Несмотря на то, что Алкид уже не одно десятилетие провел в симбиозе с главным машинным духом, он все еще пользовался человеческой речью, а не технолингвой. Некоторые называли это проявлением сентиментальности, однако в данной ситуации такой язык был даже более уместным.

– Скифос? Если я не ошибаюсь, это где-то в Громовом секторе, – попытался припомнить Ульрих.

– Все так, братья, – ответил Алкид. – Прямо в эту секунду Диктат порабощает беззащитный мир. Только мы можем спасти его.

– Сейчас по всему Громовому сектору идет война. А скоро она затронет и соседние системы. Почему именно Скифос должен быть спасен? – спросил Вильгельм.

– Потому что это мой мир! – повысил голос Алкид. – Я родился там, вырос. Благодаря Скифосу я стал тем, кем являюсь, – рыцарем! Суровые шторма и высокие горы закалили меня, а мудрые учителя помогли отточить таланты и навыки. Я многим обязан этому миру. Столь многим, что мне больно видеть, как Скифос медленно гибнет под пятой захватчиков.

– Я соболезную твоему горю, – сказал Ульрих. – Но вселенная жестока, и подобные беды рано или поздно случаются. У каждого из нас есть родина, но также есть долг перед Железным братством. Он стоит выше чувств к родной земле.

– Тогда расскажи мне, рыцарь, в чем заключается наш долг? – не унимался паладин. – Может, я так долго пробыл в объятиях машинного сна, что позабыл, зачем вообще существую?

– Я не ищу с тобой ссоры, Алкид, – поднял руку Ульрих. – Но ты злоупотребляешь своим положением. Железное братство сильно, однако не в состоянии помочь абсолютно всем. Не забывай, для Империи мы еретики, даже хуже – предатели. Нам необходимо крайне осторожно подходить к выбору полей для битвы. Благо ордена стоит выше личной гордости и чести.

– Не верю! – воскликнул Алкид. – С каких пор в зале Железного совета произносят речи, достойные трусов, а не рыцарей!

– Повторю, я не ищу с тобой ссоры, паладин, – в голос Ульриха закралась злость. – Однако и оскорблять себя не позволю! Ты позвал нас сюда. Ты просил нас об услуге. Но обращаешься к нам так, будто мы твои оруженосцы! Если кто и позорит имя рыцаря, так это ты!

– Я лишь требую справедливости! – настаивал Алкид. – Для вас Скифос – просто дикое захолустье. Вы ничего не знаете об истории этого мира, о его важности для Империи. Все пожелали забыть о нем, хоть и находятся в глубоком долгу перед славными людьми Скифоса.

– С этого стоило начинать, – проворчал Вильгельм. – Уверен, мы бы отнеслись с пониманием, поведай ты больше о цели нашей миссии.

– Пусть так, – согласился паладин. – Тогда я исправлю свою ошибку и расскажу историю моей родной земли.

Из-под потолка к центру зала выдвинулось несколько проекторов, а затем они одновременно зажглись, сформировав слегка дергающееся голографическое изображение.

– Взгляните, – начал Алкид. – Это карта Единой Империи. Обратите внимание на Громовой сектор. Что вы видите?

– Я вижу много чего, но, боюсь, совсем не то, что имеешь в виду ты, – покачал головой Ульрих.

– Пожалуй, – согласился Алкид. – Тогда не буду томить и перейду к сути. Перед вами сектор, где всегда идет война. Но также перед вами скопление систем, которые некогда объединились и образовали Единую Империю. Да, все началось здесь. Диктат сам породил своего злейшего врага. Часть войск Кайзера отвернулась от него и создала свое государство, куда позже вошли остальные миры, что сейчас находятся в составе Империи.

– Мы знаем историю, паладин, – протянул Вильгельм. – Но по-прежнему ничего не знаем о Скифосе. Я ожидал, что твой рассказ даст нам хоть какие-то ответы.

– Они будут, – заверил Алкид. – Я как раз хотел поведать, какую роль в тех событиях сыграл Скифос. Итак, во времена образования Империи молодому государству пришлось биться сразу на два фронта. С одной стороны был Диктат, желавший покарать изменников, а по другую сторону находились влиятельные дворяне, пытавшиеся сохранить независимость. Скифос же был относительно спокойным миром, где занимались подготовкой войск, а также производством и починкой оружия. Еще через этот мир проходили важные пути снабжения, поэтому в какой-то момент Скифос превратился в один из ключевых оплотов Империи во всем Громовом секторе.

Паладин взял небольшую паузу, после чего продолжил уже более печальным тоном:

– Однако годы шли, и обстановка вокруг менялась. Союз Дворян проиграл Императору. Одним врагом стало меньше, поэтому все войска были переброшены для противодействия Диктату. Значимость Скифоса начала сходить на нет, а когда Громовой сектор обрел вид, который мы наблюдаем и по сей день, некогда важный мир окончательно оказался на обочине истории.

– И что теперь? Мы должны спасти Скифос, ибо когда-то он был важен? – спросил Ульрих.

– Именно об этом я и говорю, – подтвердил Алкид. – В трудный час этот мир стал опорой для всей Империи. Он не заслужил позорного забвения. Нет. Он достоин спасения!

– Может, Империя и без нас освободит Скифос? – предположил Вильгельм. – Скорее всего, к ним уже направили какие-то войска.

– Никто не явится им на помощь! – отчаянно возразил паладин. – Скифос брошен на произвол судьбы! Все их мольбы остались без ответа! Когда кто-то явится, будет поздно!

– Не будет! Ибо мы ответим на зов!

Двери в Железный зал распахнулись, и по металлическому полу прокатился гулкий стук от тяжелых шагов. Подключившись к внутренним системам крепости, Бальтазар слышал весь разговор паладина с рыцарями, а потому спешил как мог, чтобы предотвратить ужасное преступление, которое едва не свершилось. Промедли он хоть на минуту, и Железному совету до скончания веков пришлось бы жить с пятном несмываемого позора.

– Железное братство придет! – повторил Бальтазар. – Иначе мы утратим право зваться рыцарями!

Его голосовой модулятор буквально трещал от еле сдерживаемого гнева и ярости. Обведя присутствующих рыцарей взглядом сверкающих линз, Бальтазар продолжил:

– Что я вижу?! Наш славный брат, подвигами заслуживший свое место в совете, просит братьев о помощи, а те отворачиваются от него! Как понимать такое?!

– Ты играешь словами, брат, – ответил Ульрих. – У нашего ордена есть высшая цель, и ради нее приходится чем-то жертвовать. Печально, когда эти жертвы ложатся тяжелым грузом на наши души, но таков путь воинов братства.

– Нет уж, словами играешь тут только ты! – предостерегающе потряс кулаком Бальтазар. – Путь Железного братства определяют те, кто состоит в ордене. И сейчас тот самый момент, когда перед нами выбор: сохранить верность рыцарским клятвам или стать теми, кем нас считают в Империи.

– Однако я вижу здесь всего трех рыцарей, – вмешался Вильгельм. – Разве этого достаточно, чтобы отбить целый мир?

– Ты заблуждаешься, брат, – ответил Бальтазар. – Я вижу здесь целых трех рыцарей. Этого хватит, чтобы бросить вызов самому Кайзеру!

– Что ж мы тогда его до сих пор не бросили? – пробурчал Ульрих.

– Потому что, как ты и говорил, у нашего ордена есть высшая цель. И только по этой причине Кайзер до сих пор избегает заслуженного возмездия.

– Ну, если так, – вздохнул Ульрих, – то переживать не о чем.

– Опять неверно, – сурово произнес Бальтазар. – Нам есть о чем переживать. Пока мы тут ведем праздные разговоры, люди на Скифосе гибнут от рук псов Диктата. Каждая секунда промедления отнимает чью-то невинную жизнь.

– И все же меня до сих пор терзают сомнения, – все не сдавался Ульрих. – Мы хотим отправиться в поход ради освобождения одного ничтожного мира, до которого нет дела даже самой Империи. Ту ли войну мы выбираем, братья?

– Маленький забытый мир… – произнес Бальтазар. – Ничего не напоминает? Например, наше Железное братство? Кто мы такие? Сборище изгнанников, от которых отвернулись все, кому мы верили, кому служили. Империя желает забыть о нас, желает избавиться от нас, но мы по-прежнему храним ей верность, ибо принесенные клятвы стоят выше всего остального. Мы отлучены от Церкви, объявлены еретиками. Нам не под силу овладеть мощью рун, но… это и не нужно. Коли мы отступники, то вправе отринуть плоть, дабы с помощью еретических техник заменить ее несокрушимым железом.

– И потому мы обязаны проявлять твердость, – заявил Ульрих. – Сталь крепче эмоций. Нам не следует поддаваться им.

– Мы стали железом не для того, чтобы ржаветь в крепости! – едва не зарычал Бальтазар. – Наши тела выкованы для битвы, и вот она – сама пришла к нам на порог! Скифос стоял у истоков Империи, мир заслуживает того, чтобы его спасли!

– Я пойду, – наконец принял решение Вильгельм. – Не смогу остаться в стороне, зная, что где-то там мой брат сражается в одиночестве. А что скажешь ты, Ульрих?

Рыцарь ответил долгим молчанием. На целую минуту в Железном зале воцарилась тишина, пока Ульрих наконец не произнес:

– Да будет так. Однако попомните мои слова: мы совершаем ошибку. Мудрый воин знает, когда нужно сражаться, а когда стоит остановиться. Гордыня же неизбежно ведет к гибели.

– Но ты пойдешь с нами? – переспросил Вильгельм.

– Пойду, – кивнул рыцарь. – Но не ради славы и почестей, а во имя сохранения нашего братства. Нет ничего хуже внутреннего раздора, и, видится мне, поход на Скифос стал неизбежным в тот момент, как брат Бальтазар преступил порог Железного зала.

– Спасибо тебе, Ульрих, – поблагодарил Бальтазар. – Пусть ты и не согласен с нашим решением, твой поступок делает тебе честь и дает полное право считаться одним из достойнейших рыцарей ордена.

– Надеюсь, ты тоже согласился на поход из лучших побуждений, а не во имя личных амбиций. Твоя перековка, вижу, завершена, а значит, теперь ты можешь претендовать на титул паладина, как и на членство в Железном совете. Готов ли ты поклясться перед братьями, что отправляешься в бой для защиты невинных, но не ради собственного возвышения?

Молниеносным движением Бальтазар сорвал со спины меч, и секунду казалось, что он обратит клинок против Ульриха, усомнившегося в его преданности. Однако вместо этого рыцарь приставил оружие к железному полу и опустился на колени.

– Я клянусь всем, что осталось от меня, – своей душой, что не преследую никаких иных целей, кроме помощи людям Скифоса, попавшим в беду. И мне жаль, что брат Ульрих усмотрел в моих поступках тень корысти и гордыни.

– Достаточно! – вмешался Вильгельм. – Хватит грызться между собой, когда нужно обратить свои силы против настоящего врага, а именно псов Диктата!

– Верно! – подхватил Алкид, до этого не участвовавший в перепалке между рыцарями. – Здесь у нас нет противников. Они все на Скифосе.

– Тогда сотрем их с лика Империи! – заключил Бальтазар. – Пусть они познают силу железа!

– Да будет так, – произнес паладин. – Мыслями я буду с вами, и пусть мой незримый клинок укрепит ваши ряды. Сила железа!

– Сила железа! – отозвались рыцари.

– Через три часа будет подан транспорт для перелета на Скифос. Воспользуйтесь этим временем, чтобы подготовиться к битве, – предупредил Алкид.

– Я прошу четыре часа, – обратился Бальтазар с просьбой. – Я хочу взять в поход неофита братства. Его испытание как раз должно вот-вот подойти к концу.

– Неофита? – презрительно выплюнул Вильгельм. – Зачем нам салага, не познавший касания стали?

– За четыре часа он пройдет первичную перековку. В поход с нами отправится не неофит, но рыцарь железа! – уверил Бальтазар.

– Делай как знаешь, – пожал плечами Ульрих. – Но если неофит не будет готов через четыре часа, мы отбудем без него. Ты сам говорил, что трех рыцарей должно хватить.

– Так и есть. Поэтому я и беру с собой нашего нового брата, чтобы опробовать его в настоящем бою. Меня терзает предчувствие, что битва за Скифос – лишь начало. Вскоре братство ждут новые вызовы. Я хочу быть уверенным в каждом своем брате, когда наступит час битвы.

– Решено! – подвел черту Алкид. – На Скифос отправятся четыре рыцаря. Железное братство с нетерпением будет ожидать вашего победоносного возвращения.

– Да будет так! – в один голос ответили рыцари.