Конец разгулу девяностых

Времена менялись.

Но лично мы это осознали только в 2015 году.

Именно тогда радио «Рекорд» получило так называемое «предупреждение» от Роскомнадзора. (Роскомнадзор – российский комитет по надзору за СМИ).

А виновниками этого были… Посмотрим с возмущением по сторонам… Нет, все-таки нужно признать: виновниками этого были мы.

Надо сказать, что предупреждение от надзорного органа – штука довольно серьезная. Для музыкального радио – ЧП. Случаи, когда кого-нибудь «предупреждали», можно пересчитать по пальцам. Да и то лишь одной и, пожалуй, беспалой руки.

Дело в том, что таковых «предупреждений» бывает лишь два – первое и второе. Второе, оно же последнее – финал. После него контролирующий комитет вправе обратиться в суд с иском об отзыве у СМИ лицензии на вещание. И если суд этот иск удовлетворит…

В общем, история уникальная в плохом смысле. Такая движуха твердо давала понять: новые времена наступили! И как всегда – в самый неподходящий момент…

Приперлись эти времена, как назло, тогда, когда мы с Кремовым «пропагандировали порнографию». Не раньше не позже, черт бы их разодрал!

А было это так.

В нашей импровизационной, в целом, программе есть достаточный элемент подготовки. Примерно 40 на 60. Где 40 % – подготовка, 60 % – импровизация. (Бывает, что первая цифра намного меньше, а вторая, соответственно, наоборот.)

Подготовка – это отбор новостей. А новости – это то, что мы как бы юмористически обсуждаем.

И отбирая новости для передачи, мы обычно приблизительно проговариваем, что именно мы будем в них обсуждать.

Не всегда. Во множестве случаев этого не происходит. Поскольку, мы имеем достаточный опыт и нам так более-менее ясно все.

А вот «главную» новость мы «мнем» обязательно. Первая новость в программе – не просто «хи-хи-ха-ха». Это сквозная тема для разговора с аудиторией. Из нее нужно выжать какой-то вопрос.

Ну например.

Ну например, есть новость про должника: «Мужчина отдал приставу за долги свою любимую вставную челюсть.» Вопрос аудитории будет таким: «Есть ли у вас долги, и какими вещами вы готовы их погасить?»

Или есть новость про пристава, который «пропил вставную челюсть, изъятую у мужчины.» Здесь мы в эфире спросим: «А как лично вы используете свое служебное положение?»

В общем, мы находим какую-то информацию, выводим из нее вопрос и задаем его слушателям. А слушатели на протяжении передачи на него отвечают: звонят по телефону, присылают смс и т. п…

Сложность состоит в том, что новости есть всегда, а вот «темы» может и не случиться. Ведь с учетом «юмористической стилистики» нашей программы нам нужно не только придумать вытекающий из информации вопрос – нет ничего проще! Но также необходимо, чтобы возможные на него ответы давали хоть какую-то почву для шуток. Поэтому часто бывает так: новость вроде хорошая, а вот с нужным вопросом – беда.

Именно так и случилось в тот злополучный день. Никакой подходящей темы ну не было совершенно!

Что делать? Пожаловаться Путину? (Но Путин, говорят, в тот момент разбирал жалобы от ведущих «Шансона» и «DFM».)

Спокуха!

На этот случай у нас имеется «аварийный выход»! Мы достаем из-запасников сознания свой «личный инфобагаж» – забавные наблюдения, смешные происшествия, улично-транспортные истории… В общем, берем так называемую тему из жизни.

Жизнь на тот момент была такова, что мы решили поговорить о порно.

Кто-то из нас в тот день поспорил с друзьями: какая порнуха лучше – импортная или отечественный продукт?

(Кстати, «кто-то» – это был я, а друзья – это генеральный продюсер «Рекорда» Андрей Резников и наш общий приятель Коля.) Вот мы и решили «продолжить» в эфире этот жаркий и бескомпромиссный спор.

«Порнофильмы какой страны вам нравится больше всего и почему?» – так мы сформулировали вопрос слушателям.

Конечно же, анализировать фильм «Анальные неряшки» никто всерьез не хотел. Смаковать горизонтальную игру порноактеров мы тоже не намеревались. А что касается пропаганды… Эта тема достойна философского трактата.

Что значит пропагандировать порнографию на радио – нам неясно и по сей день.

Пропагандировать – значит способствовать распространению. Вопрос: зачем? Разве порнографию никто не видел? Возможно, кто-то не видел, – скажете вы. О, да! Но ведь она в нашей стране не запрещена! Разве она незаконна, как, скажем, марихуана?

Да, но ее пропаганда-то не законна!

Но у пропаганды должна быть цель! А с какой целью ее распространять лично нам? Разве мы – ведущие – порномагнаты?

Какая разница? Нарушали закон!

Тогда выходит, что обсуждение и пропаганда – одно и то же? Значит порнуху нельзя обсуждать? А если не одно и то же, то в чем-тогда, простите, различие?

Другой вопрос – дети. Вопрос, конечно же, важный.

Но у нас уже есть закон об ограждении детей от подобных вещей! (Так называемый «закон о детях».) И есть закон о пропаганде порнографии. (Так называемый «закон о СМИ».) И если первый запрещает говорить в эфире о порно при детях, то что-тогда запрещает второй? Рассказывать о порнографии взрослым? То есть, и тем и другим, с учетом первого и второго закона?

Значит, порнография – как гостайна? О ней нельзя говорить вообще? Или говорить можно, но нельзя пропагандировать? А где заканчивается разговор и начинается пропаганда? А кто решает – пропаганда или разговор? А может, порнография – это все-таки зло, подобное оружию и наркотикам? Тогда почему она, как наркотики, не запрещена?

Короче, вопросов много… Не меньше, чем порнофильмов.

Но не будем оправдываться. Скажем только одно: эту тему эту мы использовали аллегорично, как способ поговорить о чем-то другом – о кино, о современном зрителе, о политике и даже о российском менталитете…

Разумеется, мы контролировали процесс и не читали «грязных» эсэмэсок в эфир. А перед началом программы так и вообще предупредили: мол, увидите детей от приемников.

Но все это уже не спасло.

Через месяц на имя генерального директора радиостанции, Людмилы Александровны Резниковой, приходит письмо. Самое неприятное из тех, что может получить руководитель медиа: «предупреждение».

Текст этой хмурой бумажки гласил: «Такого-то числа, в программе „Крем Хруст“ содержалась пропаганда порнографии…»

Вот так вот мы и узнали, что означает это страшное злодеяние. Пропагандировать порнографию, в нашем случае – значит просто быть самими собой…

Ну что тут сказать: началась настоящая паника!

Умерено мнительные говорили, что это «заказ на „Рекорд“». Параноики рангом выше углядели во этом «давление на владельцев радиостанции». Самые опытные конспирологи полагали, что это атака на нас лично.

Так что же это все-таки было? Атака? Заказ? Давление?

Ответь трудно. Никто не знает и до сих пор.

Скорее всего, мы просто стали жертвой кампании. Попали под зачистку «нравственного топора».

В те дни на дворе трещали морозы проверок. Роскомнадзор заявлял о себе (с топором). Телевидение уже давно было под зорким приглядом. А разгулявшееся радио для острастки стоило шугануть. (В нашей программе, например, было достаточно «неправильного» политического юмора. Да и вообще чёрт-те еще чего.)

А Роскомнадзор – эта такая тайная жандармерия. Гаишники на дорогах морали. Или полиция нравов в области СМИ.

И палочная система (система в полиции, которая устанавливает план по раскрываемости преступлений) ей тоже не чужда совершенно. Вот они и кинули пару палок… Одна из которых попала в нас.

В общем, прослушивали и окружали всех по периметру…

При этом надо заметить: жертвами «надзора» стали не только мы. Параллельно с нами предупреждения получили сразу несколько средств массовой информации.

Правда, оказались мы в довольно необычной компании.

Первым из этих СМИ было «Эхо Москвы». Радиостанция получила предупреждение за «оправдание практики военных преступлений». Вторым – «Новая газета». Это оппозиционное издание наказали за «экстремистское высказывание» ее колумнистки – Юлии Латыниной. Третьим было информационное радио «Говорит Москва». Его «предупредили» за «программу о свингерах».

Пожалуй, только последние походили на роль наших коллег. Да и то лишь с учетом обсуждаемой ими общественно важной темы.

И началось: суды, разбирательства, тяжбы…

Проблема была в том, что никто совершенно не понимал: «пропаганда порнографии» – это собственно что?

За долгие годы наведения «нравственной чистоты» наша страна вымучила определение порнографии.

Это несколько истерическая дефиниция выглядит так:

Под порнографией понимается натуралистичное, циничное изображение полового акта и детализированная демонстрация обнаженных гениталий человека в процессе сексуального контакта, имеющие целью возбуждение сексуальных инстинктов у неопределенного круга лиц вне какой-либо художественной или просветительской цели…

Вопросов и к определению, конечно, немало. Ну, например, что такое «циничное изображение»? Или как с лету отличить цель художественную от не таковой.

Но так или иначе определение порнографии у нас есть.

А вот что такое ее пропаганда? Да еще, извините, в случае с радио?

Этого толком не понимал никто.

А посему в желании установить истину нашу «крамольную передачу» слушали лучшие эксперты страны – филологи, юристы, психолингвисты…

С этой же целью ими был подробно изучен отборнейший ХХХХ материал.

После месяцев нелегкой работы эксперты вышли из своих кабинетов взъерошенные. Теперь юристы-психолингвисты знали о порнографии все!

Нам неведома дальнейшая судьба всех этих филологов. Поменялись ли их ценности, продолжают ли они работать на тех же местах? Но в одном мы уверенны твердо: прежними они уже не остались. Ведь битва филологического с порнографическим предрешена.

В итоге мнения экспертов разделились поровну.

Одни считали, что таки да: пропаганда порнографии в нашей программе была. Другие категорически с этим не соглашались. Из чего ясно: тема в нашей стране горячая. Интеллектуалам еще предстоит над ней поломать головы и руки.

И это неудивительно: ведь для того чтобы разобраться – был ли факт пропаганды порнографии, нужно для начала это понятие четко выверить. А поскольку такого определения нет, то и вынести однозначный вердикт практически не суждено.

Дело в том, что сама статья «пропаганда порнографии» унаследована российским законом у СССР.