– Учитывая тот факт, что Смоленск полностью в руках у немцев, считаю: целью немецкого десанта мог быть только наш груз. Особого смысла в десантировании группы из пятнадцати человек на сравнительно небольшой участок территории, всё ещё занятой нашими войсками, я не вижу.

– Товарищ старший майор, я тоже почти в этом уверен. Однако целью десанта может быть и нарушение линий связи между нашими войсками, которые и так находятся в тяжелейшем положении. Но в любом случае операция «Смоленский капкан» пока идёт по плану.

– Кстати, спецвагон из Смоленска прибыл?

– Пока не в курсе, – капитан бросил взгляд на часы, – по графику эшелон прибывает через час двадцать, наши сотрудники уже выехали на Белорусский вокзал.

– Ты тоже давай туда. Дело крайне серьёзное. По прибытии эшелона сразу доложишь. Кстати, старшим охраны там кто?

– Лейтенант Сидоркин из Смоленского управления, товарищ старший майор.

– Как передадите вагон сотрудникам Гохрана, сразу ко мне. И Сидоркина этого с собой захвати.

– Есть!

– Давай в темпе. О ходе операции «Смоленский капкан» докладывать каждые три часа.

– Тут есть ещё один нюанс. Связь с группой «Грачи» во время последнего выхода в эфир прервалась и больше не возобновлялась. Предположительно во время столкновения с немецким десантом была повреждена рация. Поэтому местоположение автоколонны на данный момент нам неизвестно. Но, по всей вероятности, колонна в данный момент находится уже в тылу у немцев.

– Как думаете исправлять ситуацию?

– Считаю, что капитан Пустовалов сам найдёт способ возобновить канал связи. Либо выйдет на оставленное в тылу подполье, у него есть надёжные контакты на крайний случай. Либо он воспользуется трофейной радиостанцией.

– Добро.

Смоленская область, июль 1941

Вопреки ожиданиям, частей 152 стрелковой дивизии в районе переправы не оказалось. Когда Гудков со своими людьми вышел из леса, на мосту стоял старший инкассатор Иван Тимофеевич и что-то горячо втолковывал усталому пехотному капитану, отчаянно при этом жестикулируя. Все восемь машин стояли в тени больших деревьев метрах в ста от берега. Около них суетились водители. Когда Гудков подошёл, выяснилось, что мост заминирован и у пехотного капитана есть приказ: взорвать его, как он выразился, к «чёртовой матери» не позднее пятнадцати часов, поскольку остатки 152 дивизии уже переправились и на этом берегу с минуты на минуту должны появиться немцы. Гудков привычно бросил взгляд на часы – четырнадцать двадцать.

– Сергей Владимирович, три машины получили значительные повреждения, устранить которые до пятнадцати часов не представляется возможным. А этот, – старший инкассатор неприязненно посмотрел в сторону пехотного капитана, – ни в какую. Твердит, что у него приказ. Я ему объясняю, что у меня тоже приказ. А он упёрся, как осёл! Попробуйте сами с ним поговорить.

– Товарищ майор, – сзади неслышно подошёл Пустовалов, – я считаю, что необходимо перебросить груз и слить бензин в исправные машины и, не задерживаясь, двигаться дальше. Немцы совсем близко. Сейчас ни о каком ремонте не может быть и речи. Я переговорил с водителями, там возни часа на три, не меньше. Всё равно не успеем.

– Действуй, капитан, – Гудков махнул рукой и добавил:

– Как переправимся, прикажи перед взрывом затолкать на мост неисправные машины, не оставлять же их немцам, – и, махнув рукой, направился к машинам.

Переправа заняла даже меньше времени, чем ожидалось. К пятнадцати часам все пять грузовиков были уже на восточном берегу и остановились примерно в километре от реки. Оставалось загнать неисправные машины на мост и дать сапёрам отмашку на взрыв. Однако на мост успели затолкать лишь два из трёх повреждённых в бою грузовиков. Едва вторая полуторка на спущенных скатах остановилась на деревянном настиле моста, как на только что оставленном нашими бойцами западном берегу появились немцы. На трёх мотоциклах с колясками они на большой скорости подскочили к переправе и открыли плотный огонь из пулемётов. Пехотный капитан, ругаясь, на чём свет стоит, бросился к своей «адской машинке».

Гудков с бойцами залегли вдоль редкого прибрежного березняка и дали дружный залп по немцам. Сапёр крутанул ручку взрывного устройства. От мощного взрыва содрогнулась земля. Огромный столб огня и дыма в мгновение ока разметал деревянный мост и стоявшие на нём грузовики. Через несколько минут, когда дым рассеялся, на поверхности воды плавали только обгоревшие брёвна да криво торчала из воды покорёженная рама одной из машин.

Капитан Пустовалов находился в кузове брошенной на западном берегу неисправной полуторки, когда мимо него проскочили к мосту немецкие мотоциклисты. Капитан неторопливо снял вещмешок, достал небольшой продолговатый предмет, по форме напоминающий кирпич, завёрнутый в кусок белой портяночной фланели. Присел на корточки у правого, изрешечённого пулями борта автомашины, и развернул ткань. Маслянисто блеснуло золото с чётким банковским клеймом. Капитан положил брусок в угол кузова между досок и через дыру в брезенте выбрался наружу.

Когда капитан Пустовалов перебрался на противоположный берег, там уже никого не было. Расположившись за кустами орешника, он достал бинокль. На противоположном берегу реки суетились немцы. Пригнувшись, Пустовалов выбежал на дорогу и на песке, среди россыпи свежих стреляных гильз, разбросал горсть новеньких серебряных монет – полтинников 1924 года выпуска.

⁂

…Поздно вечером, выставив боевое охранение, колонна остановилась в деревне Остроумово. Ночь прошла спокойно, и с рассветом, уточнив по карте маршрут, двинулись дальше. Отсутствие данных о расположении частей Красной Армии и обстановке на Западном фронте сильно беспокоило Гудкова. К тому же чувствовалось, что люди сильно измотаны, испытания последних суток для многих из них не прошли бесследно. Однако присутствие капитана Пустовалова, как всегда, спокойного и уверенного в себе, придавало всем силы.

Просёлочная дорога петляла то по сосновым лесам, то по нескошенным полям. Вокруг стояла звенящая тишина. Напоённый хвоей горячий воздух почему-то навязчиво напоминал майору НКВД Крым, нарядную набережную Феодосии, по которой совсем недавно, в начале июня, он так беззаботно прогуливался с женой Ольгой. Огромные звёзды над головой, шум прибоя, звуки духового оркестра – всё это кружило голову и пьянило. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Вспомнилась и поездка в посёлок Новый Свет, где Ольга бродила по колено в море, чуть выше, чем следовало, подняв подол белого в огромных ромашках сарафана, и на её стройные загорелые ноги, с завистью поглядывая на Гудкова, обращали внимание все без исключения мужчины. А потом ночью в уютном номере санатория он обнимал разгорячённое и утомлённое любовью тело любимой жены, вдыхая запах её волос, источавших свежий аромат моря. Казалось, что у них снова начался медовый месяц, и отныне они всегда будут вместе, и всё будет хорошо. Теперь же майор осознавал весь ужас создавшегося положения. Ольга осталась на подпольной работе в захваченном немцами Смоленске, и мысль эта, казалось, разрывала ему сердце.

…Единственная просёлочная дорога, петлявшая последние несколько километров по лесу, внезапно вывела на поле и, продолжая виться, километра через два упёрлась в деревню Гусевка, удобно раскинувшуюся на пригорке.

Гудков лежал на опушке леса и обдумывал ситуацию. В бинокль было хорошо видно, что Гусевка занята немцами. Собственно, от самой деревни остались только два дома. Дальше виднелись лишь чёрные печные трубы да кучи обгорелых брёвен. У крайней, чудом уцелевшей хаты уткнулись передними колёсами в плетень два немецких мотоцикла с колясками. В тени старой липы матово блестела крыша штабного автомобиля. Чуть поодаль, среди уже высоких, но ещё зелёных подсолнухов, мирно дымила почерневшая от пожарища труба. Несколько полуголых немцев гонялись по заросшей огромными лопухами улице за курами, отчего по деревне стоял такой гвалт, что слышно было издалека. Судя по карте, обойти деревню стороной не представлялось никакой возможности. С южной и северной стороны деревня и проходящая через неё дорога были плотно зажаты непроходимыми болотами, наверное, в изобилии усыпанными брусникой, не к месту подумалось Гудкову. Он тяжело вздохнул и повернулся к Пустовалову:

– Ну, что, Иван Иванович, похоже, дальше нам дороги нет. Что делать будем?

Пустовалов протянул руку и взял командирскую планшетку. Бегло взглянул через исцарапанный целлулоид полевой сумки на замызганную и протёртую на углах до дыр «километровку» и положил обратно на траву.

– А что здесь сделаешь? – капитан поскрёб небритый подбородок. – Остаётся только одно – дождаться темноты и, используя фактор внезапности, пробовать прорваться через Гусевку. Как стемнеет, схожу на разведку. Не похоже, чтобы немцев в деревне было много. Другого выхода я лично всё равно не вижу. Гусевка – это что, вот если и Вязьма уже у немцев… – капитан внезапно умолк, видимо, сам испугавшись своих мыслей.

Стемнело. Время текло утомительно медленно. Наконец, последние огоньки в деревне погасли. Пустовалов снял с петлиц капитанские шпалы, расстегнул карман гимнастёрки, достал документы и, отвинтив орден Красной Звезды, всё это выложил на траву перед Гудковым.

– Пойду один, – тихо проговорил он, проверив пистолет ТТ, сунув в голенище сапога нож разведчика, фонарик и закинув тощий вещмешок за плечи, – попробую разобраться на месте сам. – Если что пойдёт не так, то, как говорится, «не поминайте лихом». В общем, если всё в порядке, три раза мигну вам фонарём с угла крайнего дома. На всё про всё – два часа. Если через это время сигнала не будет, быстро уводи колонну назад к реке. Советую загнать машины как можно глубже в лес, а груз затопить, – капитан хлопнул Гудкова по плечу. – Ну, бывай, майор, – повернулся спиной и шагнул в темноту.

…Броском преодолев открытое поле перед деревней, капитан неторопливо восстановил дыхание и стал осторожно пробираться сквозь заросли малины, заполонившие всё свободное пространство за домом. Заглянул в крайнее тускло освещённое окно. В комнате, за столом со стаканом в руке сидел толстый фельдфебель, а двое прыщавых молоденьких унтер-офицеров старательно лапали зажатую в угол между облезлым буфетом и печкой девку. Та отчаянно сопротивлялась, офицеришки распалялись всё больше, фельдфебель, сидевший, по счастью, спиной к двери, жадно пожирал глазами происходящее.

– Этих мы оставим напоследок, – удовлетворённо хмыкнул Пустовалов, – пущай пока развлекаются, – и метнулся к соседней хате. Рывком распахнул дверь, в доли секунды миновал сени, зафиксировал положение развалившихся за столом солдат, влетел в дом волчком, молниеносно нанося удары финкой. Режущий, два колющих, снова режущий, бросок на пол, кувырок через голову. Нож со свистом пролетел через стол, и последний из солдат СС, пытаясь остановить бьющую фонтаном из горла кровь, повалился на спину. Капитан поднялся с пола и с удовлетворением оглядел дело рук своих. Четверо немцев так и застыли за столом в тех самых позах, в которых их настигла мгновенная смерть. Пятый же, в последний момент выскочивший из соседней комнаты здоровенный рыжий ефрейтор, хрипел на полу, сомкнув на своём горле огромные окровавленные ладони, между которыми чернела деревянная рукоятка ножа. Пустовалов ловко нагнулся и, выдернув из страшной раны «нож разведчика образца 1940 года», тщательно вытер его о скатерть, неторопливо, по-хозяйски огляделся и, потушив керосинку, вышел на свежий воздух.

Через пять минут, почти в точности повторив свой боевой танец с финкой, капитан Пустовалов, волоча за собой насмерть перепуганную девицу, выскочил на крыльцо и три раза мигнул фонариком. Потом сунул руку в карман и что-то быстро высыпал на обочину. После чего уже совершенно спокойно вышел на середину дороги. В придорожной пыли остались блестеть несколько новеньких серебряных монет 1924 года выпуска…

Только заскочив на подножку последней, замыкающей колонну полуторки, капитан тяжело опустился на жёсткое деревянное сиденье и, повернувшись к притулившейся рядом и дрожащей то ли от холода, то ли страха девушке, спросил:

– Как тебя хоть зовут-то, бедолага?

– Лена, – чуть слышно прошептала девушка и благодарно улыбнулась.

– Ничего, Лена, прорвёмся, – капитан по-отечески похлопал её по плечу и, откинувшись на спинку сиденья, позволил себе, наконец, перевести дух.

Грузовики, надрывно ревя двигателями, преодолели крутой подъём и, миновав деревню, быстро поехали по извилистой дороге. С обеих сторон снова вплотную подступил тёмный лес. Примерно через километр колонна остановилась.

– Жив? – спросил Пустовалова подбежавший Гудков.

– Живее не бывает.

– Что за девица? – майор НКВД кивнул в сторону темневшей впереди машины.

– Наша, похоже, медсестра, была в одном белом халате. Не оставлять же было её немцам. Совсем ещё ребёнок, – Пустовалов тяжело вздохнул. – Теперь о деле. Я так понимаю, майор, вляпались мы на сей раз крепко и находимся на территории, прочно занятой немцами. И чувствуют они себя здесь уже как дома. В сложившейся обстановке дальнейшее движение колонны без предварительной разведки невозможно. Давай думать.

– Вот тут, – Гудков развернул карту и посветил фонариком, – небольшой заброшенный песчаный карьер с очень удобным заездом. Вполне можно до утра укрыть машины, а за это время разведать маршрут до деревни Сокольники. Поворот на карьер через два километра.

– А до Сокольников, – Пустовалов внимательно посмотрел на карту, – километров пятнадцать? Ну что ж, вполне толково. Я схожу на разведку, посмотрю на месте, что там творится в этой деревне, а ты отряди бойцов назад, в Гусевку, пускай сольют бензин с мотоциклов и штабной машины. Чует моё сердце, горючее нам ещё ой как пригодится. Да и автоматами не стоит разбрасываться. А то я в горячке сразу и не сообразил.

– Лады. Только возьми с собой пару человек, мало ли что.

– Нет, уж лучше я один. Ну, сам посуди, кого я возьму, твоих милиционеров необстрелянных? От них здесь, у тебя, толку больше будет. Да и выбираться, если что, одному, сам понимаешь, всё же сподручнее, – Пустовалов протянул руку. – Ну, как говорится, «живы будем – не помрём». Я тут напрямик через лес быстрее проскочу до этих Сокольников, – капитан прочертил пальцем невидимую линию на карте. – Вернусь на рассвете. Машины хорошо замаскируйте лапником. И обязательно организуй людям горячее питание. Только с огнём, смотрите, поаккуратней.

Гудков благодарно взглянул на капитана и тоже протянул руку:

– Ну, как говорится, «ни пуха ни пера».

– К чёрту, – проговорил Пустовалов и растворился в темноте.

⁂

…Из Разведсводки штаба Западного фронта № 69

к 8 часам 1 августа 1941

о боевых действиях противника

Серия Б. Карты 100 000 и 500 000

…В течение 31.7 противник активных наступательных действий не предпринимал. На отдельных участках производил безуспешные контратаки и одновременно на Великолукском, Ярцевском, Ельнинском направлениях подтягивал резервы.

…На аэродроме Борисов, по показаниям захваченного 30.7 агента немецкой разведки, находилось около 200 самолётов, совершающих налёты на Москву. (Данные требуют проверки.)

В занятых районах противник колхозы не распускает, а предлагает колхозникам убирать хлеб. Продукты у населения отбираются насильно.

… На Ярцевском направлении.

Противник продолжает вести оборонительные бои на рубеже Чёрный Ручей, Яковцево, Шелепы, Карпово, Ветлицы, Рядыни частями 19 и 20 тд [танковых дивизий], 106 пд [пехотной дивизии], 20 мд [механизированной дивизии], 7 и 12 тд [танковых дивизий].

Сведений о действиях и положении частей противника северо-восточнее и южнее Ярцево не поступало.

По показаниям пленного ефрейтора 74 пп [пехотного полка], захваченного 30.7 в районе Чаминцево, 19 тд [танковая дивизия] находится в районе Чёрный Ручей. Дивизия сильно потрёпана, малочисленна. По данным пленного, 2-3 августа из района Смоленска ожидается прибытие трёх свежих дивизий на смену 19 и 20 пд [пехотным дивизиям].

По данным пленных, 240 пп [пехотный полк] переброшен из Смоленска в район боевых действий на автотранспорте; до Смоленска – шли походным порядком. Одновременно в район боевых действий прибыл и 241 пехотный полк 106 пд [пехотной дивизии].

20 тд [танковая дивизия] в течение 29 и 30.7 понесла большие потери убитыми и ранеными (до 600 человек). Нашими частями захвачено 10 танков, 3 орудия, автоматическое оружие и др. трофеи.

Части 12 тд [танковой дивизии] прибыли на смену частей 19 тд [танковой дивизии], которая должна была уйти в резерв, а 12 тд [танковая дивизия] должна была после 10-дневных боёв отойти на отдых и пополнение, так как понесла большие потери в материальной части и живой силе. В отдельных ротах потери составляют 75 % личного состава, значительная часть танков, приданных ротам, потеряна, материальная часть оставшихся танков сильно изношена.

Политико-моральное состояние немецких солдат характеризуется незнанием цели войны, боязнью советского оружия, нежеланием воевать и усталостью.

… На Смоленском направлении.

Противник продолжает теснить наши части на восток и к исходу 31.7 вышел на рубеж с.-з. [северо-западнее] Шакино фронтом на юг и, по данным, требующим проверки, на Пнево, Пневская Слобода, Заборье (зап. берег р. Вопь).

28.7 в районе Гороховый Бор сбит МЕ-109. При осмотре оказалось – мотор типа ДБб01А, дата изготовления – 6.6.41, вооружение – две малокалиберные пушки крыльевые, изготовленные в 1940 г., снаряды 1941 г., 2 пулемёта, стреляющие через винт, сидение лётчика не бронировано…

⁂

…Из журнала боевых действий 5-го механизированного корпуса

о боевых действиях корпуса при выходе из окружения 3 августа 1941 г. Секретно.

Журнал боевых действий 5-го механизированного корпуса

…3.8.41 г.

Боевая задача:

Согласно приказу штаба 20-й армии 5-й механизированный корпус во взаимодействии с 229-й и 233-й стрелковыми дивизиями с 4.00 3.8.41 г., сосредоточив все усилия в направлении Усинино, Задня, Пнёво, Макеево, прорывается через р. Днепр у Соловьёво, Макеево и, прикрываясь по рубежам 233-й стрелковой дивизией, начиная с р. Хмость, р. Орлея, р. Водва, к 5.00 4.8.41 г. занимает оборону за р. Днепр на участке устье р. Вопь, устье р. Устром.

1-й мотострелковой и 57-й танковой дивизиям удерживать рубеж Илья Пустой, Тресвятье, Курдимова и, ведя подвижную оборону на рубеже р. Орлея, р. Лосьмена, ударом в направлении Михайловка, Пищино прорваться к переправам через р. Вопь и к 5.00 4.8.41 г. занять оборону по р. Вопь, устье р. Вопь.

Описание боевых действий:

Противник продолжал теснить 16-ю и 20-ю армии к р. Днепр, перерезав их коммуникации и стремясь расколоть их фронт и разбить по частям. По решению командира корпуса, 229-я стрелковая дивизия имела задачу наступать в направлении высота 211.9, Пнёво, устье р. Лосьмена, и совместно с 17-й танковой дивизией уничтожить противника в районе Пнёво, в дальнейшем форсировать р. Днепр юго-восточнее Макеево и к 5.00 4.8.41 г. занять оборону на участке – дорога Коровники – Соловьёво, устье р. Устром. 17-я танковая дивизия совместно с 229-й стрелковой дивизией имела задачу разбить противника в Пнёво; в дальнейшем выйти на р. Днепр на участке Макеево, Соловьёво и к 5.00 4.8.41 г. занять оборону на участке Соловьёвская переправа, излучина р. Днепр…

…При отходе за р. Днепр командиром корпуса объявлено в приказе: командирам и комиссарам частей под личную ответственность вывести всю материальную часть за р. Днепр.