,
Вернусь к японке той в стихах,
Душа воспрянет, – дежавю!
Девчонку в мыслях я рисую,
В руках сосуд и жизнь в сосуде,
И нежности небесный свет.
И словно снова наяву я
На перекрёстке разных судеб,
Где мой и твой, Киоко, след.
Италия
Зовут её Италия –
Красива солнцеликая,
С коварно-гибкой талией,
Со страстью южно-дикою!
Свободно-независима,
Из высшего сословия,
Италия, брависсимо!
Отчаянно весёлая…
К магически изнеженной
Лечу, лечу я мысленно;
Из пустоши заснеженной
Шлю девушке эпистолы.
Италия, Италия! –
Душа поёт и светится!
Италия, Италия!
О, как с тобой мне встретиться?!
На Дунае
Распустила ночка крылья
Над дунайскою водой.
Звёзды с неба прилетели,
Словно бы на водопой,
Вмиг нырнули лихо в воду
И резвятся на волне.
О проекте
О подписке