Внутри боевой машины что-то ухнуло!

Из башни выбросило столб дыма. Полетело в воздух какое-то тряпьё.

Во как!

Можем же!

Рука нащупала отполированное дерево приклада, и капитан на секунду отвернулся, подтаскивая к себе оружие. Здесь закончили, теперь можно и уползать. Именно уползать, потому что, над головою неприятно свистнули пули. Кто и откуда стрелял – выяснять было незачем. Хоть своя, хоть чужая – никакую пулю ловить башкой не хотелось. Да и немцы, не ровен час, пришлют к подбитому броневику санитаров. А такая встреча в планы Алексея совсем не входила, и он снова поднял голову только после того, как переполз метров на восемьдесят в сторону немецких позиций. Прошло всего минуты полторы, а как многое уже успело измениться!

Головной советский танк уже никуда не спешил. Потеряв гусеницу, он наклонился на бок, подставив противнику борт. И этим уже воспользовались – надо отдать должное немцам. Над моторным отделением поднимался дымок, а из башенного люка свисало тело убитого танкиста.

А со стороны противника особенных потерь (если не считать броневика) заметно не было. Всё так же продолжала стрелять пушка от грузовиков и ей вторили танки. Как ни старался Ракутин, а разглядеть их так и не сумел. Скорее всего, они заехали в кусты или спрятались в пшенице. Во всяком случае, выстрелы доносились откуда-то оттуда.

Пыль на дороге уже осела и теперь стало видно, по кому же ведут огонь немцы.

Зарывшись носом в придорожную канаву, стоял грузовик – обычная полуторка. Видимых повреждений на ней не было. Судя по всему, её пассажиры успели повыпрыгивать на землю раньше, чем противник их разглядел. В подтверждение этому, из той самой канавы изредка посверкивали огоньки выстрелов – кто-то вел огонь по фашистам.

Но по ним стреляли только винтовки пехотинцев – у орудий была другая цель.

Разъярённым кабаном от дороги пер танк. «Т-34» – эту машину Алексей знал. На его глазах, очередной снаряд, выбил сноп искр из башни и отрикошетировал куда-то в сторону. Пушка не могла пробить броню.

И танкисты это понимали. Поэтому, орудие танка молчало – не та цель, танкисты искали немецкую бронетехнику. А вот спаренный пулемет – тот дал пару очередей. И удачно! После последней очереди немцы стали стрелять реже, видимо, пулеметчик кого-то там зацепил. Да, собственно говоря, немцы и успели-то пальнуть всего пару раз.

Танк, с ходу опрокинув орудие, пронесся дальше, поводя стволом своей пушки. Ударил в бок и опрокинул грузовик. Испуганными зайцами метнулись в стороны пехотинцы. Один слегка подзадержался, пытаясь забросить на танк гранату. Но вот тут вступил в дело и Ракутин. К тому времени, он уже успел подобраться к немецким позициям поближе – метров на сто.

До нахального солдата было около полутораста метров. Неблизко, но это – смотря для кого. Третьим выстрелом капитан всё-таки сшиб фрица на землю, гранату тот бросить не успел. Вернее, не совсем так – бросил, но, увы, недалеко. Она взорвалась в трех-четырех метрах от бросавшего. Так что в ту сторону можно было больше не смотреть – незачем.

А вот фашистские танки оказались более удачливыми. Они ударили почти что залпом – теперь их удалось разглядеть. Обе боевые машины стояли неподалеку. Они, как и раньше броневик, съехали в ложбину, и над землею торчали только их башни. Первый танк промахнулся, и снаряд, противно вереща, скрылся где-то вдалеке.

Второй ударил тридцатьчетверку в борт, и танк тотчас же сбавил скорость. Он не был ещё подбит, но какие-то повреждения, по-видимому, получил.

Выбросив в воздух фонтан земли, «Т-34» крутанулся на месте, разворачиваясь к противнику лбом. Понятное дело… там броня покрепче.

Чуть клюнув вниз стволом, тридцатьчетверка резко затормозила.

Ба-бах!

И от ближайшего немецкого танка полетели брызги! В смысле – огненные брызги. Надо полагать, в башне нашей машины сидел неплохой стрелок, раз он ухитрился так метко влепить снарядом прямо в точку! Немец вспыхнул чадящим пламенем.

Ну, теперь – всё! Оставшийся танк брони «Т-34» тоже не пробьёт. Минута – не более, и уцелевшие танкисты станут искать убежище в пшенице.

Какое-то движение сбоку привлекло внимание Алексея, и он повернул туда голову. До немецких позиций оставалось уже не так далеко, двигаться приходилось осторожнее. Да, немцы сейчас отвлечены на танк и поэтому не очень-то смотрят по сторонам. По дороге они стреляют, это верно, а туда, откуда только что вел огонь броневик, не смотрят особо. Не ждут с той стороны неприятностей – свои там. Да и солдаты туда ушли, сейчас, небось, из лесу прут, что твой паровоз! Тем не менее, осторожность не помешает, а ну, как приглядится кто-то повнимательнее? Чай, красного командира от немецкого солдата отличат.

Пристальнее вглядевшись в сторону грузовиков, Ракутин аж поперхнулся. Из-за уцелевшей машины немцы выкатывали орудие. Почему оно там оказалось, отчего не стреляло раньше – бог весть. Но сейчас тонкий ствол уставился прямо в борт тридцатьчетверке. И дистанция – прямо-таки кинжальная, меньше ста метров! Один-два снаряда – и всё!

Резко остановившись, капитан припал на одно колено. До орудия отсюда метров семьдесят, можно прижать фрицев огнем!

Карабин скользнул в руки, и мушка заплясала на артиллеристах.

Выстрел!

Споткнулся и, выронив из рук снаряд, сунулся лицом в траву заряжающий.

Выстрел!

Мимо…

Черт, патроны все! Не перезарядился после стрельбы по гранатометчику!

Гах!

Подпрыгнув, пушка выбросила в сторону советского танка смертоносный «подарок».

С такой дистанции броня его не удержала – «Т-34» окутался дымом.

Но машина всё ещё жила – работал, надрываясь, двигатель, крутились гусеницы. Не сбавляя хода, танк выстрелил – от брони немца полетели искры.

Щелкнул затвор, и Алексей снова вскинул оружие.

Выстрелы прозвучали почти одновременно. Почти…

Но обмякший у прицела наводчик, успел нажать на спуск раньше.

Советский танк остановился… замолк двигатель, перестало стрелять орудие и не подавал более жизни пулемет.

Капитан смог выстрелить ещё один раз – опомнившиеся солдаты врезали по нему из всех стволов, пришлось снова нырять в траву. Упираясь руками в горячую землю, он отползал в сторону, а в голове билась одна и та же мысль: «Не успел… опоздал, растяпа!»

Однако же, разозленные фрицы просто так отпускать его не захотели. Из-за орудийного щита выскочило сразу несколько человек, устремившихся вдогонку за дерзким стрелком.

Хреново… Надежных укрытий здесь нет и после первого же выстрела, артиллеристы гвозданут по наглецу из пушки. Хоть и невеликого она калибра, однако же, танку хватило. Одинокому стрелку – и вовсе за глаза.

Оставался один вариант – подпустить немцев поближе, тогда орудие стрелять не станет, могут невзначай и своих накрыть разрывом. Ну, а с пехотой уж как-нибудь пободаемся…

Скользнув в ложбинку, Ракутин перезарядил карабин – хватит уже ляпов, до гробовой доски такое не забыть! «Впрочем, долгие воспоминания навряд ли мне предстоят», – усмехнулся он. – «Фрицев выскочило много, человек десять. Да и в лесу – столько же. Много я тут с ними навоюю…»

Но, как бы оно все ни повернулось, легкой победы немцам ждать не приходилось. Карабин, пистолет, да две гранаты – уж трех-четырех человек с собою прихватить можно! Да двое артиллеристов и солдаты в лесу. И броневик! «Дорого же я вам обойдусь…» – злорадно хмыкнул пограничник, раскладывая гранаты на импровизированном бруствере.

А разгорячённые бегом солдаты – всё ближе, уже и стрелять можно.

Вдобавок ко всем неприятностям, ожил и последний немецкий танк. Позвякивая какими-то железяками, он взобрался на гребень ложбинки, в которой немцы прятали свою технику. На секунду мелькнуло в воздухе замасленное днище, и капитан горько пожалел об отсутствии бронебойных патронов к трофейному карабину.

И в этот момент от дороги ударил пулемет.

Несколько точных очередей свалили на землю самых резвых фрицев. Прочие же немедленно залегли.

Артиллеристы среагировали почти моментально, и на дороге лопнул первый снаряд. Развернулся туда и танк, обнаружив, что старый противник всё ещё цел и опасен. За короткое время он рывком преодолел расстояние, отделявшее его от дороги. Перемахнул канаву и развернулся, встав по-над дорогой. Снова взревел двигатель, и броневая машина двинулась вдоль канавы, поливая пулеметным огнем всё, что экипаж видел перед собой.

Разом оборвалось стакатто очередей с нашей стороны. Немец, надо думать, смог кого-то там зацепить…

Подхватив с земли гранаты, Алексей перекатился вбок, уходя с прежней позиции. На дороге сейчас погибали свои, но с этого места он ничем не мог помешать немцам.

«До пушки долезть! – пришла в голову шальная мысль. – И толку? Расчет у неё, предположим, я заземлю… а дальше? Попасть снарядом из незнакомого орудия в движущийся танк? Угу… проще уж его ножом зарезать – шансов больше…»

Загибая вправо, капитан переползал между разбитым грузовиком и пушкой, оставляя их за спиной. Краем глаза он успел увидеть, как из лесу, несясь во весь дух, вылетели давешние немцы – весь десяток.

«И никто там себе даже ногу не подвернул!» – сплюнул с досады пограничник. – «Что мне стоило какую-нибудь ловушку устроить? Ага, и времени на это имелся целый вагон…»

Не обращая внимания на поле перед пушками, солдаты побежали к дороге.

А капитан пополз дальше, заходя в тыл артиллеристам.

Огибая разбитый снарядом грузовик, он на некоторое время задержался. Из приоткрытой двери свисал труп немца. А на его шее болтался автомат. «МП-38, знакомая штучка, – всплыло в голове название оружия. – В ближнем бою – самая та вещь, куда как поудобнее винтовки будет».

Помимо автомата и подсумков с запасными магазинами, у убитого ефрейтора отыскалась ещё и круглая граната. Тоже неплохо, такие находки поднимают боевой дух. Однако же и карабин бросать не хотелось, хорошая машинка, и бьёт точно, как успел убедиться в этом Алексей.

«Вот ведь проблема-то! Точно – как чемодан без ручки. Тащить тяжело, а бросить – жалко!»

Кулацкие раздумья капитана были прерваны самым неожиданным образом – кто-то зашелестел ветками кустов совсем неподалеку. Отбросив в сторону карабин, Алексей рухнул на землю, откатываясь в сторону. При этом он ухитрился взвести затвор автомата и направил оружие в сторону, откуда приближались неизвестные.

Неизвестные?

Ой ли?

Один-то человек там точно был, слух пограничника не подводил никогда. А вот двое… не факт!

По-видимому, звук падения капитана на землю, как-то спугнул и походившего человека – он тоже притих.

«Немец? Вряд ли… он бы прятаться не стал, тут все свои для него. Чужих нет, а своих товарищей и окликнуть можно. Но – не кричит, опасается. Чего? Точнее, кого? Меня? Вряд ли, я подполз тихо…» – лихорадочно соображал Ракутин. – «Немец, тот точно окликнет. Даже на помощь позовет, если заподозрит какую-то опасность. Но, этот молчит. Кто же там?»

На дороге с удвоенной силой захлопали выстрелы. Длинной очередью ударил пулемёт – не наш, немец стрелял. Громыхнул взрыв – судя по звуку, танкисты постарались.

И всё стихло, больше никто не стрелял.

Незнакомец в кустах никак на это не отреагировал.

«Точно, не немец! Этот уж как-то, да себя проявил бы!»

– Кто идет? – беря кусты на прицел, строгим голосом произнес Алексей.

– А вы кто?

По-русски разговаривает! И акцент у него, уж точно – не немецкий!

– Капитан Ракутин, погранвойска. Назовитесь!

– Ефрейтор Мусабаев Темир, механик-водитель.

– Так это твой танк подбили сейчас?

– Мой… погибли все и машина сломалась.

– А сюда зачем пополз?

– Так у меня оружия – наган и всё! Чем воевать с немцами? А здесь, может, что и найду.

– Нашел уже, вылазь!

Из кустов, держа в опущенной руке револьвер, вылез невысокий чумазый танкист в обгоревшем, местами прорванном, комбинезоне. Увидев выходящего капитана, он вытянулся.

– Товарищ капитан…

– Тихо! Не на плацу мы, ефрейтор! Не тянись – фашисты засекут! Вон, карабин лежит – его и бери, сейчас тебе патроны отдам. Бьет точно, я уже проверил. Вот ещё держи, как бросать – знаешь? – протянул Ракутин ефрейтору немецкую гранату-колотушку.

– Нет, товарищ капитан. Мы свои учили, а такую-то – и вижу в первый раз!

– Колпачок на ручке отвернешь, оттуда шарик выпадет. За него и дергай, опосля того – бросай! Долго горит – дольше нашей, учти!

От дороги донесся лязг гусениц. Алексей выглянул из-за грузовика. Немецкий танк, закончив свою грязную работу, возвращался к грузовикам.

– Вот что, Мусабаев. После говорить станем, видишь, фрицы возвращаются. Давай-ка, по-тихому, в вон ту рощицу отойдём. Немцам она без интереса, а нам с танком воевать нечем. Да и у пушки солдат многовато, не сдюжим мы сейчас их всех положить.