Надо сказать, учеба моя даром не прошла: даже на наших пострелушках я теперь был нечастым гостем в «мертвяке». Да и вопросов по поводу того, подстрелил я оппонента или нет, тоже стало возникать существенно меньше. Как правило, стрелял я теперь с более короткого расстояния, и поэтому никаких сомнений у посредников больше не возникало. Да и патронов стал расходовать меньше. Не то чтобы мне их было жалко – денег-то хватало. Просто я приучился не стрелять попусту. Моим личным рекордом стало одно из мероприятий, которое мы делали на каком-то празднике. Шесть патронов – и пятеро пораженных противников. На окружающих это произвело неслабое впечатление. На меня – тоже. Впрочем, все это уже в прошлом. Теперь мы стреляем пластиковыми шариками, и попадания вполне видны и ощутимы. Правда, антураж сильно поубавился, это да… Но посредники остались. У них и без того работы хватало. На сто и даже на пятьдесят метров наши винтовки не стреляют. Тем более – на бо́льшую дистанцию. Здесь епархия посредников – они определяют пораженных.

Прибывшие на совещание драгуны наш план одобрили, благо на новом месте им даже копать особенно не пришлось: местность и так оказалась изрыта всевозможными ямками и канавками. Осталось только подсыпать брустверы – и вот тебе готовая позиция. Прихватив лопаты, москвичи дружно потопали к новому месту. А следом за ними, навьюченные снаряжением, поперлись недовольные пиротехники. Больше всех возмущались, как это ни странно, кинооператоры. Казалось бы, какого хрена? Камеры им на руках не тащить, машины спокойно подъедут чуть не к самому месту «боя». А вот поди ж ты! Чудна душа человеческая!

– Попрыгали!

Марк собран и серьезен и совсем не напоминает прежнего добродушного собеседника. Неужели форма так меняет человека? На плечах у него погоны обер-лейтенанта, на голове фуражка. Подлинная, не новодел. Редкость вообще-то, обычно у нас большинство предметов новодельные, хотя и очень аккуратно изготовленные. По подлинным образцам.

Такой формой у нас могут похвастаться лишь немногие. В основном «старики». Только у них, как правило, все снаряжение правильное, за немалые бабки изготовленное. Впрочем, деньги тут не самое главное. Не каждому такая аутентичность нужна, это уж от человека зависит. Вот у меня, например, почти вся форма, кроме каски, на первый взгляд – родной вермахт. Даже бритвенные лезвия и спички – и то подлинные, немецкие. Хоть и вполне современные.

Вот мы и прыгаем, показывая командиру тщательность подгонки амуниции. Нет никакого зубоскальства, шуточек и подколов. Почему-то в этот момент все становятся серьезными. Глядя на нас, совершенно невозможно предположить, что под серыми шинелями скрываются обыкновенные парни: менеджеры, директора и даже бухгалтеры. А вон Витька в обычной жизни – вообще учитель пения. Правда, не в школе, а существенно повыше. И где бы вы думали? В патриархии! Он регентов учит! И на службе выглядит вполне благообразным мужиком. А как шинель наденет и каску – все, сливай воду, отпетый головорез!

Нормально все подогнали, только некоторые мелочи устранить пришлось. Построили нас в колонну по два и погнали на рубеж атаки. На пригорке виднелись зеленые каски драгун – те уже обживали свои позиции.

Навстречу нам выбрался из ямки непроспавшийся пиротехник и матерно завернул колонну вправо.

– У меня там!.. Заряды установлены! А вы как беременные… собираетесь так напролом и топать! Оторвет кому яйца – с кого спрос будет?

Неча делать, сворачиваем в сторону, обходя этот участок поля. Заряды у этих ребят… словом, серьезно все. Так что все эксперименты по сокращению пути – на фиг!

Потеряв двадцать минут, выходим на рубеж. М-да… Скользко тут. И грязно! Опять на брюхе ползти?

Марк сумрачно смотрит по сторонам. Невесело это все…

Впрочем, через пару минут его лицо светлеет.

– Макс! Иди сюда!

Поднимаюсь к нему наверх.

– Слушай, вот ту горушку видишь?

– Наблюдаю.

– Ежели на нее вылезти, то позиции драгун будут видны сверху.

– И?

– По сценарию у нас по одному минометному налету, так? Один у нас и один у противника.

– Так.

– А процент попадания как определяется?

– Как всегда. Посредник кубик кинет. Попал – не попал. Ежели попал, то второй бросок – каков процент потерь.

– Верно! А при наличии корректировщика?

– Первый бросок не производится. Сразу на процент потерь кидать будет.

– Во! Ты нас и будешь корректировать! Сможешь ведь туда проползти незаметно?

Вопрос, конечно, интересный… Ну надо думать, проползу. А как корректировать? По телефону? Аппарат и катушку с собой тащить? Но на этот вопрос ответ у командира уже имеется.

– Ракетами! Между тобой и драгунами – ручей, народ к тебе не пошлют. В смысле – много не пошлют, берег там крутоват, не подойти. Да и сверху ты их перещелкать можешь, как куропаток.

Идем советоваться к посреднику, и он с ходу зарубает эту идею:

– Дальность он тоже ракетой обозначит? И количество мин в залпе? Хороший фейерверк будет, посмотрю…

Хм! Все-таки катушку и аппарат придется туда тащить… Угу, только сначала в лагерь сгонять: у нас тут всего два аппарата, и они нужны в бою.

Посредник кивает:

– До начала боя еще двадцать минут. Успеешь туда-сюда обернуться, не вопрос! Иначе – заход через «мертвяк».

Ага, через два часа! Нет уж, я лучше пробегусь…

Посредник (тоже из москвичей – Димка Гаишник) указывает мне точку:

– Добежишь туда – в игре. Опоздаешь…

– Сам знаю!

И, только отбежав сотню метров, врубаюсь… Винтовка! Так и осталась стоять в козлах у подножия пригорка.

Блин! И что делать-то? Безоружного на поле не выпустят! Штык – не аргумент (особенно пластиковый).

Но делать нечего, бегу. И на ходу прикидываю всякие варианты. Стрелять мне нынче не светит. Половину боя (а то и больше) так на пригорке с телефоном и просижу. Пока Марк не скомандует налет. А когда он его скомандует? Тогда, когда гренадеры подойдут к позициям противника на один рывок. По нашим реалиям – метров на полста… или даже ближе. Чтобы сразу после налета ребята рванули бы вперед, воспользовавшись потерями противника. Сколько-то человек они вынесут ружейно-пулеметным «огнем». Немного, двоих-троих… в час по чайной ложке. Спасибо родному МВД – «гранат» у нас больше нет. Изделие из новогодней петарды, сердечника от рулона туалетной бумаги и гороха признано СВУ^[3]. Со всеми вытекающими последствиями. Кои любовно прописаны в Уголовном кодексе. Что уж тогда про наши аутентичные копии М-24 и РГД-33 говорить? Небось пойдут наравне с ядерным оружием! Здравствуй, Республика Коми, край вечнозеленых помидоров!

Так что сидеть мне на этой горке…

Но сидеть положено вооруженному!

Впрочем, хитрая задумка у меня есть. Заменять оружие перед боем (да и в ходе него) разрешено. И запасные винтовки есть. Ага, в машинах у хозяев заперты…

У меня тоже. Только это не шариковая игрушка, а Кар-98. Так и что? Стрелять-то я не буду – незачем! И нечем – патроны только настоящие, финские. А по телефону попрошу Марка – пусть и забытый мною ствол принесут. А кто-нибудь из «мертвецов» захватит в лагерь и карабин… Чего там лишние двести метров протопать? Не рассохнется небось…

Вот и лагерь!

Быстро проскакиваю к палатке со снаряжением и подхватываю телефон и катушку с кабелем. Отлично! Это сделано! На ходу примастыривая все это добро за спину, бегу к своей машине. Багажник… Выдергиваю из чехла карабин и забрасываю его на плечо. Крышку багажника закрыть, ключи в карман шинели.

Взгляд на часы – у меня старый добрый карманный «Мозер». Действительно старый: корпус местами сильно потерт и поцарапан. Но часы идут! И достаточно точно. Да и большой циферблат иногда очень полезен – ночью неплохо его видно.

А времени-то мало! Всего несколько минут осталось.

Куды бечь?

К командиру на точку – не успею.

Непосредственно на место корректировщика? А провод кто тянуть будет? Марк пришлет кого-нибудь… а я займу эту точку, у драгунов хватит соображаловки отправить туда парочку бойцов. Просто для того, чтобы прикрыть этот фланг. Сообразят, они парни хваткие. А вот через ручей им перебираться будет кисло – специально на горке помаячу, пусть думают: сколько нас там? И стрелять мне не придется: они в таком разе поопасаются кого-то посылать на убой. Разве что десятком человек рванут… так я и в таком раскладе своим помогу! Как ни крути, а этот десяток драгуны с основной позиции снимут – нашим легче будет. При любом варианте – хоть минометный обстрел, хоть штурм этого пригорка, – а десять человек из окопов уйдут. Не дурак Марк, соображает! Не просто так он меня сюда загнал. Да и верно: на кого ж ему положиться, кроме как на «стариков»? Мы бухтеть не станем, мол, пострелять не дали…

Под ногами мелькают какие-то кочки, кустики – бегу. Нет, скорее даже – несусь! Ага, как навьюченный ишак… Телефон, катушка эта долбаная, карабин – все это дружно молотит меня по спине. Блин, как с этим во время войны бегали? Так еще и ползали, между прочим!

Мне вот во время службы так не довелось – и слава богу! Даже рацию не таскал. Пулемет – приходилось. Короткое время числился первым номером. Недолго, но хватило, чтобы возненавидеть эту железяку от всей души. Тяжелый, падла… Поэтому я не разделяю восторгов наших пулеметчиков. Оно понятно, МГ – штука мощная и внушает. Но гораздо тяжелее ПКМ. Нет уж, побуду обычным стрелком. Да и привык я уже к карабину, каждую его деталь на ощупь знаю. Поэтому, когда беру в руки шариковую винтовку, первое время чувствую разочарование. Глаза-то одно подсказывают, а руки – совсем другое помнят. И так не только здесь…

К своим тридцати годам мне пришлось перепробовать множество самых разных профессий. До армии год вкалывал автослесарем. Грязновато, но с бабками. Но, попав в армию, моментально просек одну избитую истину. В воскресенье личный состав отдыхает, а водила – в наряде! На фиг! И о своей специальности тактично умолчал. Не факт, что поступил правильно, ибо попал в мотострелки. Полгода нас терзали в учебке, а потом, внезапно и без всяких предисловий, пихнули в Дагестан. Там, как всегда, была радиолампочка. Какая? Да все та же – же-ноль-пэ-а. Очередные боевики, которые там берутся неведомо откуда, азартно перестреливались с очередными правоохранителями. Вот последних туда, также традиционно, нагнали со всей страны. Квалификацию повышать или как?

Не знаю…

Но нашей квалификации хватило ровно на один бой. Мы выехали для смены караула на каком-то блокпосту, и уже через пару километров нашу колонну накрыли плотным огнем из ближайших кустов. Ума хватило, побросав все вещи в кузове, перемахнуть через борта и залечь около дороги. Когда затихла перестрелка, нас, ощетинившихся в какой-то яме незаряженными автоматами, отыскал старлей из «вованов». Отчего незаряженными? Так расстреляли все… в белый свет, как в копеечку. На мой взгляд – так совершенно напрасно.

Осмотрев наше воинство, старлей сдвинул на затылок «Сферу» и спросил: «А штыки зачем пристегнули?»

– Так патронов же нет, товарищ старший лейтенант… – ответил ему кто-то из ребят.

– Почему?

– Кончились…

– Так… Штыки – снять! Где командир?

– Где-то там… – ткнул я рукой в сторону грузовика, осевшего на пробитых скатах.

– Там? А почему не здесь?

– Не знаю. Мы в разные стороны повыскакивали. Он – туда, а мы здесь оказались.

– Понятно! Боец, – ткнул он пальцем в сторону Женьки Запашного, – дуй за командиром!

«Вован» присел на корточки и вытащил из «трехдневника» несколько пачек патронов.

– Поделить поровну! Оружие зарядить и переводчик поставить на одиночные! Выполнять!

А когда появился наш командир, старлей за локоток отвел его в сторону и о чем-то долго беседовал. Уж и не знаю, что он там ему сказал, но за нас взялись основательно… и очень скоро. Так что оставшееся до дембеля время пролетело… в общем, быстро прошло.

А уже на гражданке я долго не мог найти себе применения. Именно из-за полученных в Дагестане привычек и повадок. Сунулся было в МВД, но быстро просек, что это не моя тема. Работал охранником, водителем. Даже годик покатался по загранрейсам. Тоже не зря – существенно подтянул свой немецкий. И это, кстати говоря, внезапно сдвинуло меня совсем в другую степь. Вспомнив свои автослесарские навыки и пригласив парочку друзей, начали мы гонять тачки из Германии. Подержанные… так где ж на новые-то денег взять? Чинили, перепродавали… Понемногу окрепли, встали на ноги и начали нагуливать жирок. Из вчерашнего Максимки я стал Максимом Андреевичем Красовским. Секретаршу завел… м-да! И однажды утром, выбравшись из ее постели, с ужасом обнаружив у себя брюшко, рванул на природу – заниматься экстремальным туризмом. Заодно – и экстремальным вождением. А потом пришел к Марку.

Блин, ракета! Минутная готовность!

Черт, не успеваю!

А-а-а, плевать! Рвану по прямой – иначе никак!

– Михалыч! – Оператор поднес к уху телефонную трубку. – Уснул, старый пьяница?

– Уснешь тут… – недовольно пробурчал пиротехник. – Чего тебе?

– Слушай сюда! У нас кадр хороший получается! Солнце как раз над холмом приподнялось. Представляешь, если на его фоне взрывы пойдут?!

– Угум… – Прижав телефон плечом, пиротехник нарезал колбасу на бутерброд. – Ну пойдут, куда ж они денутся-то?

– Так я о чем! У тебя в поле зарядов сколько стоит?

– Четыре.

– Запускай!

– Ты ж их на атаку планировал использовать!

– Так еще поставим! Запас-то есть?

– Есть…

– Давай! Я камеру включаю – и секунд через двадцать поднимай!

– Так не начали же еще!

– Вот им вместо ракеты и просигналим!

Скорее!

Ложбинка впереди – не перепрыгну, придется низом пробегать. А лучше – спрыгну! И на тот берег вон там выскочу.

Прыжок!

Ствол карабина и голова бегущего скрылись за невысоким откосом.

– Так… – Михалыч еще раз бросил взгляд влево – на поле уже никого не было. – Ага, смотался куда-то, злодей!

Щелчок!

Загорелись красным цветом светодиоды: «Сеть под напряжением».

– Ну с Богом!

Щелкнул пакетник на пульте.

Вспыхнули рубиновые огоньки: «Подрыв заряда».

Откос быстро-быстро убегает назад. Точнее, он-то на месте, это я вперед ломлюсь что твой лось.

Вешка?

И висящие на ней провода?

А что это за цилиндр около нее?

Цепочка разрывов красиво прорисовалась на фоне солнечного диска. А вот один из них прозвучал особенно громко, вымахнув к небу солидный столб земли, подсвеченный изнутри багровым пламенем. Оператор только крякнул от удовольствия: эффектный кадр!

Рапорт

начальнику … отделения полиции

подполковнику полиции тов. Нефедову А. П.

Докладываю вам, что сегодня, 12 октября 2016 года, при проведении киносъемок в районе дер. Гайтолово произошел подрыв неустановленного взрывного устройства большой мощности.

Прибывшими на место специалистами МЧС установлено, что взрыв имитационного пиротехнического заряда привел к срабатыванию штатного боеприпаса времен ВОВ. Проведенными поисками обнаружено еще несколько таких боеприпасов – артиллерийских снарядов и авиабомб, расположенных на поле перед рекой. Найдены остатки минно-взрывной цепи, соединявшей обнаруженные заряды. Со слов специалистов МЧС, минно-взрывная сеть имеет многочисленные повреждения, в результате которых взорвался только один боеприпас, в непосредственной близости от которого был установлен пиротехниками «Ленфильма» имитационный заряд.

Съемки мною были остановлены, люди эвакуированы в безопасное место. Специалисты приступили к поиску и обезвреживанию боеприпасов.

Место огорожено, выставлено оцепление.

В результате взрыва пропал без вести гр. Красовский Максим Андреевич, 1984 г. р. Проведенными поисками его тело обнаружено не было.

Участковый уполномоченный … отдела полиции

лейтенант полиции Миклованов В. Ю.

Дым…

И что-то хрустит в голове.

Отчего меня так шатает? Я иду… нет… меня несут. Куда?

Ничего не понимаю…

– Was ist damit, Heinrich?^[4]

– Bombardierung. Verwundet, Schrapnellwunden an beiden beinen und der linken Schulter. Glück noch…^[5]

– Bringt ihn in die zweite Kammer^[6].

Ага, во вторую палату. Попал под бомбежку, ранения – это обо мне? Контужен тоже я?

А кто я?

Что-то скачет в голове. Отрывками и какими-то кусочками. Вижу человека в форме. Погоны – офицер? Да, обер-лейтенант. Откуда я это помню? Рука, передергивающая затвор, – это карабин Кар-98. Значит, я помню такие подробности?

«…Руку неправильно держишь! Не в сторону затвор тяни, а ладонь к цевью прижимай! Пусть она у тебя вдоль винтовки скользит, тогда увод от цели минимальный будет. И стволом не маши, это не коса…»

А это откуда?

Не помню…

Перед глазами что-то белое. Несколько минут тупо пялюсь туда и только потом соображаю – потолок! Стало быть, если повернуть голову, то увижу стену? Попробуем…

Да, стена тут имеется. И потолок не очень-то высокий. А из стены торчат какие-то деревяшки. Это… черт, не помню, как это называется.

– Oh! Erholt?^[7]

– Nicht wirklich…^[8] – срывается у меня с языка. Да, я пришел (приполз?) в себя. Хотя и не уверен в этом окончательно.

В поле зрения появляется мужик в белом халате. Лет сорок. На носу очки в круглой оправе.

– Ihnen sagen?^[9]

Могу ли я говорить? Ну… отвечал же только что?

– Ja… Was ist passiert?^[10]

Хорошо бы узнать, что же стряслось, наконец?

– Ihr Kolonne kam unter eine Bombe. Du hast Glück, erwischte einfach!^[11]

Ага, под бомбы мы попали. Мы – это кто? Легко отделался? Ну это еще как сказать – ног и рук не чувствую совсем. Пробую пошевелить пальцами правой руки – есть! Левой… опа, в плечо отдается! Стало быть, туда прилетело. Ноги – тут хуже, болят обе. Не ходок…

– Hetzen Sie nicht, Grenadier! Herr Gott gab dir das Leben, nicht in Sie haben es verloren, fallen aus dem Bett!^[12]

Нет, спешить я не собираюсь, тут дядька прав. И падать с кровати тоже не хочу. Вполне разделяю оптимизм собеседника относительно Всевышнего и не собираюсь его разочаровывать. Кого? Да их обоих! И Господа Бога, и своего собеседника.

– Gut! Hinlegen und an stärke gewinnen! Ich werde dir den Hauptarzt berichten^[13].

Ладно, лежать так лежать. Последую совету и стану набираться сил. А там и главный врач удостоит меня своим визитом…

Но сей уважаемый дядя, судя по всему, был занят и навестить меня не спешил. Вместо этого в палату подселили еще двоих пациентов, благо в сознание я пришел и полного покоя больше не требовалось. Комнатка оказалась небольшой, а то впихнули бы и четвертого.

Одним из подселенных оказался говорливый башенный стрелок-танкист Вилли Баум. Он так представился сразу, стоило санитарам затащить его носилки в палату.

– Hallo, Kameraden! Ich bin Pech Willi!^[14]

– Warum Mann?^[15]

– Im zwei Jahre Dienst bin ich ins Krankenhaus zu dritten mal?..^[16]

Хм, надо же – Невезучий Вилли! За два года загреметь в госпиталь трижды – тут кто угодно станет в затылке чесать… понимаю этого парня.

Первый раз его придавило танком при погрузке – лопнул трос, и тяжелая машина качнулась вбок. Итог – месяц на больничной койке.

Второй раз повезло совсем уж невероятно – снаряд пробил броню и отправил на тот свет почти весь экипаж. Посчастливилось только Бауму – получил ранение в ногу.

И в этот раз он отделался от костлявой просто чудом – успел выбраться из горящего танка, оставив за спиной троих покойников. Слегка обгорел – ноги, малость оглох, но жизнерадостности не утратил.

Беседуя с ним, я все время пытался вспомнить хоть что-нибудь о себе. Безрезультатно. Окружающие говорили, что в моей речи слышен баварский диалект. Я не спорил – им виднее, они-то памяти не теряли. Первое время я говорил мало, с трудом подбирая слова, потом освоился, голова заработала лучше. Так что больше не приходилось напрягать голову, подыскивая нужное.