В дни всенародного колхозного праздника – получки, закупали мои электрики десяток бутылок портвейна и выпивали их с нехитрой закуской. Пресекал я поначалу это действо. А как же? Сам я человек непьющий, да еще вроде как начальство над моими горе – выпивохами, да что толку? Стали они прятаться по всем щелям да углам обширного хозяйства, стали искать других собутыльников, а дойдя до только одним им известным кондициям пьянки, вылезали из этих щелей и попадались на глаза более высшему начальству. А оно, высшее начальство, неторопливо и обстоятельно снимало стружку с меня. Учись пресекать и все тут! Я и научился. Твердо договорившись «на сухом берегу» со своими подчиненными, стал давать в день выдачи денег незапланированные отгулы, конечно, не всем, а четверым особо отличившимся в этом деле электрикам.

Понятное дело, сам заступал на дежурство, да доставалось больше работы трезвой части коллектива. Признаюсь, мужички оценили частичную потерю моей начальственности и назавтра, хоть и с больной головой, появлялись на работе вовремя. Уговаривали меня поставить их на менее подвижную работу – ремонт электроаппаратов в мастерской – и к обеду приходили в полную рабочую норму.

Вот здесь я и приступаю к основной части своего рассказа.

Послеобеденное время всегда спокойней суетливого утреннего развода. Просмотрел поступившие телефонные звонки, так, ничего серьезного, ни одной срочной заявки, прошел в ремонтное помещение. Там двое электриков, назовем их Александр и Юрий, разложив инструменты, осматривали и ремонтировали малогабаритные электродвигатели. По их чуть покрасневшим лицам да более громким голосам понял я, что поправили они свою головную боль и готовы нести трудовую вахту пополам с приятным разговором.

– Скажи, Сан Саныч, (несмотря на мою молодость, звали они меня по имени и отчеству, впрочем, как и я их) ты в науке больше нашего смыслишь, что из себя представляет шаровая молния? – обратился ко мне с таким вот научным вопросом Юрий.

– Да разные мнения, – стал я вспоминать все, что знал об этом загадочном явлении природы. Сгусток плазмы, с довольно мощным электромагнитным полем, которое его и сжимает, так сказать удерживает некоторое время в стабильном состоянии – ответ перерастал в короткую лекцию.

– Да зачем вам это знать? Эрудицию свою пополняете?

– Тут не эрудиция, а «ерундиция» получается, – вступил в разговор старший и более обстоятельный в делах Александр Иванович.

– Сосед – пастух с утренней дойки приехал. Сутки своей смены отстоял, любопытные вещи рассказывает.

Пригнали они прошлым вечером коров на стан, что в Каменушке, сели под навес за стол ждать, когда доярок подвезут, делать больше нечего, дизель – генератор завели, там у нас, сам знаешь, электролиния не подходит. Тарахтит двигатель на малых оборотах, вот за шумом и не услышали грома надвигающейся грозы. Дождичек прошел так себе, чуть – чуть травку намочил, а молнии с громом порезвились на соседних горочках. Смотрят они: светится что-то в дальнем углу поляны, вроде как фонарик, яркий и круглый, свет только какой-то красноватый. Хотели пойти навстречу поближе разглядеть тот свет, да только тронулся тот «фонарик» по поляне, кусты огибает, ни листочка, ни веточки не заденет и все ближе и ближе к ним. «Фонарик» оказался почти круглым шариком величиной с кулак, серединка светилась ярче, а по краям вроде как искорки ссыпались, без дыма таяли в воздухе.

Пролетел шарик метрах в пяти около опешивших людей да и направился вдоль изгороди загона для коров. «Э, да он нам коров подпалит, – возмутился младший из пастухов, – давайте я его бичом щелкну?» «Я тебе щелкну, это же шаровая молния, она так щелкнет, что мало не покажется!» – урезонили его товарищи. А молния в это время отлетела от изгороди и, приподнявшись метра на два вверх, направилась к одинокой стройной, высокой пихте.

Не спеша дважды облетела дерево и направилась прямиком в сторону навеса.

Электролампы, освещающие навес ночью, сами собой вспыхнули и горели все время, пока странная гостья летела вдоль их проводов, хотя никто не запускал генератор на полную мощность. Слегка пульсирующий красноватый шар поднырнул под крышу навеса и поплыл над столом, как бы осматривая алюминиевые кружки, костяшки разбросанного впопыхах домино, приблизился к мирно попыхивающему дизелю. «Ну, все, сейчас рванет!» – испугался кто–то из пастухов.

Нет, обошлось. Молния тем временем направилась к вкопанным в землю кольям, на которых кверху дном просыхали и прокаливались на солнышке вымытые после утренней дойки фляги. Словно обнюхав одну за другой две фляги, шаровая молния остановилась над дном третьей, повисела с полминуты и опустилась на её дно.

Ободок, стягивающий донце фляги, мгновенно раскалился докрасна и стал светиться рубиновым светом. Потом, чуть потрескивая, стал остывать и все стихло.

Когда пастухи отошли от охватившей их оторопи, то стали делиться впечатлениями, и вот что интересно: пришли к мнению, что уж очень «разумно» вела себя необычайная гостья. Словно искала чего-то или любопытствовала, чего это тут есть у вас.

– Скажи Сан Саныч, может ли быть такое, шаровая молния и думает? – закончил свой рассказ Александр Иванович.

– Странностей в поведении шаровой молнии много, – задумчиво начал я свои объяснения. – Вот мой отец рассказывал, как он дважды наблюдал её, и оба раза, молния летела как бы по своей воле, выбирала путь, известный её одной. Отец сравнил её с собакой вынюхивающей чего-то.

– Выходит, не все учёные знают про этот «сгусток плазмы» или молчат, не говорят нам всего. Вот бы повстречаться с ней да за фотографировать, в научный журнал можно фото послать! – подвел итог нашей научной беседы Юра.

– Не советую, урезонил его я, опасно это, есть случаи, когда такие встречи заканчивались трагически.

Разговор этот позабылся, да только не всеми участниками нашей беседы.

Запала в голову Юрия шальная мысль: увидеть, а лучше сфотографировать шаровую молнию. Стал он носить с собой фотоаппарат, старенький, но надежный ФЭД. А когда разъезжал по участкам, то внимательно осматривал окрестности, особенно, если начинала собираться гроза.

Начало августа выдалось беспокойным. Часто налетали короткие шквальные ветры, бросали ветки на линии электропередач, схлестывали провода. Молнии раскалывали изоляторы, нежданной работы хватало. В один из дней при довольно безветренной погоде и слабой грозе вновь посетила нас шаровая молния. Заметили её водители, отвозившие зерно от комбайнов, и пять километров сопровождали, наблюдая, как она скользила вдоль линии электропередач. Летела со скоростью пешехода, изредка разгоняясь до десяти – двенадцати километров в час. Причем летела против слабого ветра, если отлетала в сторону от электрических проводов, то, словно вспомнив чего-то, сразу возвращалась назад. Долетела до села, порядком испугав бабу Веру, и «приземлилась» на трансформаторную будку. Трансформатор от визита такой гостьи сразу воспламенился, оставив на целые сутки полсела без электричества. Юрий горевал: он минут десять тому назад проезжал на своем мотороллере почти там же, где проследовала шаровая молния. Как настоящий исследователь, сделал он фотографии места аварии, пути следования огненного «шарика» и уверовал окончательно в «разуме» огненной стихии.

Но недаром в народе говорят: «Если сильно чего захочешь, то и получишь!» Через недельку, может и больше дней прошло, влетает в электроцех Юрий с чумовым выражением лица.

– Ну, восклицает с порога, считайте сегодня второй раз заново родился!

Поведал он нам свою историю. Пришел он домой на обед, мать похлопотала возле стола, тарелки, ложки, хлеб собрала. Сварила она в этот раз на обед сыночку отменный борщ со свежей капусткой да молодой свеклой. Поставила кастрюлю на буфет старинной работы сделанный из добротных и толстых досок да накрыла полотенцем, чтобы не так быстро остыл, а протомился до мягкости да приятного вкуса. Сел сорокалетний сыночек за стол и захотелось ему взбодрить аппетит хорошей рюмочкой водки. Пошел к холодильнику.

– Что-то мама жарковато сегодня у нас, – почувствовал он духоту в комнате.

– Так я, Юрочка, печку к зиме готовила, чистила, да подбеливала, вот решила посмотреть, хорошо ли топится, – отвечает мать.

Открывает сын форточку, достает из холодильника запотевшую бутылку водки, из буфета стакан, наливает и замечает кастрюлю под полотенцем. Поднимает крышку – аромат!

– С чем борщец?

– Так курочку для вкуса отварила, – с нежностью и любовью отвечает мать сыну.

И вот в такой идиллии садится Юрий за стол, пододвигает к себе граненый стаканчик с водкой, мать берется за половник, чтобы попотчевать сыночка отменным борщом, и тут раздается легкое потрескивание. В открытую форточку медленно и величаво, словно красуясь перед людьми, вплывает ….

Правильно – шаровая молния!

Потом, когда в двадцатый раз Юрий пересказывал свою историю, сильно горевал, что не положил рядом с собой фотоаппарат. Далее произошло то, что резко изменило всю его дальнейшую жизнь. Огненно – красный с легкими переливами цвета шар, размером вдвое меньше волейбольного мяча, неторопливо проплыл вправо от стола, направляясь к холодильнику, затем, изменил свое направление и завис почти в полуметре от лица отпрянувшего Юрия.

Ох и долгой показались ему те секунды, когда вглядывался он в «лицо» чего?

Спрашивали мы его не раз, что он чувствовал, находясь на волосок от смерти?

Да ничего, вот только казалась, что смотрит на него кто-то могущественный до восхитительного ужаса, и как бы вопрос в голове возник: «Зачем звал?»,

Молния задержалась возле него всего-то секундочку, а затем качнулась в сторону стакана с водкой. Стакан мгновенно наполнился туманом, раздался хлюпающий звук и потрескивание стекла. Но шарик молнии на этом не успокоился, а двинулся к попятившейся женщине. Мать Юрия, закрывшись половником, пятилась назад, тихонько бормоча: «Кыш, кыш …»

«Шарик», послушался, двинулся к буфету и спокойно нырнул в кастрюлю с борщом.

Раздался взрыв, закричала мать, зазвенело в ушах. Картина открылась еще та. На потолке, стенах и печке повисли лохмотья капусты да алели пятна свеклы. Удивительное дело, кастрюля стоял на месте, вот только дно стало не плоское, а округлое как у туристского котелка да в толстой доске полки буфета образовалась вмятина сантиметра три глубиной.

Круглая такая вмятина и гладкая до зеркального блеска.

Юрий, видя наши изумленные физиономии, изрек:

– Нет, вы что хотите обо мне думайте, но это было разумное что-то, и водку выпило и закусило борщом, курицу мы потом так и не нашли, ни единой косточки, как будто её в кастрюле и не было!

Достает из кармана стакан, внутри покрыт густой сеткой трещин да зеленоватым оплавленным стеклом.

Жизнь его после этого события кардинально переменилась. Пить он перестал. Совсем перестал. Женился, хороший семьянин и работник. Вот только в семье бережно хранят гнутую кастрюлю да оплавленный огненной гостьей стакан

А может и правда, это разум, грозный и таинственный?

Радушный прием.

Там, где река делает крутой поворот, огибая каменистый горный кряж, стоит таежный поселок Пенное. Ещё триста лет назад облюбовали это место переселенцы-староверы. Понравилась оно им обширной долиной на правом берегу да рекой, стремительно сбегающей вниз, огибая крутобокие валуны. В тайге водилась дичь, в реке – рыба, по сопкам – обильные выпаса да покосы. Так и жило село, плавно перетекая из века в век. Войны и революции докатывались до него и затихали точно так же, как речная пена в низовьях переката. Последняя война сильно поубавила мужское население, и если бы не нужда в древесине, замер бы и захирел поселок.

Нагнали после войны ссыльнопереселенцев, покачнулись кержацкие устои села. Частенько тянуло «табашным» дымком вдоль улицы и – совсем неслыханное дело – гуливали мужики, пили водку по несколько суток кряду! А что? Лесорубы – народ суровый: пьют, пока лица не станут мордами, да и цветом не сравнятся с иссиня-черной сталью их топоров.

Водку брали в магазине, который местный люд окрестил немудреным названием «Топорок». Владычествовала в этом заведении продавщица Варвара. В дни получки, которые именовались в народе «День лесоруба», мужики были при деньгах, заходили вальяжно в магазин и бросали небрежно: «Варь, пару флаконов и мерзавчик!»

Мерзавчик – это на местном наречии чекушка, ну, а флакон, тот рангом повыше, пол– литра будет.

Деньги быстро кончались, чему немало способствовали и супруги неуемных

выпивох, каким-то своим, бабским, нюхом находя любую заначку. И вот тогда тихонечко, бочком протискивались похмельные страдальцы в магазин и заискивающе просили: «Ты, эт, Варвара Степановна, запиши на меня должок, с получки отдам…» Варвара вникала в положение и записывала в черный список за должником вожделённую бутылочку, но только одну.

Товарами магазин снабжался какой-то потребительской кооперацией.

Так и жил поселок: в будние дни лесорубы валили лес, по праздникам шумно гуляли. Вся история началась с того, что какой-то умник в отделе снабжения отправил в магазин немалую партию галстуков типа «бабочка». Ясное дело – в тайге лесорубу да без галстука – бабочки, ну никак! После того, как за неделю было продано ноль штук нелепого в этих краях товара, продавщица Варвара придумала беспроигрышный вариант реализации этого предмета гардероба джентльменов. Просто напяливала галстук на бутылку, тут хочешь – бери, а не хочешь – нужда заставит.

Если кто и думал «качнуть права», вынимала Варвара Степановна долговую тетрадь и стучала по обложке указательным пальцем. Лицо скандалиста, и так не обезображенное интеллектом, принимало ещё более умное выражение, и он, слабо ворча и чертыхаясь, удалялся из магазина с бутылкой, повенчанной галстуком.

Не знаю, кто первым додумался вешать эти галстуки на шею собакам, про то новейшая история поселка умалчивает.

Про собак надо сказать отдельно. Порода, которая прижилась и прекрасно чувствует себя в этих краях – лайка. Добродушно – пушистые псы серого окраса с белой грудью бродили летом улицами поселка по каким-то только им известным собачьим делам. Совсем другое дело – зимой! В таежном поселке ведь как? Мужчины через дом – либо рыбаки, либо охотники. В тайге зимой без лайки никак… Она и белку облает, и соболюшку на дерево загонит, а случись нужда, две псины запросто осадят медведя, намертво вцепившись в его «штаны», да что говорить, не раз спасали преданные лайки жизнь своих хозяев!

Да и ребятне – потеха, запрягут в санки собаку и катаются по улице.

Но сейчас во дворе лето, собаки не у дел…

И вот в это знойно-сонное летнее царство камнем брякнулась новость: едет в поселок большое начальство! Начальство было настолько большим, что даже киномеханика Василия Васильевича заставили писать приветственный плакат. А супругу его Зинаиду упросили встретить хлебом – солью высокого гостя. С хлебом и солью проблемы не возникло, а вот с нарядом Зинаиды вышла заминка. Ну, не было в поселке сарафана!

Тогда на импровизированном женском сходе решено было одеть Зинаиду в брючный костюм, а дляколориту набросить на плечи пестрый цветастый платок, покрывали голову таким местные модницы в сильные морозы. И пока её супруг придумывал небольшой, но броский текст приветственного послания, одели Зиночку в костюмчик, набросили на плечи платок, а что? Издали, даже очень ничего смотрелось!

Наступил день, из-за которого разгорелся весь этот сыр-бор. Ближе к полудню выехал на площадь гусеничный тягач, который сопровождал когда-то черный, а теперь серый от пыли, начальственный лимузин.

Машина развернулась и замерла перед реденькой толпой встречающих.

Задняя дверка открылась и оттуда высунулась нога важного гостя в лакированном ботинке. Толпа замерла, так как лакированный ботинок медленно и неотвратимо опускался в нечаянно оставленную коровой лепешку…

Но обошлось, пассажир рассмотрел эту коварную мину, оставленную бродячей коровой, и благополучно приземлил свой штиблет в серую пыль рядышком.

Высокий гость оказался крепким коренастым мужчиной вовсе не страшного вида, а скорее даже простецкой внешности. Зафиксировал взглядом шедевр плакатной живописи завклуба: «Лесорубы, даешь сверхплановый лес!»

Зацепил взглядом Зиночку в цветастом платке, чуть поднял бровь на поднос, где красовался пышный каравай с солонкой наверху. Поднял вторую бровь, заметив сиротливо прислонившуюся к хлебной глыбе рюмку водки….

И тут его взгляд уперся в шеренгу лаек, которые тоже собрались со всего поселка, привлеченные небывалой людской суетой.

На белой груди у каждой красовался галстук – бабочка.

– Ну, вы, блин, и даете! Это уже явный перебор! – изрекло, фыркнув, начальство.

Богатых тоже стреляют.

Наверное, каждый из нас задавал себе вопрос: кто пишет анекдоты? Представляется эдакий сочинитель, в пестром костюме, с взлохмаченной шевелюрой, который, посмеиваясь, пишет на бумаге короткий рассказ, переслоенный юмором и озорной сатирой. Все не так. Анекдоты сочиняет сама жизнь. Остается взять её отдельные эпизоды и донести на ваш взыскательный читательский суд.

Судьба моя, петляя по извилинам жизни, привела меня жить и работать в небольшое село. Как специалистам, моей семье выделили квартиру в доме на два хозяина. Была такая мода в сельском строительстве – в целях экономии целой стены, стыковали боковыми стенами два не самых больших домика и получали две квартиры под одной крышей. Соседями оказалась молодая пара: он механизатор, а она – учительница в местной школе.

В один из дней снарядились мы, две семьи, в город купить обновки, порадовать своих жен лимонадом да мороженным.

Надо сказать, что только что бесславно закончилась перестройка, и страна плавно въезжала в начало дикого капитализма.

Трещали по швам устои социализма, кто понаглее хапал себе куски народного добра и, опьяненный вседозволенностью и шальными деньгами, покупал дорогие автомашины, костюмы и кутил в ресторанах.

Мы, довольные выплаченной зарплатой, шли с Сергеем, так зовут моего соседа, мимо Дворца Металлургов, оставив своих благоверных в магазине «Элегант».

Наши жены, мудро рассудив, что толку от нас в выборе и покупке дамских туалетов не предвидится, выдали нам некую сумму денег для утоления жажды. Как раз хватило нам по паре баночек пива.

Сергей за неимением другой приличной одежды оделся в парадную «дембельскую» форму. Погоны он снял, а вот множество нагрудных знаков и значков оставил. Я утолял свое любопытство, выпытывал значение того или иного знака. По всем воинским статьям выходило, что был мой попутчик особым солдатом. Лучше других стрелял, более метко бросал гранату, вообще был, как говорят, отличник боевой, политической и физической подготовки.

Подходим мы с ним к перекрестку. Две девушки на зеленый свет спокойно переходят его по обозначенной «зебре». Вдруг, прямо на них – черный джип с «наворотами».

От резкого квакающего сигнала шарахнулись в сторону девчонки, одна упала, подвернув ногу. Такого наш отличник боевой и политической просто стерпеть не мог.

– Вот гады!

С этими словами привычным таким метким армейским движением, словно гранату, метнул банку с пивом под колеса джипа. И тут же быстро и аккуратно лег на землю ногами к эпицентру взрыва. Дикий визг покрышек резко тормозящего автомобиля отшвырнул меня к стене дома.