Порыв северных варваров стал ослабевать. Они словно погрузились в нечто вязкое, что стало сковывать их движения, а тяжелые мечи и топоры, разрезавшие вражеские тела чуть ли не пополам, теперь едва поднимались и опускались. Они не отходили ни на шаг, но спустя всего-то несколько секунд от первого монолитного ряда варваров остались лишь островки воинов, стоящих спина к спине и окруженных со всех сторон нечистью. Мечи варваров еще взметались к небесам, крушили доспехи.

– Смерть, смерть, – слышалось отовсюду.

О, и вправду, если бы сейчас люди сняли шлемы, то Стивр не узнал бы их. Наверняка их лица были искажены злобой. Стивр еще успел посмотреть на склоны гор, где прикрытые легким заклинанием, делавшим все невидимым, спрятались тролли Крега, а потом всем его вниманием завладело развернувшееся вокруг побоище. Он едва успел отмахнуться мечом от жвал, от отвратительных жвал, высунувшихся из-под шлема нечисти. Лезвие разрубило шлем, ушло глубоко в голову врага и застряло там. Он стал оседать, окропляя лезвие гноем. Стивр все никак не мог вытащить меч, тянул его на себя, но поверженное тело увлекало его вниз. Увидев краем глаза, что на него бросился еще один противник, Стивр извернулся как кошка, успев подставить под острые ножи свой щит. В пояснице что-то захрустело от этого движения. Нечисть сбила его с ног, навалилась, царапая поверхность щита и пытаясь добраться до человека. Он слышал, как дышит враг. Он был легким, гораздо легче человека, но Стивр все никак не мог подняться. Вдруг голова чудовища отделилась от плеч, покатилась по щиту, упала на землю, но прежде воздух над ней рассек клинок, а потом человеческая нога толкнула судорожно вздрагивающее тело прочь, освобождая Стивра.

– Вставай, командир!

Над ним высился солдат. Стивр ухватился за протянутую руку, вскочил, но времени на благодарности не было, да и ополченец не просил ее. Он тут же, как только Стивр встал, развернулся навстречу новому врагу.

– Как тебя звать? – Глаза Стивру заливал пот, и он не узнал этого солдата.

– Дориан Хо, – донеслось в ответ.

– Спасибо тебе! Ты все-таки не ушел в обоз?

– Здесь веселее! Если я был бы в обозе, то что потом рассказывать?

Стивр обхватил все еще торчавший из головы поверженного им противника меч и дернул его изо всех сил. На этот раз оружие удалось высвободить.

Он вдруг осознал, что, валяясь на земле, видел, как между ног сражающихся ползет раненый северный варвар. У него не было правой руки. Из обрубка била фонтаном кровь. Его шлем съехал набок после страшного удара, который рассек ему кожу на левой половине лица, и кровь теперь застилала ему глаза. Стивр только сейчас содрогнулся от этого зрелища, а тогда он просто не смог его воспринять. Варвар отбросил щит и здоровой рукой шарил по земле. Он искал свою правую руку и меч, зажатый в ней. Он так и не успел его найти, когда кто-то наступил на него, покачнулся и упал рядышком. Стивр видел, что это враг, но понял ли это варвар, он уже не узнал, потому что поднялся на ноги.

Земля стала скользкой. По ней стало опасно ходить. Ее густо покрыли мертвые и умирающие. Делая каждый шаг, Стивр ощущал, как нога натыкается на вздрагивающие или уже затихшие тела. Он шел по рукам, ногам, головам, вдавливая их в землю, чтобы они побыстрее добрались до преисподней.

– А-а-а, – неслось отовсюду. И в этом крике не было слышно отдельных слов, все слилось в гул, неразборчивый гул, в котором различались стоны, а еще была в нем ненависть, боль и смерть. Смерти больше всего. Стивр и сам тоже что-то кричал, совершенно не сознавая этого, а мозг не успевал уследить за тем, что делало тело. Если бы он размышлял над тем, как ему лучше укрыться щитом и нанести удар, то наверняка был бы уже мертв. Тело лучше, чем мозг, знало, что надо делать в эти секунды. Чудно было сознавать: ты еще жив посреди этого разгула смерти. Он чувствовал, как под шлемом по лицу течет пот. Губы сделались солеными. Он медленно впадал в безумие, подобно северным варварам, наевшимся галлюциногенов, приготовленных из ядовитых грибов.

Трещали пробиваемые щиты, шлемы и панцири, хрустели кости. Нечисть еще не увязла. Стивр не знал, ввела ли она в сражение основные силы, поэтому Крег должен был все еще прятаться и ждать. Стивр боялся, что тролль, увидев, как умирают люди, как тают их ряды, не выдержит и откроется раньше времени.

– Не спеши, не спеши, – шептал он, точно тролль мог его услышать в этом хаосе. Он и сам себя не мог услышать. У него сбило наплечник, и вся одежда пропиталась кровью, уже начинавшей подсыхать, срастаться с одеждой, а из-за этого каждое движение причиняло боль. Но он ее уже не чувствовал. Какой смысл кричать в этой свалке, обступившей его со всех сторон, держать строй, ведь их уже почти сломили, почти перебили, но ему еще несколько раз удавалось-таки перегородить этот перевал плотной стеной щитов, пока нечисть не находила в ней лазейку и опять не рассеивала людей.

Впереди он увидел, как дерутся три зверя, отдаленно напоминающие волков. Люди их не боялись, напротив, старались быть поближе. Вставая на задние лапы, они становились чуть ли не в полтора раза выше самого рослого из нечисти, когти на пальцах у них были лишь немногим тупее, чем ножи противников. Они успели построить вокруг себя вал из трупов.

– Оборотни, – прошептал Стивр.

Он не знал – превратился ли в оборотней кто-то из тех, кто пришел с ним, или это кто-то из северных варваров. В любом случае – инквизиторы объявили оборотней вне закона, и если они прознают об этом, то отправят их на костер. Но никто не выдаст. Никто! Да и выдавать через несколько минут стало некого. Оборотней накрыла очередная вражеская волна.

Что-то красное стало всходить над нечистью, ложась кровавыми отблесками на серые спины и головы. Стивр подумал сперва, что приближается рассвет, обрадовался этому, потому что умирать при свете нового дня было отчего-то приятнее. Но для восхода было еще слишком рано. Это было не солнце. Это горела церковь, которую они оставили уже далеко. Когда они еще сражались возле нее, Стивр видел, как на ее крыше обосновались несколько лучников и стрелков. Нечисть лезла по гладким стенам, цепляясь за них крохотными крючочками на пальцах. Воины отбивались от нее прикладами, ножами, а то и просто спихивали с крыши, толкнув ногой. Однажды они вытащили из груды тел перемазанного в гное и крови человека, схватили его за поднятые руки, подтянули вверх, забросили на крышу, чтобы тот очухался. Человек почти сразу же вскочил на ноги. Его пошатывало, и, подойдя к самому краю крыши, он едва не свалился вниз. Он с тоской посмотрел на откатывающийся людской вал, понимая, что ему уже не добраться к своим, а спустись он сейчас с крыши – наверняка утонет в этом море нечисти. Люди и вправду оставались на острове посреди враждебного океана. Надежды на помощь почти не было. Стивр его не знал, он ведь не мог быть знаком со всеми из его отряда. Но то выражение, что появилось на лице бойца, он навсегда запомнил. В нем была обреченность, но она сошла с лица, когда парень разжал пальцы мертвого ополченца, валявшегося рядом, забрал уже не нужный ему меч, и…

Стивр отвлекся, краем глаза уловив бросившегося на него врага, отклонился от когтистых лап, нанес удар, отсекая вначале переднюю конечность, затем щитом оттолкнул противника, чтобы тот не останавливался, а пробежал подальше и упал, подскочил к нему и глубоко вонзил меч, пробив панцирь, хитиновую оболочку и тело. Сильно дернув за эфес, он высвободил меч. Из раны фонтаном забил гной. Стивр опять посмотрел на церковь, но парня на ее крыше уже не было. Теперь она горела. Не вызывало сомнений, что все, кто был на крыше, так там и остались. Только северные варвары любили сжигать своих мертвых, думая, что так их души побыстрее попадут на небеса, а соплеменники Стивра предпочитали все же упокоиться в земле. Примут ли их в раю северных варваров, когда они туда постучатся?

Тролли пробили стенки бассейна. Вода разлилась по земле. Нечисть ступила в нее и стала оседать, проваливаться, будто глубина там была не каких-то несколько сантиметров, а полметра, а то и больше. Их ноги все уходили и уходили вниз, точно их болото засасывало, потом пришел черед тел и голов, и вот наконец на поверхности воды образовалась противная слизистая пленка. Наступавшие враги так и не могли переступить через нее, даже не решались пройти по все еще не успевшим растаять телам своих товарищей. Ждали, пока вода совсем не высохнет.

Инквизитор читал молитвы над бассейном, водил руками в причудливых жестах и что-то шептал, делая все прибывающую воду ручейка тоже смертельной для нечисти, пока в его спину не воткнулось сразу три ножа. Один засел неглубоко, запутался в складках одежды и выпал, но зато любой из двух других нанес смертельный удар. Инквизитор замер с поднятыми руками, то ли пробуя взлететь, то ли моля небеса принять его, ведь он до конца исполнил свой долг. Кто его знает, успел ли он получить ответ, прежде чем тело его стало заваливаться вперед, перегнулось через стенки бассейна и упало в святую воду. Она охватила его, пошла пузырями, вспенилась, наткнувшись на торчащие из спины кинжалы, и растворила их, но залечить нанесенные ими раны уже не могла. На мертвом лице инквизитора застыла блаженная улыбка. Эту улыбку никто не видел.

Меч давно был в липком гное. Стивр все никак не успевал обтереть его, а теперь было уже слишком поздно – гной затвердел наростами на клинке, затупил его. Хорошо еще, что не растворил, а то стек бы клинок до эфеса, да еще руку разъел бы до костей. Стивр все махал и махал им, из стороны в сторону, как косарь, но нечисть от этих ударов почти не падала. Доспехи тупой сталью не пробить: сколько ни колоти по ним – только вмятины и остаются.

Небо стало сереть, четко очерчивая силуэты гор, бледнеть, становиться прозрачным, а когда оно выкрало у темноты людей, Стивр понял, как же их мало осталось! В темноте этого было и не разобрать, темнота прятала всех, но теперь-то он знал, что рядом не более двух сотен человек, а позади – обозы с еще сотней раненых, многие из которых, по крайней мере те, что чуть оправились от ран и могут хоть как-то держать меч или копье, уже опять возвращаются в строй, бредут неспешной и нечеткой походкой навстречу своей смерти.

Над обозом реял штандарт, обозначая последнюю границу, где они еще могут попробовать зацепиться среди порушенных телег, скарба и умирающих тел. В начале битвы штандарт был в первых рядах, но два человека, которые держали его, погибли. Теперь, чтобы он раньше времени не достался врагу, его утащили в тыл. Впрочем, это для людей штандарты что-то значили, а нечисть и не поняла, зачем люди водрузили на шест эту тряпку и размахивают ею над головами, точно это пугало какое-то, каким отгоняют птиц от засеянных полей. Совсем из ума выжили от страха! Таким пугалом нечисть не отогнать. Глупые, глупые люди…

Стивр удивлялся, что эта толпа измученных ополченцев, в пропитавшихся кровью тряпках и мятых доспехах, еще не бросилась бежать без оглядки. Наверное, не от храбрости (хотя из-за этого тоже), а больше от безысходности, оттого что все понимали – как быстро ни убегай, все равно от нечисти никуда не денешься. То ли люди устали, то ли и вправду, почуяв скорую победу, вражеская армия усилила напор, но как бы там ни было, а левый фланг проваливался и отступал слишком быстро. Да и не отступал он вовсе, а просто людей там смерть выкашивала быстрее, чем в центре и на правом фланге. Но вскоре дрогнули и они… Это еще не было бегством, скорее, предзнаменованием полного разгрома.

«Вот и все», – на губах Стивра проявилась эта мысль, но слишком тихо, никто ее не услышал. Да и закричи он во все горло, все равно никто бы слов не разобрал за тем громом, что раздался с холмов, прокатился по всему ущелью, возвещая, что пришло время страшного суда.

Но не для людей! Не для людей!

– Крег! – простонал Стивр.

Прежде их озарили вспышки. Огонь ударил по врагам, прокатился по их рядам. Стивр знал, что сейчас со склона горы бегут тролли Крега, врубаются в этот вал, пробуя пробиться к паланкину, и единственное, чем он мог помочь им, это оттянуть на себя как можно больше врагов.

– А-а-а!!! – Обезумев, он бросился вперед, ведя за собой всех, кто еще мог бежать, идти, ползти.

– А-а-а-а!!! – услышал он позади себя оглушительный рев.

Это крик ему показался громким, но разве можно в голос хрипеть, когда горло пересохло от усталости?

С нечистью случилась удивительная метаморфоза. Вал отхлынул, спешно отступая. Враги натыкались друг на друга. Люди легко доставали их, сносили головы, прорубали доспехи, кололи в спины. Началось побоище, а потом произошло и вовсе нечто удивительное. Вал остановился, замер. Нечисть встала, нерешительно покачиваясь, – так должны выглядеть тела, у которых похитили души, – а люди, не дожидаясь, когда души опять вернутся в них, все рубили и рубили… И откуда у них только силы взялись?!

Стивр уже понимал, что это победа. Он знал, Крегу как-то удалось убить того, кто находился в паланкине. Убить матку. Там в палатке, накануне битвы, он объяснил Крегу, что из себя представляет нечисть и как ее можно победить.

– Муравьи? Разумные муравьи? Вот ведь чего природа только не навыдумывает.

– Боги, – поправил его Стивр.

– Какая разница, – сказал Крег.

Крег удивлялся, откуда Стивр все это знает, а тот рассказал ему, как в детстве, поддавшись уговорам приятелей, забрался на чердак дома, в котором жил колдун. Этим днем его забрали инквизиторы, обвинив в том, что он общался с потусторонними силами, но досмотр в его жилище учинили слишком поверхностный, почти ничего не забрали. Они должны были вернуться попозже. Вместе с собакой-ищейкой, которая ни одной колдовской вещи не пропустит, пусть та и будет замаскирована под обычные тарелки или горшки для цветов.

…Их было пятеро. Всем лет по тринадцать. Родители отправили их в столицу на смотр к королю, который собирался выбирать себе пажей, но мероприятие отчего-то отменили. Мальчишки на какое-то время были предоставлены сами себе. Стивр уж и не помнил, как они узнали о том, что инквизиторы забрали колдуна на допрос, как выяснили, где этот дом находится, и как ускользнули из дворца. Он лишь помнил, что у них сердца замирали от страха, когда, проскользнув в неприкрытую дверь, они бродили по пустому особняку. Почему его не додумались запереть на замок? Инквизиторы полагали, что в дом к колдуну никто не сунется? Прежде этот замок сам запирался, дверь открывал только своему хозяину, но теперь что-то испортилось в наложенном на него заклинании, и он больше не охранял входную дверь.

Воздух был сырым, затхлым. Так должен пахнуть склеп. На полках вдоль стен стояли баночки с заспиртованными органами. Стивр не стал бы утверждать, что среди них не было человеческих. Просто он не знал, как они выглядят. Еще долго он не мог вспоминать без содрогания, как скрипели под ногами доски пола, как они, оглядываясь по сторонам, ждали, что в любой миг на них может броситься адское страшилище. Даже реторты, колбы и другие сосуды, предназначенные для химических опытов, им тогда казались не иначе как приспособлениями для вызывания злых духов. Может, какой дух и наблюдал за ними, сидя на балках, поддерживающих потолок, и выбирая, кого ему забрать с собой. Застань их здесь инквизиторы – не избежать бы допросов, а то и на костер могли бы угодить, но обошлось. Там было много интересного, очень много. Например, банка, почти до краев заполненная глазами. Казалось, они присматривают за всем, что происходит внутри дома, вот только никому они ничего не скажут, ведь банки с заспиртованными губами нигде не было.

Ребята исследовали особняк до самого чердака. Стивра манил именно он. Мальчишка точно зов услышал. Там ему попался пыльный, окованный по краям ящик, запертый на большой замок. Приятели Стивра пробовали его открыть, но ничего у них не получалось, а когда за дело взялся Стивр, замок отомкнулся сам. Они-то думали, что сундук окажется набитым золотом, в которое колдун превратил ртуть или медь, и были разочарованы, увидев, что там лежит всего лишь толстая книга в потертом кожаном переплете. Стивр наглотался пыли, пока ее доставал.

– Да брось ты ее, что в ней интересного? – сказал кто-то из приятелей.

Он вспомнил, что пыль может оказаться опасной. Если ее долго не тревожить, то в ней поселяются разные неведомые болезни, которые способны погубить человека, который ее вдохнет. Так случалось с теми, кто тревожил древние захоронения. Но большинство людей считало, что грабители умирают от проклятий, охранявших гробницы.

Стивр, открыв книгу где-то посередине, расчихался, на глаза навернулись слезы, и он не сразу понял, что на пустом еще секунду назад листе пергамента проступают слова. Ему стало страшно, когда он осознал, что они означают. Он видел будущее.

– Что с тобой? – спросили приятели. Стивр протянул им раскрытую книгу.

– Но здесь ничего нет. Пусто.

– Нет? – удивился Стивр и снова посмотрел в книгу. Слова стали бледнеть, но все еще были различимы.

Выходило, что только он мог их прочитать. Отчего? Детский мозг не в состоянии был это понять. Не хотел понимать.

– Пойдем отсюда. Вдруг кто явится. Брось ты эту книгу, – заторопили его приятели.

Дом сожгли на следующий день, а колдуна – через три дня, на центральной площади города. Его обрядили в бесформенную холщовую хламиду, спускавшуюся до самых пят, видимо для того, чтобы огонь побыстрее добрался до нее, а потом и до тела. Колдуна привязали к деревянному столбу, пропитанному смолой. В его глазах была боль, но боль не от перенесенных пыток, потому что он легко мог заглушить ее. Какая-то другая. Седая всклокоченная борода и длинные волосы развевались на ветру. Посмотреть на это зрелище собралась толпа. Не часто такое представление увидишь, поэтому никто не хотел его упустить.

Инквизитор зачитал приговор. Слова разносил ветер. Никто их не слушал. Все ждали, когда же наконец к куче сваленных под столбом веток поднесут факел.

– Они придут, и не будет им числа! – начал кричать колдун, когда огонь только стал лизать его ноги. – Сперва они захватят земли троллей, а потом придут и в земли люде-е-е-ей! – Огонь подпалил одежду, кожа на ногах вздулась волдырями, сгорела седая борода и брови, запылали волосы. – Вы должны успе-е-е-еть подготовиться!..

Его обезумевшие глаза шарили в толпе, выискивая кого-то, и наткнулись на Стивра. Остановились, впились в него. Стивр вдруг почувствовал, что колдун проникает в его сознание, копается там, как еще недавно он сам на чердаке его дома.

– Ты остановишь их! – колдун это уже не кричал, а шептал. Будь его руки свободны, а не привязаны к столбу, он указал бы уже начинающим тлеть пальцем на Стивра. Но слова колдуна прозвучали в его голове.

– Почему я? Почему? – спрашивал Стивр, и на глаза у него наворачивались слезы. Все было бы так просто и легко, не открой он ту книгу, не прочитай он те слова.

– Ты остановишь их, – еще раз повторил старик, а потом добавил: – Только ты ведь знаешь, как это сделать… – Огонь накрыл его с головой, но, прежде чем это произошло, Стивр увидел, что в глазах колдуна пропала боль.

«Что? Как? Как их остановить?» – Стивр не задавал эти вопросы вслух, но знал, что колдун его слышит. Вот только он так и не дождался ответа…

Часть вторая.

БЕГСТВО

1

Настроение было хуже некуда. Совсем подавленное. Стивр пытался его хоть чуточку приподнять, но ему это не удавалось. Не помогли ни прогулки по людным улицам города, где в воздухе носился аромат благовоний и пряностей, ни питейное заведение, куда он зашел, чтобы не оставаться наедине со своей печалью.

Липкие от пролитого эля столы сотрясались, когда завсегдатаи ставили на них свои кружки. Посетители горланили песни своих кланов и хвалились друг перед другом кто во что горазд. Частенько здесь вспыхивали потасовки, после которых кто-то отправлялся к лекарю, а кто-то и на кладбище за городом.