– Ну дык мы же здесь сейчас. Значится, начальство углядело потенциал и дало нам шанс как-то выслужиться, – в голосе сержанта читалась неуверенность, ведь он сам не верил, в то, что говорил.

– У меня другая мысль на этот счет. И она не радует. Мы здесь не потому, что нас хотели повысить, а для того, чтобы избавиться. Нас не жалко, сержант. Мы – просто приманка для того, за кем начальство людей в долину привело. На нас, как на живца хотят Палача ловить. Вот, что мне думается.

– Невесело звучит, – он выпустил очередное облако дыма, оно пролетело над костром и стало медленно оседать на землю.

– Будет еще невеселее, если я прав окажусь.

– Ну допустим, не приведи Создатель, ты прав, – сержант взволнованно заерзал, – тогда что нам со всем этим делать? Из твоих баек выходит, что в открытую супротив девки этой выходить – последнее занятие. А бежать – дезертирство. За такое я себя сам на месте казню, да и тебя в придачу.

– Вот я бы так не горячился. Иногда довольно легко принять за дезертирство то, что в действительности ничто иное как тактическое отступление. Понимаете? – в глазах рядового промелькнула лукавая искорка.

– Как по мне – игра словами. Бегство от боя есть бегство от боя. А там ты его хоть жопой назови, сути не меняет.

– Но ежели в чистом поле супротив цельной армии оказался, то что ж теперь, воевать? – продолжал давить рядовой.

– Ну, значится, сам дурак, и кушай, что сготовил, – сержант посмотрел на него с толикой недовольства, но было видно, что внутри вояки все же началась борьба между преданностью делу, субординацией, которую он так любил, и здравым смыслом.

Рядовой уже было хотел добить его пришедшим в голову колким аргументом, но не успел. Его прервал истошный крик, донесшийся откуда-то из темноты леса, за защитным кругом света костра.

– Что за срань? – сержант мигом вскочил на ноги и выхватил меч. Он встал гордо, выпрямив спину, закусив покрепче зубами трубку, и ждал, что вот-вот из чащобы на него выскочит… выскочит… что-то страшное выскочит. Но ничего не происходило. На удивление, даже рейнджеры не проснулись. По всей видимости, их сильно вымотала подготовка обороны и импровизированные похороны.

Постояв еще с минуту, сержант пришел к выводу, что скорее всего это была какая-то странная местная птица, но все же решил проверить. Лучше знать и быть спокойным, чем не знать и ерзать.

– Вставай, – не сводя взгляда с направления откуда пришел крик, он похлопал плоскостью меча вжавшемуся от страха в землю рядовому по колену. – Пойдем проверим, что там.

– Может лучше не надо? – пролепетал тот.

– Тебя как звать-то? – вдруг спросил сержант.

– Дунс, – еле слышно выдавил из себя перепуганный рядовой.

– Меня – Орнст. А теперь, Дунс, быстро свою жопу от земли оторвал и встал, когда с тобой старший по званию разговаривает.

К удивлению рядового, командный голос сделал свое дело, и чувство страха немного притупилось, уступая место покорности. Видимо, у старины Орнста все же был генеральский потенциал.

Переборов себя, Дунс встал на ноги и, следуя примеру командира, достал меч.

– Вот и молодец, – сержант перекинул губами мундштук трубки из одного уголка рта в другой. – Слушай мою команду, Дунс. За мной на верную смерть шагом АРШ.

Глаза рядового от удивления раскрылись еще шире.

– Да ладно тебе, – Орнст хмыкнул и выпустил дым. – Я просто пошутил. Но сходить проверить все равно надо, так что не отставай.

Рядовой, не оценив шутки, недовольно цокнул языком. В отличие от сержанта, он искренне верил в существование Палача Мерцающего Пика, и никакой юмор не в силах был затмить пугающую мысль, звеневшую в его голове: «Она здесь!»

Взяв из костра в свободную руку горящую ветку, Орнст пошел первым. Дунс засеменил следом. Вояки продвигались медленно, осторожно, то и дело оглядываясь по сторонам и замирая, якобы услышав что-то подозрительное.

– Нам лучше далеко от лагеря не отходить, – рядовой говорил так тихо, что сержанту едва удавалось различить слова. – Вдруг на него нападут пока нас нет?

– Не ной, салага. Вон, костер еще видно.

Дунс обернулся, чтобы проверить, правду ли сказал сержант, и, засмотревшись на мерцавшие точки лагеря позади, стукнулся в спину резко остановившегося Орнста.

– Ой, вычего-о… – договорить рядовой не смог. От увиденного ужаса слова застряли у него в горле.

Факел, который Орнст держал на вытянутой руке, своим тусклым, колеблющимся светом освещал изуродованное тело Грита. Парень свисал вдоль дерева вверх ногами, прибитый к стволу сквозь лодыжки рыцарским кортиком. От его головы до земли было не меньше человеческого роста. Брюхо покойника было вскрыто, а внутренности разбросаны вокруг, словно с ними кто-то играл. На лбу же был аккуратно вырезан символ церкви Создателя – прямоугольник с маленьким крестиком внутри.

– Мать моя шлюха, да что ж это такое-то? – трубка выпала изо рта сержанта и с неприятным чваканьем приземлилась в кишки специалиста по личной безопасности.

– Создатель, пощади наши души, – рядовой начал медленно отступать назад. – Она здесь. Палач здесь. Мы все умрем!

Голос Дунса начал дрожать, будто тот вот-вот заплачет.

– Нужно поднимать лагерь, сроч…

Орнст резко замолчал, услышав где-то совсем близко женский смешок. Хихиканье, словно эхо в глубокой пещере, переливисто прокатилось по лесу, не оставляя возможности определить его источник.

Сержант начал суматошно размахивать факелом из стороны в сторону, пытаясь разглядеть хоть что-то в окружающей темноте, но кроме бесчисленных деревьев и разделанного трупа ничего не видел.

Тем временем Дунс, пятясь, отходил все дальше и дальше от своего сержанта, выходя из спасительного круга света. Сейчас он больше всего хотел тактически отступить, оставить Орнста позади и, сломя голову, бежать к палаткам, мимо них, прямиком к перевалу. Бежать, не останавливаясь и не оборачиваясь, ведь за ним пришла сама смерть, и в гонке с ней лучше выжать из себя все возможное.

Ада передвигалась рывками, от дерева к дереву, прячась от испуганных взглядов вояк. Эти недотепы не представляют никакой опасности и с ними можно немного поразвлечься. Главное – не дать им прийти в себя и вернуться в лагерь, поднять тревогу. Рейнджеры тоже были не ахти какой угрозой, но сейчас ей не очень хотелось устраивать возню. Лучше уж сделать все красиво и со вкусом, чем скатываться в тупую бойню. Такую тактику она предпочитала не только в драке.

Дунс бездумно отступал назад, не сводя взгляда с подвешенного парня, пока сильно не стукнулся затылком об одно из деревьев. Тут-то все и случилось. Пока в глазах рядового рассыпались искры что-то промелькнуло прямо перед его носом. Дунс почувствовал легкий толчок и резкую боль в правой ладони, а когда поднес ее к лицу понял, что правой ладони у него больше нет, как и меча, который он в ней держал. Рядовой при виде собственной крови и осознания того ужасного факта, что гонка со смертью закончилась, даже не начавшись, жалобно посмотрел на размахивавшего факелом сержанта.

Сержант в свою очередь видел только силуэт Дунса. Силуэт и кое-что еще. Нечто темное, с блестящими в тусклом свете факела глазами, двигалось по крутой дуге к рядовому. Приблизившись на расстояние вытянутой руки, оно сделало резкий выпад. Что-то металлическое сверкнуло в темноте. Нечто продолжило свое движение в сторону леса практически не замедлившись. Еще с пару секунд Дунс просто стоял, будто ничего не произошло, как вдруг его голова отделилась от тела и беззвучно упала в траву. Затем тело рядового обмякло и свалилось рядом.

В этот самый миг Орнст готов был поверить не только в существование Палача Мерцающего Пика, но и в любую другую сказку, которая бы хоть как-то объяснила происходящее, а конфликт между субординацией и «тактическим отступлением» сам собой решился в пользу последнего.

Инстинктивно бросив факел в ту сторону, куда убежало темное нечто, Орнст, сломя голову ринулся к лагерю.

Ада не хотела, чтобы убегающая жертва своими воплями перебудила остальных обреченных. В принципе ей было плевать, и она могла бы справиться со всеми оставшимися в открытом бою, но опять же, это бы убило все веселье. «Элегантность и утонченность подхода – вот, что отделяет тебя от животного» – она всегда старалась напоминать себе об этом.

Взяв за лезвие меч, которым она обезглавила первого солдата, Аделаида со всей силы метнула его во второго. Оружие, вращаясь и гудя, пролетело около десяти локтей и звонко ударилось рукояткой в металлическую пластину на спине сержанта. Удар застал Орнста врасплох и даже чуть не сбил с ног, но солдат вовремя спохватился неловко взмахнул руками и продолжил бежать.

– Жаль, – Ада разочарованно покачала головой. – Было бы красиво…

Орнст несся сломя голову и не разбирая дороги. По глупости выкинув факел, он теперь видел перед собой лишь хлеставшие по лицу ветки да маячивший впереди лагерный костер, просвечивавший мириадами красно-желтых точек сквозь оборонительные ежи из веток. Ежи из веток! Как же он мог про них забыть?

Орнст на полной скорости влетел в одну из связок. По лагерю прокатился громкий треск древесины вперемешку с солдатской бранью. Сержант неуклюже перекатился через ежа, грохнулся на спину и, казалось, окончательно запутался. Но, проявив удивительную для увальня, которым он представлялся со стороны, ловкость, быстро выбрался из-под завала, вскочил на ноги и продолжил бежать.

Орнст не собирался ждать, пока рейнджеры повыползают из своих палаток. Он не собирался оставаться и объяснять им, что произошло, почему Дунс лишился головы и, что самое важное – откуда в лесу возле лагеря взялся распотрошенный труп лакея. Во-первых, он и сам ни черта не понимал, а во-вторых и разбираться не хотел. Если уж на то пошло, сейчас основной версией Орнст считал ту, в которой баба-смерть из хрустального пика пришла и всех укокошила. Именно так он скажет, когда доберется до деревни. Если доберется.

Аделаида, пригнувшись, подобралась поближе, подобрала брошенный ранее меч и стала ждать. Она затаилась, спокойно наблюдая за тем, как обезумевший от страха вояка грохнулся через оборонительную охапку веток, чем переполошил спавших в палатках рейнджеров. Ей было интересно посмотреть на то, как отреагируют сонные разведчики на происходящее. Они, как и предполагалось, потирая глаза, один за другим выползали наружу о чем-то спрашивая друг друга и недовольно ворча. Вояка же, в свою очередь, решил не задерживаться в лагере. Он со спокойной совестью оставил своих боевых товарищей на растерзание и улепетывал на север, в сторону деревни.

Ада часто видела подобные проявления солдатской «смекалки». Простой, не сломленный смертью человек обычно всегда так себя ведет. В момент наибольшей опасности он бросает все и вся, предает друзей, родных, близких, лишь бы уберечь собственную шкуру. И это абсолютно нормально. Гораздо опаснее те, кто выставляют грудь колесом и идут на встречу беде. Такие психи по мнению Аделаиды – абсолютно непредсказуемы. От них можно ожидать чего угодно, и это хуже всего.

Пока сержант, гремя доспехами растворялся среди деревьев, все рейнджеры собрались у костра. Они растерянно переговаривались, недоумевающе пожимая плечами и кивая. Вдруг, откуда-то сверху что-то с треском упало в огонь. Искры брызнули ярким фонтаном, а горящие поленья, шипя, разлетелись во все стороны. Рейнджеры словно стайка встревоженных птиц бросились врассыпную, высоко поднимая ноги и прикрывая руками лица.

Эффект неожиданности, вызванный огненным светопреставлением, быстро сошел на нет, но тут же сменился новым, когда оказалось, что вся эта феерия была вызвана человеческой головой. Именно так. С точки зрения едва проснувшихся рейнджеров, все произошедшее было по меньшей мере странно, ведь не каждый день сержант священного воинства ломает собственным брюхом оборону лагеря, а с неба в костер падает голова.

Воспользовавшись неразберихой, которую она же сама и создала, Ада незамеченной проскользнула мимо ошалевших мужиков в одну из палаток, а конкретнее – в ту, в которой к ее радости находился провиант. Естественно, скоро рейнджеры должны были опомниться и схватиться за мечи (если еще не схватились), а там и до открытой драки недалеко, но раз уж представилась такая возможность, то лучше начать бой в штанах.

Аде всегда думалось, что воевать нужно так, чтобы потом кому рассказать не стыдно было. Отсюда и рвение к тонкости, изяществу, изворотливости и хитрости. Про свои подвиги, кроме старика, она никогда никому не рассказывала, но нужно быть готовой, если что. А драка в одиночку против пятерых приобретает слегка неловкий оттенок, если одиночка при этом с голым задом.

К ее большому разочарованию, в палатке с провиантом никакой одежды не оказалось. А в лагере к тому моменту царил полный кавардак. Опомнившиеся от вида человеческой головы в углях, рейнджеры, наконец, вспомнили, чему их учили и взялись за оружие. Заправив мечи в ножны, они все как один встали по периметру съежившегося круга света от разворошенного костра, и нацелили свои луки в темноту обступившей лагерь чащи. Они стояли, не шевелясь, в ожидании неизвестного противника, который должен был вот-вот напасть, но шутка заключалась в том, что враг был в самом центре обороны. В буквальном смысле.

Аделаида с кислой миной выбралась из палатки с провиантом и спокойно прошагала к остаткам костра. С досадой взглянув на голову рядового, она поняла, что по собственной глупости забыла очевидное. Этот несчастный ведь тоже носил штаны…

– Всё! – в густой от нервного напряжения тишине голос Ады прозвучал словно гром среди ясного неба. Все пять рейнджеров, не опуская луков, синхронно развернулись от леса к костру. – У меня совсем настроение испортилось, так что давайте уже заканчивать.

Струна лопнула. Бой начался. Девушка сорвалась с места так резко, что на земле, там, где она стояла, остались отчетливые следы босых ног. Стрелы засвистели в воздухе в поисках цели и некоторые ее нашли, только ею была совсем не Аделаида. Двое рейнджеров сразу выбыли из игры по случайности пристрелив друг друга. Вот что бывает, если стрелять в мишень, двигающуюся быстрее, чем ты способен думать.

Оставшиеся трое быстро сообразили, что луками делу не поможешь и схватились за мечи, но было слишком поздно. Баба-смерть знала свое дело и разила наверняка. Первый даже не успел до конца вытащить оружие из ножен, как оказался проткнут насквозь. Ада не стала тратить время на выковыривание меча Дунса из мертвеца. Она схватила за руку второго рейнджера, который уже занес ее для удара, вывернула ее и с силой потянула под правильным, а вернее сказать неправильным углом. Кость громко треснула и красно-белым обломком прорвала рукав бедолаги. Пальцы, сжимавшие рукоять меча, разжались, давая девушке возможность использовать оружие врага против него самого.

Аделаида, не отпуская сломанную руку противника, парировала удар оставшегося в строю разведчика, уводя силу, вложенную в него, вниз и в сторону. Не ожидав подобного, атакующий потерял равновесие и, наклонившись вперед упал на колено. В этот самый момент Ада рубанула сплеча по открывшейся шее, заставив еще одну голову слететь с плеч. Стонавшего же беднягу с переломом она отпустила, но только лишь для того, чтобы добить его как полагается – яростно и красиво. Взяв оружие двумя руками, она, словно заправский дровосек, нанесла удар сбоку по умолявшему о пощаде. Лезвие прошло сквозь рубаху, ребра и плоть «дерева», и уперлось в позвоночник. Последний рейнджер вскрикнул и тут же замолк, свалившись лицом в разбросанный вокруг пепел.

Как и ожидалось, мечты о красивой и элегантной победе в очередной раз закончились обычной бойней. И так всегда. Ну, зато теперь с одеждой и провизией не должно быть проблем. Или…

Аделаида окинула задумчивым взглядом забрызганные кровью палатки. «Нет, – подумала она, – ничего отсюда забирать не стоит. Это место послужит другой цели. Если сбежавший вояка не заблудится в лесу и сможет-таки добраться до деревни одним куском, то история, которую он там расскажет, явно будет окрашена в мрачные тона. Трупы на деревьях, кишки, обезглавливания. Этим непременно стоит воспользоваться. Ни одна армия не воюет хуже, чем деморализованная.»

Твердо уверившись в том, что приключившуюся бойню следует раздуть до невообразимых масштабов, Палач Мерцающего Пика собрался начать свое грязное дело.

Голову в костре Ада решила оставить как есть. Хоть это и была импровизация, но вышло картинно, тут не поспоришь. А вот с телами рейнджеров необходимо было что-то предпринять. Ну никак мужик с мечом в животе или со стрелой в груди не наводил на мысли, что на лагерь напало жуткое чудовище. Зато если их обоих распилить пополам и сложить туловище к туловищу, а ноги к ногам… или в красивый узор вокруг кострища… или…

Неожиданно в Аделаиде проснулся художник. Множество идей вдруг заполонили ее голову. В основном это были необычные способы расчленения человеческого тела, но все они так или иначе были проявлением творческого подхода к решению задачи. Весьма мрачной и неприятной для большинства здоровых людей задачи.

Ада настолько увлеклась обдумыванием и планированием, что даже не заметила, как рейнджер «дерево», с застрявшим в позвоночнике мечом, вдруг зашевелился и, несмотря на несовместимую с жизнью рану, сел.

Рефлексы девушки решили не отвлекать занятое сознание по пустякам и сделали все сами. Ада машинально нагнулась, взялась за рукоятку меча и резким рывком завершила прошлый удар. Верхняя половина рейнджера упала на землю, а нижняя осталась нелепо сидеть на месте.

– Ай, – это был скорее не выкрик от боли, а констатация факта. Монотонное и, скорее, механическое «Ай».

Этот звук вернул девушку к реальности и окончательно привлек ее внимание, потому, как доносился из верхней половины рейнджера, а такого, как известно быть не могло.

– Да что ж ты живучий такой? – Ада поддела ногой нижнюю половину и оттолкнула немного в сторону. Затем, встала над верхней, занесла меч и уверенно воткнула его прямо в переносицу удивительно живучему вояке. Лезвие прошло сквозь череп и на добрую ладонь погрузилось в почву. – Угомонился?

– Нет, – послышалось откуда-то сзади. Это сказал один из тех, что умер со стрелой в груди. Примечательно, что парень все еще лежал неподвижно на земле, а стрела все еще была в нем.

– Да вы что, сговорились? – Аделаида озадаченно развела руками. – Сколько раз вас, ребята, нужно убить?

– Один, – на этот раз ответил другой застреленный, тот, которому стрела угодила в шею. Из-за обилия крови в горле слово получилось булькающим и сипящим.

– Так, кажется, я начинаю понимать, что здесь происходит, – она прислушалась к своим чувствам и убедилась в правильности догадки. От мертвецов, коими в действительности и являлись рейнджеры, еле заметно тянуло магией. Хоть с таким ее проявлением Ада раньше не сталкивалась, да и вряд ли кому-то вообще доводилось увидеть подобное, но за долгие годы жизни она приобрела бесценный навык – сперва думать, а уж после удивляться.

– Почему-то я знал, что с первой попытки ничего не выйдет, – сказали оба застреленных одновременно, создавая необычный стереофонический эффект, – но на такой уверенный результат даже не надеялся.

– Господин маг, – Аделаида подобрала с земли меч обезглавленного и взвесила его в руке, – извольте прекратить свои противоестественные проделки и бросить издеваться над усопшими, а не то я найду вас и…

– И что? – перебил ее тот, из чьей головы торчало лезвие. – Убьешь меня?

Труп неестественно ровно и без эмоций рассмеялся. Ада не знала, что ответить на подобную колкость и лишь сжала покрепче оружие.

– Ты не представляешь, как сложно было тебя найти в этой дыре, – продолжил мертвец. – Кто бы мог подумать, что долина хребтов такая пыльная? Ты случайно не видела тут ничего подозрительно старого? Я бы…

– Стоп, – в голову девушке пришла совершенно безумная догадка, но в делах с НИМ безумство просто становится дополнительной гранью нормы, – старикан, это ты?