А на душе тяжело. Тревожно.

9 апреля.

Подстрелили еще одну нерпу, и снова неудача. Она продержалась на поверхности воды меньше минуты и затонула. Нерпа любопытна, но и осторожна. После оглушительных выстрелов из карабинов зверь теперь показывает свою морду из воды на почтительном расстоянии от берега. На нерпу следует охотиться с малокалиберной винтовкой.

Ведем полуголодный образ жизни. Но пока держимся в норме. Собакам труднее. Когда мы поедаем свой скудный продукт, то прячемся от собак в палатку или за палатку. Но их трудно обмануть. В это время они скулят и повизгивают. Они тоже получают всего четверть суточного рациона.

Предполагаем, что наша льдина дрейфует в северо-восточном направлении. Вокруг нее со всех сторон плавучий лед. Теперь от берегового припая льдина ушла на десятки километров, и он едва просматривается в бинокль за плавучими льдами.

10 апреля.

Стоит чудесная погода. На чистом небе – лучезарное солнце. Оно пригревает и слепит. Пользуемся светозащитными очками. С охотой на нерпу ничего не получается. Да ее что-то меньше стало. Пока есть небольшой запас продуктов. А как кончится? Вся надежда на охоту. Постоянно хочется есть. Организм пока держится за счет ранее приобретенных «соцнакоплений».

Есть надежда, что нас будут искать и обнаружат. Сегодня мы присмотрели площадку для посадки самолета. Хорошая площадка. Завтра на ней поработаем, удалим неровности, посшибаем заструги.

Погода хорошая – тихая, солнечная, днем температура воздуха повышается до минус 16 градусов. Подольше бы постояла такая погода!

11 апреля.

Весь день проработали на льду, готовили посадочную площадку. На всякий случай. Снежные заструги стали как бы ледяными – так под воздействием ветра уплотнился снег.

Идет десятый день нашего пребывания во льдах. И, конечно, Василий Петрович забил тревогу, сообщил о нас на Шмидт. Должны же нас искать! Может, и так получится: пока в райцентре начальство раскачается, найдут самолет, а за него надо платить, начнут поиски с запозданием, а благоприятная погода ждать не будет. Сегодня она была солнечная и безветренная, но к вечеру на небе появились облака среднего яруса и уже закрыли полнеба. Резко снижается температура воздуха. Сейчас 9 часов вечера, термометр показывает 27 градусов ниже нуля.

12 апреля.

Утром температура воздуха понизилась до минус 34 градусов. С запада стал надвигаться туман, погода меняется. И весь день в тумане, видимость не превышает трехсот метров.

Ох и тошно проводить время в бездействии да еще голодными! А что поделаешь? Надо привыкать, свыкаться с этим.

13 апреля.

Весь день – туман. Неба не видно. Температура воздуха в полдень 26 градусов.

14 апреля.

Чего боялись, то и случилось. Слышали шум пролетающего немного западнее нашего лагеря самолета, но из-за тумана мы его не могли видеть. Конечно, не видели и нас. Настроение у нас не из лучших. Возможно, нас ищут не первый день. Конечно, туман, что накрыл нас, локальный и занимает незначительную часть территории по сравнению с огромным сектором Восточно-Сибирского моря. И нас ищут в основном на «бестуманной» части ледового пространства. Не найдут и успокоятся. И спишут нас, как без вести пропавших.

Для подкрепления сил и духа сегодня съели двойную норму по сравнению с прошлыми днями, или половину нормального дневного рациона. Так же покормили и собак. Все же мы надеемся на фарт в охоте.

15 апреля.

Туман. Видимость увеличилась до 500 метров. Но небо почти не просматривается. Оно закрыто облаками, солнца нет. Ветра нет, но льдина, чувствуется, не стоит на месте, а движется куда-то на север… с какой скоростью, мы не знаем.

То и дело ходим к открытой воде, надеясь подстрелить нерпу, но ее не видно. Правда, видели лахтака (морского зайца), но на почтительном расстоянии. Этот морской зверь значительно крупнее нерпы, но более осторожен.

К северу и востоку от нашей льдины много мелкого плавучего льда.

16 апреля.

Вчера поздно вечером, ближе к ночи, туман рассеялся; обнажилось небо в тяжелых лохматых облаках. Утром повалил густой крупный снег при западном ветре. И весь день идет снег, ветер усиливается. Пурга во льдах. Тяжёлое для нас явление. Палатку заносит снегом. Для нас это и лучше. Теплее в палатке, и ее не сорвет ветром. На ровных местах снег не задерживается. Ветром его сметает к грядам торосов или сносит в открытое море.

Коротаем время, как можем. То лежим в спальных мешках, то вылезаем из них поразмять кости, что-нибудь рассказываем друг другу о своем прошлом, а из палатки носа не высунуть. Только Данилычу пришлось дважды выходить из палатки кормить собачек. Собаки жмутся ближе друг к другу, лежат, свернувшись клубочком. А их постепенно заносит снегом.

Температура воздуха –21 градус, температура в палатке -11 градусов. Для приготовления пищи мы пользуемся примусом, что повышает температуру воздуха в нашем тесном убогом помещении.

18 апреля.

Поздно вечером 16-го снег перестал, но ветер усилился, и началось мощное торошение. Внушительное и грозное это явление природы – ледовое торошение. Толстые, различной величины мокрые льдины выдавливаются изнутри вверх по склонам движущейся гряды торосов. Некоторые крупные льдины поднимаются так высоко, что переваливаются через вершину гряды и с глухим грохотом скатываются на противоположную сторону. Кругом стоит оглушительный грохот, слышны зловещие стоны и скрипы. Картина не для слабонервных. Мы удалились метров на триста от эпицентра торошения, установили палатку. Залезли в спальные мешки, но уснуть не успели. Где-то рядом раздался оглушительный треск. Мы мигом – из спальных мешков и вон из палатки. Совсем рядом, шагах в десяти от нас, вспучился лед. Смотрим, как со стоном и скрежетом лезет вверх зеленоватая тупорылая льдина, рядом еще. Зашевелился лед. Торосит молодой лед, на котором торошение более интенсивное.

Забеспокоились, заскулили и завыли собаки, но мы держались, спокойно обсудили создавшуюся обстановку. Решили выждать, что будет дальше, и быть начеку. А куда идти, когда кругом лед торосит и не знаешь, где лучше будет. А здесь рядом торосит, но на глазах, и в случае чего – мы успеем вовремя уйти отсюда.

Эту ночь мы не спали. В темноте жутковато слушать эти зловещие стоны и скрипы, и собаки беснуются: взлаивают, воют. Ад кромешный. Терпим, выжидаем. Ближе к утру Данилыч вышел из палатки и через несколько минут вернулся встревоженный.

– Вставайте, парни, – громко сказал он. – Надо уходить. Совсем рядом шевелится. Гряда торосов расходится, шире стала, к палатке подходит, не накрыло бы нас.

На небе между редких облаков – всполохи полярного сияния. Рядом мы чувствуем близость ледового вала и слышим, как с хрустом перемалывается молодой лед. Быстро свертываем палатку и отходим от коварного места еще метров на двести. Закрепили нарту, собаки успокоились. Расстелили палатку на льду, залезли в спальные мешки. Холодно. Ветер с боков холодит, а куда денешься? Лежим, ждем. На грохот торошения теперь уже не обращаем внимания.

Наступило утро, но ветер не стихал, и торошение продолжалось. Иногда среди общего грохота раздавались как бы пушечные выстрелы – так лопается лед. В этот день мы дважды меняли стоянку лагеря – нас сгоняло с места начинающееся рядом с палаткой вспучивание льда.

К вечеру ветер стал стихать, но торошение льда продолжалось с прежней силой. И вторую ночь мы не спали. Только к утру торошение прекратилось и стих ветер. А когда рассвело, установился полный штиль. И тишина…

Льдина наша вся была обезображена торосами и испещрена множеством трещин. Некоторые трещины достигали 10-12 сантиметров ширины. Ясно было, что это поле из молодого льда скоро будет разодрано на множество более мелких льдин, так что оставаться здесь было опасно. Нам нужно искать более безопасный многолетний паковый лед.

Так куда же нам направить свой путь? На юг и восток пути отрезаны огромными разводьями, на запад – сплошные торосы, а за ними, по всей вероятности, тоже вода. А что к северу? Там тоже была широкая полынья, но накануне она заполнялась плавучим льдом.

Мы преодолели несколько гряд торосов и вышли к бывшему разводью. Теперь здесь было не разводье, а какое-то ледяное месиво. Отдельные льдины, а их было очень много, были как бы сцементированы плотной ледяной крошкой, сплошной шугой. Такое месиво простиралось километра на четыре до следующего ледяного поля, вероятно, пакового льда. В бинокль было видно, что торосы там были старые, сглаженные и белые от затвердевшего на них снега. Да, это наверняка был многолетний полярный паковый лед. Мы решили перебираться на этот лед.

Шуга была плотная и хорошо выдерживала человека, но выдержит ли нарты с грузом? Решили рискнуть. Пустили собачью упряжку, придерживаясь близости вмерзших в месиво льдин. Я шел впереди, за мной Данилыч с упряжкой, сзади, держась за баран нарты, Виктор. Шли осторожно, с опаской, но и старались скорее перейти это опасное место. Ведь достаточно было переместиться большим льдинам – и поле молодого льда уже расползалось, как шуга, по которой мы двигались, зашевелится и тоже начнет расползаться… но все обошлось. Правда, как выйти на твердый лед, возникла преграда – неширокая, примерно 20-метровая полынья. Но мы обошли ее с западной стороны и благополучно вышли на огромную многолетнюю льдину. Вглубь удаляться не стали. Разбили лагерь в ста шагах от кромки ледяного поля на уютной небольшой ровной площадке, со всех сторон окаймленной невысокими торосами.

После непродолжительного отдыха я более двух часов ходил по незнакомому ледяному полю. Здесь гряды торосов почти равномерно чередуются с довольно просторными снежными равнинами. Здесь тоже видны следы торошения, но менее интенсивного, чем на молодом льду. Встречаются и небольшие трещины. Я пришел к выводу, что эта льдина надежна и безопасна. Далеко к северу темнелось водное небо. Там чистая вода.

Ближе к вечеру мы обсудили план дальнейших наших действий. Лед находится в постоянном движении: ледяные поля расходятся и снова смыкаются. Решили, что, как только на юге исчезнет водное небо, а это означает – лед сомкнулся, будем двигаться в сторону материка. Только бы не развело нашу льдину здесь, около шуги. Но есть надежда, что шуга смерзнется окончательно, укрепится и превратится в молодой лед.

Мороз крепчает. Температура воздуха уже достигла 32 градусов.

19 апреля.

Сегодня в полдень нашу льдину оторвало от шугового поля. Разводье увеличивается на глазах. И на этот раз нам не повезло. Продуктов осталось на день. Послезавтра переходим на собачий корм. Будем делиться с собаками, а, пожалуй, вернее, собачки будут делиться с нами своим кормом. Но и собачьего корма даже по урезанной норме нам едва ли хватит на неделю.

20 апреля.

Льдина наша далеко ушла от шугового поля. Теперь оно еле-еле просматривается простым глазом. Обнаружили свежий след медведя. Но самого хозяина Арктики пока не видели.

21 апреля.

Перешли на собачий корм – старую промороженную нерпятину. Сварили и попробовали: ничего, есть можно. Начинает сказываться полуголодание. Порой находит недомогание, хочется прилечь, а то появляется слабость в ногах. Самый слабый из нас Виктор. Сегодня днем у него закружилась голова, он побледнел, и мы его уложили на спальные мешки. Спустя полчаса прошло, встал на ноги.

Часто ходим к воде, да вот нерпы нет.

23 апреля.

Однообразные дни. Сегодняшний день похож на вчерашний, и впредь дни будут такие же. У нас все помыслы о еде. Давно нет хлеба, сахара, масла и других продуктов. Едим мерзлятину-нерпятину, и то далеко не досыта. Данилыч сегодня убил отощавшую, самую слабую из собак, разрубил ее на мелкие куски, не снимая шкуры, и кормил собак, а те с жадностью пожирали своего собрата.

Я заметил Данилычу, что это не выход, что если мы будем собак кормить собаками, то останемся совсем без собак.

– Другого выхода нет, – говорит практичный каюр. – Лучше пожертвовать несколькими собаками, чтобы другие остались в живых. Иначе все они сдохнут от голода. А если наша охота так будет продолжаться, то и нам придется собаку жрать.

– Да ты в уме ли, Николай Осипович? Как это можно! – с возмущением говорю ему.

– Голод заставит. Он уже сейчас нас за глотку берет. Нерпятинки-то осталось на два дня; килограмм растянем на два дня? А дальше как будем жить?

– Может, подстрелим кого, – говорю в ответ неуверенно.

– Хорошо бы. А если нет? Недели через две копыта откинем, сдохнем вместе с собаками, – Данилыч как бы ругался. Я впервые видел его таким возбужденным и озлобленным.

Мы слабеем с каждым днем, слабнут ноги. При ходьбе ноги тяжелеют, может и качнуть. Утром голова тяжелая, часто шум в ушах. Но это цветики, ягодки-то впереди.

А льдина наша уходит на север в сопровождении сонмища мелких льдин. На самолет больше не надеемся. Допустим, что нас сейчас ищут, но невозможно на огромном пространстве среди разводий и хаоса торосов отыскать, увидеть маленькую палатку, кучку людей и собак.

Надеяться на чудо?