День рождения

«Опыт истекших трёх с лишним лет показал, что положительные результаты в борьбе с пьянством достигаются там, где эта работа ведётся в соответствии с принципиальными установками партии – комплексно, последовательно и целеустремлённо, при умелом сочетании воспитательных, экономических, медицинских и административно-правовых мер. Скоординированные усилия партийных, советских, правоохранительных органов и общественных организаций позволили заметно сократить число случаев пьянства на производстве и в общественных местах. Оздоровляется обстановка в семьях, понизился уровень травматизма. Сократилась преступность на почве пьянства».

Из постановления ЦК КПСС «О ходе выполнения постановлений ЦК КПСС по вопросам усиления борьбы с пьянством и алкоголизмом». Октябрь 1988 года

– Геннадий Павлович, разрешите?

В дверь кабинета директора протиснулся невысокого роста лысоватый человек. Протиснулся, а уж потом легонько постучал в дверь, уже с внутренней стороны.

– Разрешите?

– Да ты уже вошёл, давай проходи. Что там у тебя?

– Да вот, хотел бы посоветоваться с вами. Не читали сегодняшнюю прессу? Не успели. Понимаю, понимаю. Дело в том, что в «Правде» опубликован текст постановления ЦК партии о ходе выполнения решений по вопросам борьбы с пьянством и алкоголизмом. Так мне тут горком рекомендует срочно на собрание актива вопрос этот вынести. Как быть?

– Что значит «как быть»? Выполнять, конечно, что за вопрос. Только непонятно, почему так срочно и так часто? Наш народ и так уже пить перестал, нет спиртного в продаже. Мы же вроде на прошлой неделе эту тему обсуждали, не так ли?

– Ну, я не могу перечить горкому, сами понимаете. Приказали доложить немедля наше решение и дату. Кто-то подъедет из обкомовских.

– Ну, озадачат так озадачат. Обком – это серьёзно. Твои предложения, Петрович.

– Да завтра, я думаю, и соберёмся. Что тянуть, ноябрьские близятся, не хотелось бы к празднику затягивать.

– А что нам праздник? Всё одно кефиром чокаться за столами будем, – усмехнулся директор.

– Ну, ладно, звони в горком и организовывай, передай там нашим, я распорядился. Наверное, часиков на шестнадцать.

Секретарь парткома, шумно вздохнув, вышел из кабинета директора предприятия.

Собрать людей не проблема: сначала у себя, в центре, затем уж сами по филиалам. Главное здесь – перед областью и горкомом достойно выступить, сожрут ведь с потрохами, если что не так.

И Пётр Петрович с озабоченным видом быстрым шагом направился к себе в кабинет.

Здесь, уважаемый читатель, по всей вероятности, следует остановиться и сделать несколько пояснений.

Прежде всего, о предприятии.

В городе о нём знали все, но минимум людей знали и понимали, чем оно занимается. Приходят люди на работу, что-то пишут, куда-то носят свои бумаги, заседают, ездят в командировки, получают зарплату.

Предприятие, как и тысячи аналогичных, являлось так называемым «ящиком» и работало в интересах одного из силовых ведомств. По рекомендациям ведомства и под его контролем оно разрабатывало себе задачи, само их решало и информировало вышестоящие инстанции об успешном, как правило, их решении. Итоговый результат труда коллектива виден практически не был. А как его посмотришь? Ладно бы кастрюли выпускало, так те хоть посчитать можно. Прохудилась кастрюлька – получай по шее. Блестит и не течёт – получай премию. А здесь…

А может и хорошо? Меньше знаешь – лучше спишь.

Ну и ладно. Зарплата есть, премиальные набегают, всё прекрасно.

Предприятие имело около десятка филиалов. Все они были разбросаны по области. Руководство головного частенько ездило в командировки в подчинённые учреждения, заслушивало руководителей, рекомендовало коллективам усилить, добиться, обеспечить и так далее. А с тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рекомендации стали более конкретными. Всем следовало перестраиваться. Причём делать это нужно было энергично, включив весь потенциал трудового коллектива.

Вот такое было интересное предприятие.

Городок, где находилось управление «ящика», был небольшим. Бетонный завод и хлебокомбинат – это его промышленность. Баня, дом культуры, парк культуры и отдыха, два ресторана, кафе, две школы и три детсада – это социальная инфраструктура.

На этом фоне предприятие с его почти полутысячным коллективом было, как сейчас говорят, градообразующим. Ещё бы! На балансе свои шесть пятиэтажек, садик, ясли. Огромная столовая, больше на комбинат питания похожая, своё тепличное хозяйство.

Руководство предприятия в городе уважали. Секретарь парткома и заместитель по науке – члены бюро Горкома. Сам директор в Обкоме партии членствует. Милиция на поклон ходит за дружинниками. Ну и так далее. Одним словом, хорошее предприятие, так сказать, ячейка твёрдого социалистического образца.

Ну вот, а теперь продолжим.

Пётр Петрович позвонил в горком, доложил о времени и дате собрания. И по команде горкома он уже звонил в область, в организационной отдел обкома партии, заведующему.

– Николай Сергеевич? День добрый. К нам собираетесь? Прекрасно! Ждем. Да, завтра, в четыре часа. Почему завтра? Так от вас же рекомендации пришли срочно работу провести. Да. Да, телефонограмма от Первого. Да ничего, подготовимся, не впервой. Вы как, на машине? Отлично, гостиницу подготовим. Да, ваш номер. Безусловно, всё будет прекрасно. Просьбы какие есть? Да, сейчас Пикуль на базе есть, полный сборник. Всё понял, будет. И коробочку соберём. Ну, как всегда, вы понимаете. Всё в порядке. До встречи.

Переведя дух, Пётр Петрович положил трубку. Самое неприятное сделано, теперь надо готовиться к собранию. Секретарь принялся названивать секретарям парторганизаций, предупреждая о приезде высокого гостя и времени собрания. Работу эту он делал быстро, нельзя сказать, что с большим желанием. Дело это хлопотное, но надо. Куда денешься.

Часа полтора он согласовывал, убеждал, рассказывал, кое-кого приструнить пришлось. Ишь ты, перестройка. Я те дам «перестройка». Сказали выступить – готовься, да говори что надо, а не так себе. Перевёл дух, глотнул чайку наспех, и к директору.

– Геннадий Павлович, вроде всё готово, всем задачи поставил, надо ещё в клуб, столовку и на базу заскочить.

– Кто приедет? Да этот, как его, Сергеич. Да, Николай Сергеевич, заведующий отделом. Мужик нормальный я его знаю, беру на себя. Вы-то слово скажете? Как в прениях? Я Николаю Сергеевичу доложил, что вы основной докладчик. Он удовлетворился, вопрос-то очень важный. Виноват, виноват. Но прошу вас. У вас же есть материал с прошлого собрания! Ну и что, что люди слышали, обком ведь не был на последнем собрании. Ну, я прошу вас. Ну, вот и отлично, спасибо, уважили секретаря! Я помчался?

Геннадий Павлович, помрачнел, пристукнул ладонью по столу, повернулся к окну, прикрыл глаза и притих. Так он успокаивался.

Если что-то его тревожило или беспокоило, он настраивался на какие-либо хорошие мысли, воспоминания. Правда, в последние годы их становилось всё меньше и меньше. Больше какая-то суета и хаос. Но отвлечься надо, а то можно и до инфаркта додуматься да испереживаться: «Всё, молчим. Итак. Завтра, завтра. Стоп! Так завтра мой день рождения. Вот напортачил себе, так напортачил».

– Любочка, – это он секретарше, – срочно ко мне Петра Петровича.

Пётр Петрович появился ровно через сорок минут.

– Уважаемый секретарь парткома, а что завтра за день, не скажете ли?

Петрович шкурой почувствовал подвох в словах директора.

– Так пятница. Двадцать восьмое октября. А что?

– Да ничего! Завтра я родился!

– Вот гадёныш! Не напомнил! Ну, я ему! – это он о начальнике отдела кадров; – ну, я ему!!!

И, не моргнув глазом, глядя в глаза шефу:

– Так мы знаем, народ готовится. А что случилось?

– Как что, в день рождения и актив? Как-то всё это неправильно.

– Геннадий Павлович, так вы же сами назначили день и час, я был уверен, что это вы специально, мол, отбомбимся и всё, отдыхай.

– Ну да, отдыхай, с вами отдохнёшь…

Геннадий Павлович вновь повернулся к окну и тоскливо посмотрел на осеннее небо, на суетящихся за окном людей. Да! Он промахнулся. Однако действительно ничего страшного не произошло.

– Ладно, проехали. Как там у нас в клубе, готовятся?

– Да, мы решили зрительный зал не занимать, обойдёмся актовым, человек около семидесяти будет, все поместятся. У Маши, в столовой, тоже всё в порядке. Заказал банкетный зал. В гостиницу позвонил, место забронировал. Вроде как всё крутится.

– А банкетный зал зачем?

– Так у вас день рождения, да и Сергеича всё одно кормить надо где-то.

– Ну, ты перехватил. Обсуждаем борьбу с пьянством и идём пить водку за здоровье докладчика? Так что ли?

– Да нет, вы не так поняли.

– Да всё я понял! Значит, так. Никаких банкетов. Не юбилей. В моей комнате, если хотите, соберёмся, только с газировкой. Ясно?

– Куда уж яснее.

– Всё, давай до завтра. Мне ещё поработать надо. Пока.

– Любовь Андреевна, зайдите.

Время было уже позднее, секретаршу надо было отпускать, и директор, распорядившись по некоторым срочным служебным вопросам, заперся в кабинете готовиться к собранию партийного актива.

Утренняя суета следующего дня ничем не отличалась от предыдущего. Разве что ежесекундное напоминание о том, что он имел честь в этот день родиться. Огромный букет на столе – Любочка расстаралась. А дальше вновь пятиминутка, затянувшаяся у директора на час. Звонки, разговоры, посетители и бесконечные поздравления по телефону, при встрече в коридоре и даже на лестничной клетке. Всё это к обеду уже утомило директора.

– Люба, никого не пускай и не соединяй ни с кем. Дай мне полчасика передышки. Договорились?

Закрыв глаза, как некогда делал замечательный Штирлиц, Геннадий Павлович постарался расслабиться.

Не прошло и десяти минут, как в дверь постучались. Приехал заведующий отделом обкома Бортников Николай Сергеевич. Он, широко улыбаясь, шумно, как свой человек, вошёл в кабинет директора.

– Имениннику пламенный партийный привет.

Он обнял директора, расцеловал в обе щёки.

– От Первого и себя лично. Да что там, от всего областного комитета партии поздравляю вас, Геннадий Павлович, с днём рождения. Желаю успехов в вашей очень важной работе, бодрости духа, семейного благополучия! С днём рождения вас.