Мы прилетели в Москву. На этот раз мне было легче. Евгений снимал однокомнатную квартиру рядом с метро «Проспект Вернадского», в одной остановке от «Университета». Квартирка маленькая, но места нам хватало: я купил надувной матрас и спал на нем. Готовить я умею, поэтому первым делом зашел в магазин за продуктами, а потом мы поехали подавать документы.
Университет гудел, как улей. Альберт был спокоен. Я же, помня печальный опыт с Евгением, прикладывал максимум усилий, чтобы он туда поступил с первого раза.
Моя «работа» заключалась в том, что я представлял список зачисленных на юридический факультет студентов и был по-настоящему счастлив. Я делал это изо дня в день, по два, три, четыре часа. Я видел эту картину день за днем. Стеклянная дверь в здание гуманитарного корпуса МГУ, толпа, все обступили эту дверь, я не могу подойти и жду, когда толпа немного схлынет. И вот подхожу, читаю список и вижу напечатанные буквы: Литвин Альберт Александрович. Я жму Альберту руку, достаю телефон и звоню Наталье, всем бабушкам и дедушкам и говорю, что мы сделали это. Мы поступили.
В эту картину я вкладывал всю свою память, все свое ощущение счастья, которое у меня было за мои сорок восемь лет. Я вспоминал ту стиральную машину, которую купила мама, я вспоминал, как пришел в отпуск из армии, как рождались мои сыновья – все, что можно было вспомнить из своей счастливой жизни, я собирал в одну точку в своем разуме и кричал мирозданию: «Спасибо, что у нас все получилось!» Я ходил по улицам Москвы, улыбался и был похож на городского сумасшедшего. Я сидел в вагоне метро, положив руки на колени ладонями вверх, и улыбался, и в какой-то момент, после двух-трех недель таких тренировок, это ощущение счастья врывалось в мое сознание, и я забывал о реальности.
Альберт должен был писать сочинение. Евгений, уже имеющий такой опыт, подсказал ему, что и как писать, в каких объемах, на что обратить особое внимание. Он прошел этот путь и теперь мог помочь младшему брату преодолеть вступительный барьер. Альберт все внимательно слушал, с утра до вечера учил, а я половину дня что-то готовил на кухне, а вторую половину ездил по Москве, по ее самым красивым местам. Мне было важно, чтобы мое искусственное ощущение выполненной работы и эмоции счастья были там, где красиво. Я был везде, кроме кладбищ и Красной площади. К Мавзолею я боялся не то что приближаться, а даже думать о нем. Мне нужны были те места