Дольмен
Андрей Каминский

Еще в детстве прошлое обладало для меня особой притягательной силой. Современность казалась мне скучной и приземленной, в ней не было ничего похожего на прошлые эпохи, представлявшимися мне полными величия и героизма. По этой же причине я с трудом находил общий язык со сверстниками – их интересы казались глупыми и пошлыми, а они считали меня «ботаном», зарывшимся в книги.

В школе я, с трудом дождавшись конца занятий, спешил домой, где, перекусив на скорую руку, забивался в свою комнату, со своими книгами и своими грезами. Уже после нескольких минут чтения перед моими глазами вставали кровавые и величественные картины юности человечества.

Вместе с Арминием я бежал сквозь чащу Тевтобургского леса, дрожа от ярости и желая поскорее дать бой римлянам, вторгшимся на земли моего племени. Или напротив – я чувствовал себя солдатом одного из победоносных легионов Цезаря, приводившего к покорности Галлию или высаживающимся вместе со Сципионом на карфагенский берег. Я жадно читал о победоносных ордах Атиллы, что кровавым приливом хлынули из глубин Азии на замершую от ужаса Европу; восхищался героизмом спартанцев, вставших на пути персидской армии; с содроганием узнавал подробности жертвоприношений Молоху.

Стоит ли удивляться, что после школы вопрос о поступлении для меня не стоял – только истфак! Без труда сдав экзамены, я целиком погрузился в учебу. Здесь я рассчитывал найти единомышленников, с которыми я бы мог поговорить о том, что произошло за сотни и тысячи лет до нашего рождения. Однако и здесь меня ждало разочарование: искренних служителей Клио на факультете было немного, большинство студентов предпочитало безыскусные радости современной жизни. Понимание я находил лишь у нескольких единомышленников, оставаясь изгоем для остальных.

Но в одном учеба дала мне неоценимую поддержку – благодаря курсам античной истории и археологии я открыл для себя прошлое своей малой родины. До этого я относился к ней пренебрежительно, считая, что все мало-мальски значимые исторические события происходили вдалеке от нас. Истфак помог мне по-новому взглянуть на родной край.

Я жадно впитывал новые знания – о меотах, скифах и сарматах, о Боспорском царстве и Тмутараканском княжестве. Я стал постоянным участником археологических экспедиций, с душевным трепетом взирая на очередной черепок или рассыпающийся на глазах ржавый нож, извлеченный из раскопанного кургана. Сидя возле разрытого могильника, я смотрел в пустые глазницы найденного черепа, пытаясь угадать, какие мысли и чувства переполняли это, ныне пустующее, вместилище разума.

И в тоже время я понимал, что многое из происходившего в прошлые века навсегда останется для нас тайной. Не могу даже передать, как это меня злило – я чувствовал, что нахожусь рядом с огромным сундуком, полным волнующих тайн и загадок, который никогда не смогу раскрыть. Вновь и вновь я перечитывал исторические труды, старался связаться с учеными, способными хоть что-то рассказать по интересующей меня теме. Однако чем бы не заканчивались все эти изыскания, большинство моих вопросов так и оставались без ответа.

Особенно меня злил недостаток знаний современной науки о строителях дольменов: эти загадочные сооружения представлялись мне самым интересным археологическим памятником нашего края. Шутка ли: эти «дома карликов», как называли их черкесы, стояли еще до того, как на берегах Нила обжигались первые кирпичи, легшие в основания будущих пирамид!

Но о пирамидах мы знаем много, а о дольменах – почти ничего. Были ли это только гробницы или еще что-то – первобытные обсерватории или примитивные святилища? Кто воздвиг эти сооружения – предки современных адыгов, арии или кто-то еще?

Предположений и версий я читал множество. Кто-то считал, что дольмены – восточный отголосок той древней и загадочной расы, что владела Европой задолго до кельтов, воздвигая свои первые монолиты. Другие утверждали, что их корни в Азии – родине всех монументальных сооружений древности. Гипотезы росли как, снежный ком, но чем больше я узнавал, тем отчетливее понимал, что ни на йоту не приближаюсь к истине.

Мои собственные изыскания, готовность работать почти даром на любую из археологических экспедиций, раскапывающих эти сооружения, пропадали втуне – большинство дольменов были давно разграблены и разрушены. Как же я скрипел зубами от мысли, что бесценные знания были утрачены из-за тупой алчности какой-то средневековой черни.

Осознав, что обычными средствами я не смогу узнать, что мне нужно, от отчаяния я кинулся в оккультизм. Ведь в иных тайных учениях говорилось, что с помощью измененного сознания возможно отправить дух назад во времени и узнать тайны минувших веков. Я понимал, что это звучит абсурдно, но желание узнать тайны прошедших веков оказалось сильнее разума.

Я читал все книги по магии и древним обрядам, какие только мог найти, целыми ночами не вылезал из Интернета, пока не понял, что большая часть всего, что там пишется, – просто глупый вздор. Однако и среди этого мусора мне, после долгих месяцев общения, удалось выйти на подлинных знатоков всего оккультного и таинственного. Вскоре из Интернета наше общение перешло и в реал, мне пришлось не раз тратить свои скудные сбережения на поездки по всей стране и за ее пределы.

Из одной из таких поездок я и привёз «Некрономикон» – не какую-то шарлатанскую подделку, что заполонили Интернет, – а подлинную книгу, чуть ли не единственный экземпляр, переведенный на русский еще до революции. Не стану рассказывать, через что мне пришлось пройти, чтобы заполучить этот том – воспоминания об этом и по сей день наполняют меня раскаянием и жгучим стыдом. Но именно в одной из глав труда безумного Абдула Альхазреда я прочел о наркотическом веществе, позволившем мне приоткрыть завесу над сколь угодно далеким прошлым.

Мои новые изыскания вынудили меня завести более тесные знакомства с наркоманами и наркодилерами, что пару раз чуть не вышло мне боком – только чудом я избежал внимания сотрудников Нарконтроля.

Но все же моя настойчивость, в конце концов, увенчалась успехом – глубокой бессонной ночью, жадно глотая кофе, я с лихорадочным блеском в глазах смотрел на серый порошок, лежащий горкой в небольшом блюдце. И по сей день я не знаю, кем был тот, человек, что оставил мне «закладку» на грязном пустыре, заваленным строительным мусором и поросшим сорной растительностью. Но, если верить ему, именно этот порошок в далеких восточных краях мудрецы и колдуны используют, чтобы освободить разум от цепей времени и пространства.

Тут же лежал листок бумаги, на котором я выписал небольшое – всего в две строчки – заклинание из «Некрономикона». Отныне я считал себя полностью вооруженным для схватки со всемогущим Хроносом, у которого я намеревался вырвать тайны «домов карликов».

Уже на следующий день я трясся на сидение старого автобуса, совершавшего рейс в небольшой поселок недалеко от побережья. В отдельном кармане моей сумки находилась склянка с заветным порошком, рядом с которым лежала бумажка с заклинанием. Я знал, что в нескольких километрах от поселка стоит хорошо сохранившийся дольмен, о котором не ведают ни туристы, ни археологи. Я сам наткнулся на него случайно когда, будучи в одной из экспедиций, заблудился в лесу.

Выйдя на замызганной площади, я пошел по главной улице, чуть ли не единственной в этом селении. Пыльная дорога проходила мимо хлипких хат, где возле покосившихся, а то и упавших заборов бродили грязные куры. Редкие местные жители с неприязненным любопытством смотрели на городского чужака. Я не мог сдержать облегченного вздоха когда, наконец, вышел на окраину поселка и углубился в лес.

Чуть заметная тропинка вилась между густых кустов и реликтовых хвощей. Где-то журчал ручеек, слышалось лягушачье кваканье и жужжание насекомых. Огромные деревья, раскинувшие надо мной ветки, почти скрывали солнце, чему я был только рад – летняя жара палила нещадно.

Тропинка забирала все выше в гору. Неожиданно деревья расступились, и я увидел небольшую поляну, поросшую высокой травой. Тихо журчал ручей, вытекавший из трещины в большой скале, возвышавшейся на другом конце поляны.

А у подножия скалы стоял дольмен. Безжалостное время и руки грабителей не пощадили «дом карлика»: верхняя плита провалилось внутрь, от правой стенки отвалился немалый кусок камня. И все равно, даже поврежденное, это приземистое сооружение таило смутное очарование головокружительной древности и некоей тайны. Я надеялся, что именно сегодня мне удастся приоткрыть покров, скрывающий загадку этой каменной гробницы во тьме прошедших веков.

Остаток дня прошел в приготовлении к ритуалу. Перед дольменом я расчистил от растительности большую площадку, после чего отправился искать хворост для костра. Уже темнело, когда я сложил кучу сухих веток и после нескольких неудачных попыток поджег их.

Зачерпнув воды из протекавшего родника, я жадно выпил. Только это я мог себе позволить – ритуал требовал строгого поста. Затем я достал из сумки нож с черной ручкой покрытый магическими письменами. Бормоча заклинания, я стал чертить перед костром большой круг против часовой стрелки. Закончив с этим, я вступил внутрь и, поворачиваясь посолонь, воззвал к Древним – Ктулху и Йог-Сототу, хранителю ключей от всех врат времени и пространства.

Затем я достал из сумки сложенный вчетверо белый лист бумаги и разложил его перед костром. С величайшей осторожностью я вынул из кармана колбу с наркотиком и высыпал на листе небольшую дорожку, как если бы я собирался нюхать кокаин. Встав лицом к северу, я прочитал заклинание, после чего упал на колени и, зажав одну ноздрю, резко втянул дорожку в себя. Моя голова закружилась, в глазах потемнело, окружающие предметы потеряли четкость, и я неловко упал на бок. В голове что-то ухнуло, и я провалился во мрак.

…Очнулся я на той же поляне возле ручья. Во всем теле было ощущение необыкновенной легкости, мне казалось, что достаточно слабого толчка, чтобы я взлетел в воздух, словно воздушный шар. Бросив взгляд на руки, я увидел, что они стали полупрозрачными. Я понял, что мой первый опыт удался – в образе бесплотного духа я перенесся в далекое прошлое.

Местность вокруг изменилась. Поляна расширилась, лес отступил, вокруг виднелись возделанные поля. Сейчас, впрочем, они были вытоптаны и разорены. Прямо передо мной догорала небольшая деревушка, среди развалин которой лежали трупы. На окраине деревушке стоял дольмен – на этот раз с целыми стенками и крышкой, из чего я заключил, что и впрямь попал в глубокое прошлое.

Возле дольмена сгрудилась кучка мужчин и женщин, за юбки которых цеплялись плачущие дети. В них я без труда признал черкесов. А рядом на невысоких конях гарцевали надменные победители – коренастые смуглые всадники с узкими, словно щелочки, глазами.

Я понял, что я вижу набег татарской орды – может, крымских татар или Золотой Орды или даже более ранних времен – когда империя созданная Чингиз-ханом еще не была развалена его недостойными потомками.

Неожиданно я увидел, как светившиеся жестокой радостью лица кочевников вдруг изменились. Всадники потянули удила коней, заставляя их почтительно расступаться перед кем-то, ехавшим на могучем черном жеребце. Я впился глазами в лицо этого человека, в надежде угадать, кто из великих завоевателей предстал передо мной.

Предводитель орды был в доспехах и островерхом шлеме. Талию стягивал пояс, на котором был очень простой символ – три черных кружка, соединенных в форме треугольника. Я знал, что означает этот символ, и чуть не задохнулся от восторга – герб Тамерлана, всемогущего эмира Самарканда. Сейчас Железный Хромец смотрел на пленников, с трепетом ожидавших своей участи. Во взгляде Тимура не было ни гнева, ни сострадания, ни даже презрения – он смотрел на адыгов, как на пустое место. Взгляд человека привыкшего, не моргнув глазом отправлять на смерть тысячи людей и тут же забывать о них.

Тамерлан, не глядя, протянул руку, в которую один из приближенных угодливо вложил кривую саблю, с рукоятью украшенной золотом и драгоценными камнями. Завоеватель задумчиво провел пальцем, проверяя остроту лезвия и вдруг, почти без замаха, опустил клинок на шею ближайшего адыга. Отрубленная голова, разбрызгивая кровь, покатилась по земле и остановилась у подножия дольмена.

Эмир тронул поводья и, больше не глядя на пленных, стал съезжать с горы. Воины почтительно расступались перед ним, опасаясь даже краешком одежд задеть грозного владыку. Место эмира тут же занял один из его воинов. Вынув саблю из ножен, монгол подъехал к следующему пленнику и молча махнул саблей. Один за другим проезжали нукеры Тимура и обезглавливали своих пленных. Те головы, которые отлетали в сторону, они подбирали и бросали в общую кучу.

Несколько воинов спешились и сноровисто принялись укладывать эти головы вокруг дольмена. Вскоре загадочный памятник древней эпохи скрылся под пирамидой из «круглого кирпича». Башня из отрубленных голов должна была внушить ужас в сердца жителей покоренной местности и отбить у них охоту сопротивляться Тамерлану. Глядя на это жестокое зрелище, я вдруг почувствовал, как у меня закружилась голова, и я проваливаюсь в черный мрак.

Очнулся я, лежа на траве, неподалеку от ручья. Со стоном я поднялся и обхватил голову руками – она болела словно после славной попойки. Подбросив веток в догорающий костер и плеснув в лицо воды из ручья, я присел и задумался. Без сомнения опыт удался – я действительно заглянул в прошлое. Более того, сходу я наткнулся на сенсацию – шутка ли оказаться на том самом месте, где вершил расправу один из величайших тиранов в истории человечества.

Со страхом близким к священному трепету, я оглядывал окружающую меня поляну. А что если вон то место, где трава растет не так густо – последние остатки уничтоженной деревушки? А если раскопать вон тот холмик рядом с дольменом – не обнаружатся ли под ним черепа адыгов, казненных Тамерланом?

И что еще за тайны может таить в себе эта земля? Вдруг мои опыты смогут полностью перевернуть все наши представления об истории края. Благоразумие подсказывало, что следует отойти от воздействия наркотика, но тщеславие и жажда познания толкали меня на продолжение опытов. Трясущимися губами я снова прочитал заклинание и, упав на колени, насыпал еще одну дорожку, торопливо вдыхая ее в себя.

Несколько часов я блуждал по затерянным тропам времени. Я видел на марше когорты Гая Юлия Аквилы, пришедшего покарать боспорского царя Митридата Восьмого, осмелившегося бросить вызов великому Риму. Я смотрел как по горным тропам пробирались греческие торговцы из первых античных городов Причерноморья. Видел большие богатые городища, которые меоты основывали рядом с дольменом.

Но словно злой рок тяготел над этим местом – проходило время и эти поселения стирали с лица земли новые захватчики. За тысячи лет до Тамерлана здесь проносились орды скифов, расправлявшихся со своими врагами не менее жестоко, чем эмир Самарканда.

Вся история человечества во всем ее величии и кровожадности предстала передо мной. Но все эти странствия по прошедшим векам пока ни на йоту не приблизили меня к разгадке той тайны, ради которой я затеял все это. Во всех моих видениях дольмен продолжал стоять на прежнем месте, окруженный все той же аурой невероятной древности. И ничто в народах, пестрым калейдоскопом сменяющих один другой, не указывало на их причастность к строительству «дома карлика».

Все это время я брал лишь малые дозы порошка, стараясь расходовать его экономно. Но неудовлетворенность полученными знаниями подтолкнула меня к более решительным действиям. На этот раз я насыпал порцию в несколько раз превосходящую предыдущие. Глубоко вдохнув, я откинулся на спину и вновь провалился в беспамятство.

Очнувшись, я понял, что зашел слишком далеко. Лес вокруг исчез вовсе – да и сама гора была значительно ниже, представляя собой большой холм, поросший травой. На его вершине высились уже надоевшие мне скалы. Холм окружала цепь таких же возвышенностей, дальше к югу переходивших в настоящие горы. А на западе простиралась, уже не скрытая лесом, синяя гладь моря.

Но не эти изменения в ландшафте приковали мое внимание. Я был не один – сейчас на вершине холма стояли невысокие смуглые люди, в кожаных одеждах, украшенных узором из бусинок. В руках они держали что-то вроде гарпунов с наконечниками из кости.

Выше по склону ворочали каменные плиты люди, явно принадлежавшие к иному народу, чем воины с гарпунами – высокие, ширококостные с невыразительными плоскими лицами. Жалкие лохмотья и свежие шрамы прояснили их статус – без сомнения, это были рабы под присмотром надзирателей. За ними наблюдал пожилой человек в черном одеянии. В руке он держал сучковатый посох с резным навершием в виде змеиной головы.

Я понял что, наконец, увидел легендарных строителей дольменов. В этом не было никакого сомнения – в том, что с явной натугой создавали рабы, угадывались очертания будущего «дома карликов». Большая плита с дыркой лежала неподалеку, причем отверстие, похоже, было пробито недавно – может прямо перед моим появлением.

Не было для меня теперь тайной и происхождение этого народа – их татуировки, узоры на одежде, оружие и украшения говорили сами за себя. В свое время меня привлекла теория, что культура дольменов связана с загадочными монолитами, что воздвигли безымянные строители Западной Европы. Я читал гипотезы некоторых ученых, что строители монолитов являются предками современных басков, а также пиктов – загадочного народа Шотландии. В этих книгах встречались рисунки татуировок пиктов – и сейчас я ясно видел такие же на руках и плечах смуглых воинов.

Строительство продолжалось долго, но у меня оказалось достаточно времени, чтобы увидеть его окончание. Теперь дольмен стоял на вершине холма, правда его монументальность скрадывалась возвышавшейся над ним громадой скалы. И все равно даже от только что возведенного дольмена веяло угрюмой силой.