Начались трудовые будни. Разведка, артиллеристы, снайпера, саперы и штурмовики, стрелковый батальон занимались боевой подготовкой до обеда, а после обеда вместе с тыловиками помогали нанятым профессиональным строителям отделывать свои казармы, строить домики, клуб, он же спортзал, из срубленных сосновых бревен. Другая часть работала на устройстве лесопилки в сосновом бору в паре километров от места дислокации части и монтаже автономного электропитания, долбя мерзлую землю ломами, толом и отбойными молотками, подключенными к автомобильному компрессору, взятому в аренду по договору вместе с рабочими и мастером в стройуправлении города.

В дивизии эти три месяца постоянно проживали мастера и инженеры, под чьим контролем возводились наши стройки, а бригады по мере надобности катались по маршруту Шахты-Улан-Удэ, проводя монтаж и наладку оборудования. В самой части были отстроены десяток домиков для командного состава и одна общая казарма по типу общежития с отдельными комнатами для комвзводов и комрот с общей душевой, разделенной на мужскую и женскую части, кухней с парой 4-х комфорочных электроплиток «Гелиос-ЭП-1», системой водоснабжения, включая подогрев воды от электроводонагревателя «Гелиос-ЭВН-1». Для закачки воды установили насосы, забирающие воду из запруды, организованной бойцами на местной речке. Казармы бойцов обновили, заделав щели, поменяв прогнившие доски и убрав сквозняки. Везде смонтировали общее водяное отопление от котельной. Также была построена баня и душевая, в помывочные комнаты проведена теплая и холодная вода, а в туалетах установлены нормальные унитазы, а не деревянные насесты. На солдатскую кухню также была проведена теплая и холодная вода, к дровяным печам добавлены электроплиты, отдельно организована прачечная из 3-х автоматических стиральных машинок. Деньги на приобретение этих приборов я тратил государственные, то есть выделяемые дивизии на ее содержание. Везде в качестве грубой рабочей силы работали солдатики, но ребята, когда поняли в чем дело, роптать перестали и уже сознательно участвовали в стройке.

Была поставлена и денежная задача солдатам, в своих походах искать корни женьшеня. Весной Бурят нашел один корешок и показал, как он растет и, как выглядит. Все места отмечать на карте, правда, пока таких мест было всего три, но один корешок был годков под 20. А еще солдатами собирались, а у жителей достаточно дешево скупались кедровые, а правильнее сказать, сосновые орешки и везлись в центральную Россию, где продавались гораздо дороже. В этом бизнесе по установленным расценкам также участвовали все командиры и их семьи. Весной, для ударного завершения строек привлекались уже все солдаты бригады, за что они все получили свои премиальные. А еще в Улан-Удэ пошли товары из Шахт, а жены офицеров занялись коммерцией. Приехавший Филиппов открыл представительство «Гелиоса» в городе. Какие были очереди за производимыми кооперативами и привезенными на продажу бытовыми товарами, а на стиральные машины образовалась запись до осени. Заработала и лесопилка, поставляя на местный рынок и в Шахты таежные пиломатериалы.

В общем, месяца три никто нас особо не трогал, никому наша бригада была не нужна. Все шло хорошо и спокойно, пока не настали теплые дни. А теплые дни, это время, когда участились побеги из лагерей. Наша часть оказывала основную помощь конвойникам в поиске и поимке беглых заключенных, а также иных делах.

«Товарищ комдив, бунт в лагере номер № Л-365-ОСР, требуется помощь» – вышел на меня начальник лагеря.

– Причина?

– Внутренние разборки заключенных.

«Да уж, все на это списывается, – подумал я про себя, спросив у начальника, – какой состав заключенных?»

Данные по лагерям в дивизии были, но еще я себе голову не забивал этими сведениями.

– Все заключенные – это рецидивисты, насильники и грабители, зона «особо строгого режима».

– Спецгруппа выезжает на место, этих надо на место поставить.

На грузовиках рота, усиленная расчетами с ручными пулеметами, отправилась за пару сотен километров наводить порядок. Парни на практике применили полученные за время учебы знания владения прикладом карабина и дубинками.

«Переговоришь с зачинщиками, выяснишь причины бунта, лишней крови не надо, но сопротивление подавить беспощадно. Себя не подставляйте под заточки», – напутствовал я вместе с комполка перед убытием старшего группы командира роты старлея Сергея Чернова.

– Так точно, товарищ комдив.

Причиной бунта оказался целый букет обстоятельств, случившийся в одно время, включающий в себя и ущемление зэков администрацией, личные разборки, крысятничество, да и штатный стукач администрации лагеря попался на горячем. Все это вылилось в бунт.

Доброе слово, с которым обратился Чернов к бунтовщикам понимания у местных заправил не нашло, поэтому дальше к доброму слову добавился приклад карабина. Прибывшая рота миндальничать не собиралась и кованым сапогом прошлась по ребрам рецидивистов, вначале бодро вступающих в противодействие со здоровыми ребятами штурмового отряда, но ощутив тяжесть и боль от ударов прикладом, дубинкой и кулаками по ребрам и зубам, пошла на попятную и сдалась.

«Надо же, быстро и грамотно парни управились, в прошлом году, когда их вызывали, полдня возились, стрелять пришлось даже, а в этот раз за полчаса всем морды набили и успокоили», – сказал зам по режиму, обращаясь к начальнику лагеря.

– Новый комдив там драконовские порядки установил, они с утра до ночи с полигона не вылезают, вот и результат.

– Может и нашу охрану так взбодрить?

– Сиди уже спокойно, теперь они есть, а этого достаточно.

Я частенько сам писал и получал письма из дома. Много информации было по обсуждению новых спектаклей: «Саша, давай думай, что нам ставить в этом году, мы и сами уже выбрали, но когда ты подсказываешь, мы занимаем призовые места».

Хотел посоветовать поставить роман типа «А зори здесь тихие» в упрощенном варианте, но, к сожалению, на сцене такого не поставишь, да и это произведение Борис Васильев напишет лишь в 1970 году. В общем, пришлось предложить: «Леночка, я советую поставить что-то серьезное про войну, а из развлекательного поставьте следующую оперетту Штрауса «Летучая мышь». Так что пришлось мне писать пьесу о действиях наших разведчиков под Сталинградом с приездом артистов с концертами, включив их бой с фашистами, который произошел когда-то под Геничевском, поиску вражеских шпионов, которых гонял Микулов и вербовке румын Вороновым. Еще по пьесе в деле борьбы с фашистами нам помогали советские партизаны и жители деревень, и, конечно, была светлая любовь. Также вел деловую переписку с товарищами.

Меня пригласили на срочное заседание городского штаба, а я захватил с собой штабистов и Бурята. Выступал глава городской милиции полковник Удыгеев: «Товарищи, с лесоповала сбежали три рецидивиста-мокрушника и один политический. При побеге убит охранник, группа вооружена его винтовкой и особо опасна. Пущенные по следу собаки в россыпи мелких речек, ручейков и болот возле реки Селенга его потеряли. Все это было в 40 километрах от нас в сторону границы с Монголией.

«За границу уйти смогут?» – спросил я.

«Не пойдут за границу, командир, там монголы, если они поймают, то рад не будешь», – ответил Бурят.

– Ясно, хотя беглецы этого могут и не знать.

– Товарищ Кольцов, в наших краях это знают все.

– Понял, товарищ полковник, вопрос снимается. Значит, потеряли их в районе Солонцов, то есть на восток идет тайга, а на запад надо переправиться через Селенгу и начнутся горное редколесье и луга плоскогорья.

– Да, надо блокировать подходы к станицам, мы их уже оповестили, и оцепить район побега, образовав кольцо окружения, а затем сужать его, прочесывая лес.

– Что же товарищи, задача ясна, будем действовать.

Был разработан план действий нашей дивизии. Сколько человек и, в какие жилые пункты выдвигаются заслонами, сколько людей начинают прочесывание местности, определили квадраты прочесывания и так далее. Сколько выдвигается на прочесывание другого берега Селенги на тот случай, если они переплавились через нее, хотя вода еще была ледяная.

Вечерело, поэтому стала чувствоваться вечерняя прохлада. Бурят с группой из пяти разведчиков шел по тайге километрах в десяти ниже по реке от места потери собаками следа беглецов. Впереди должны быть станицы Пестерево и Надеино, куда могли сунуться за едой, одеждой и оружием бандиты. Поисковые группы возглавили охотники-сибиряки из местных призывников, умеющие слушать лес и читать следы, но и остальные солдаты группы кое-что уже умели. Бурят поднял руку «Внимание» и все остановились, затем, мягко ступая по траве, рассредоточились. Послюнявив палец и подняв его вверх, Бурят определил, с какого направления дует очень легкий ветерок.

– Всем быть на месте, я на разведку.

Пройдя примерно метров триста, он услышал слабый треск костра. Аккуратно обойдя бурелом и выбрав удобное место для наблюдения, Бурят осмотрелся. Возле костра сидел уставший немолодой человек в полосатой зэковской робе. Никого другого вокруг не было.

Мужчина вздрогнул, услышав сзади голос: «Будешь сидеть тихо, останешься жив, кивни, если понял меня?»

Зэк закивал головой.

– Где остальные беглые?

– Ушли на юг деревни искать.

– Почему остался?

– Стар я, да и не по пути мне с убийцами.

«Почему-то мне твой голос знаком, хм?» – спросил Бурят вслух.

«И мне твой знаком, что-то далекое в памяти всплывает», – ответил «ЗК № 3540».

– А ну, повернись.

Беглый заключенный повернулся и увидел охотника: «Бурят?!»

– Семеныч?!

– Бурят, как я рад тебя видеть, пусть уж лучше свои шлепнут, чем кто-то из конвойных.

– Зачем шлепнут?

– Никуда я не пойду, здесь умру свободным.

– А как же ты тут оказался, мы же для тебя место держали, запрос в госпиталь отправляли, а нам ответили, что ты комиссовался. Мы же и деньги пересылали тебе.

– Да домой я рванул после госпиталя, думал за пару дней обернуться, чтобы жену, да родителей повидать, вот и повидал, попался патрулю в неположенном месте и мне, как дезертиру 15 лет и вкатали.

– Что ж ты не написал.

– А зачем вас подставлять, еще бы за вас взялись бы, как пособников. А две тысячи приходило, спасибо командиру, они тогда помогли семье.

– А чего в бега-то подался?

– Жена болеет сильно, боюсь, что не доживет до моего освобождения, вот я и подумал, чего мне догнивать в колонии, рвану домой, её увижу, да и помереть можно. Но не судьба – от собак ушли, от конвойных тоже, а от Бурята… А ты тут как оказался?

– Значит, так, Семеныч, все это потом расскажем, а сейчас вот тебе паек, поешь, однако. В Тарбагатае поисковый штаб сидит с командиром во главе, я к нему мотнусь и, вместе, что-нибудь придумаем. Костер гаси, тут еще группы ходят, могут наткнуться на тебя.

Вернувшись, Бурят дал команду, показывая на карте: «Группа, вы выдвигаетесь на Надеино, я в штаб по делам, вас догоню под станицей вот в этой точке. Задача ясна? Тогда, вперед!»

Я сидел и думал, представляя себя на месте бандитов: «У них два пути, затаиться на каком-нибудь хуторе в тайге или рвануть в город, где можно затеряться, по пути переодевшись в гражданскую одежду. За то время, что мы их ловим, они вполне могли успеть осуществить оба варианта. Где же их искать, вот в чем вопрос?»

Появился Бурят, который должен был обследовать южную часть лесного массива, выходящего к плоскогорью, где находятся станицы Надеино и… короче, там он должен быть, а не тут.

– Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться?

– Дозволяю, что случилось?

Поскольку я сидел в одиночестве в кабинете председателя поселковой администрации Солонцов, Бурят подошел ближе и зашептал: «Нашел я одного зэка, вот здесь его оставил, и знаешь кто это?»

– Короче, Бурят!

«Семеныч! – и Бурят рассказал о своем разговоре с нашим бывшим поваром, которого ранили под Москвой в 1941 году, и, которого мы больше не видели. – Вот такая с ним история приключилась».

– Это я проверю, за что он сидит и, если это правда, что посадили зря, то надо мужика выручать.

– Верю я ему.

– Значит, купи у местных одежду гражданскую или военную, что даже лучше будет, вот деньги, это все, что у меня есть с собой, и поехали к нему на моем «Виллисе», а там по лесу пешком выведешь.

Через полчаса мы с Бурятом выдвинулись в сторону нужного нам места. Проехав по грунтовой дороге вдоль реки несколько километров, мы, сделав крюк, решив подъехать к точке нашей высадки со стороны нагорья по дороге на Пестерево.

– Проехали, кажись километра два лишних, командир, я так прикидываю мысленно, что проскочили.

– Темновато уже, Бурят, стоит ли в тайгу соваться, найдем ли?

– Найдем, командир.

Мы пробирались по тайге вглубь массива, и у меня было ощущение, что мы ходим какими-то кругами.

– Ничего не пойму, командир, как будто Дух леса нас водит.

– Сам подумал об этом, действительно, Леший водит, путая в трех соснах.

Только обсудив это явление, как перед нами открылась поляна, на которой стояла яранга. Мы осторожно подошли к ней и осмотрелись. Перед входом лежал заколотый ножом мужчина-бурят лет 32–35, а внутри лежали мертвые раздетые две женщины лет 30 и лет 50.

– Вот зачем нас водил Дух леса. Наши буряты лежат. Когда найдем бандитов, командир, убью их, и не отговаривай, сниму кожу и бубны сделаю.

– Тут одежда вроде подростковая лежит, кукла какая-то, дочка, что ли еще была?

– Это тотемный предмет, шаман тут живет, а девочка есть, но с собой они вряд ли ее забрали – обуза, а вот в округе тело поискать стоит. А могла успеть в лесу спрятаться. Искать будем, командир.

– Несколько часов назад были тут, трупы затвердели, но еще свежие.

– Да, Семеныч, сказал, что они утром разошлись.

Бурят стал ходить по окружающему лесу и что-то говорить на своем бурятском языке.

Я сидел и думал о человеческой природе: «Убрали зэки лишних свидетелей, это да. Хотя, куда эти отшельники пойдут, им нет дел до того, что творится в людском мире, они живут своей охотой, рыбалкой и чем там еще. Изнасиловали, да, это плохо, но эти народы вообще философски на это смотрят, менталитет такой, заявлять бы не стали. Но, зачем же, мучить и убивать?»

Этого я понять не мог никогда. Пытать ради дела, согласен, сами на войне так делали. Как говорили в свое время инструкторы: «Профессионал может так изувечить человека, что лучше не видеть, но он никогда не будет мучить человека просто так, ради удовольствия. Наоборот, он попытается скрыть свои следы, не попасться на глаза, тем более, если его преследуют». А эти просто моральные уроды, дорвавшиеся до более слабых».

Бурят пришел с заплаканной девочкой лет 15.

– Бери куклу и все что тебе дорого, дождешься, когда мы вернемся, и пойдешь с нами. Куда они пошли, видела?

– Туда.

– Пошли, Бурят.

Мы нагнали их километров через восемь, расположившихся на ночлег. Костра не было, но Бурят услышал храп одного из них, да и следы, как будто от стада кабанов, были видны даже мне.

Мы оглушили и связали их, заткнув рот порезанной портянкой.

– Иди командир, я один с духами буду говорить, затем с этими.

Я ушел, не мешая этому человеку природы осуществлять свою месть, и, привалившись у дерева, заснул.

– Просыпайся, командир, пойдем назад в ярангу, девочку забрать надо.

Когда мы пришли, он аккуратно положил у порога и развернул какие-то 6 листочков.

Я подошел поближе и посмотрел: «Правду сказал, что кожу снимет с живых на бубны и снял с живота и спины. А тут точно кто-то из шаманов живет, вон бубен, вот черепа зверей, как я на них внимание вчера не сфокусировал. Стареешь ты, Кольцов, близко к сердцу все стал принимать, а бдительность теряешь».

Бурят объяснил девочке, что надо делать и говорить, если спросят. Нас она не видела, да и по-русски она не очень говорила, так что вполне могла изобразить «незнайку». А вообще, рядом с бурятами вполне мирно жили на хуторах или станицах челдоны – сибирские славяне, а они точно общаются между собой, могла бы и лучше говорить. Как выяснилось позже, говорила она по-русски лучше.

Утром на машине мы забрали Семеныча, которого переодетого и чисто выбритого я отвез в Тарбагатай. Затем мы нашли наших разведчиков возле Надеино. Получилось, что они так рванули вперед где-то в 3–5 километрах севернее лежки зэков, что проскочили её, обогнав и заняв наблюдательную позицию у станицы через 14 километров – всю ночь по непролазной тайге шли, что ли?

– Молодцы парни, никто не появлялся, значит, теперь пошли прочесывать лес назад.

По рации я скоординировал группы, чтобы сужали кольцо поиска в сторону станиц. Одна поисковая группа наткнулась на ярангу с девочкой буряткой, кстати, довольно симпатичной и, если в будущем не испортится лицо и фигура, то станет местной красавицей. Наша же поисковая группа наткнулась на тела трех мертвых зэков – неприятное зрелище было. Как говорится, в народном африканском анекдоте: «Напал людоед на деревню, поубивал всех мужчин и съел их. Проезжал мимо принц, и взмолились оставшиеся жители о помощи. Принц сразился и убил людоеда. А потом взял, да и съел его. Вот такие в Африке принцы». Так и азиаты, с виду очень спокойные, как черепахи, спокойно будут пить с человеком чай, а если надо, также спокойно перережут ему горло или отравят.

Девочку забрали мы с Бурятом. Она собрала все свои вещи, еще что-то дорогое для себя от родителей. Все это мы погрузили в «Виллис»