Крестьяне хотят прекращения военных действий. Согласны платить налоги кому угодно, лишь бы не было убийств и крови. Из страха выполняют волю мятежников.

В 33 уездах и 8 волостях провинций Кандагар, Заболь, Урузган и Гильменд из 6245 населенных пунктов под частичным контролем народной власти находятся лишь 482 кишлака.

В Кандагаре действует женская террористическая группа с задачей уничтожения афганских должностных лиц и советских военнослужащих…

Невский невольно вздохнул, вспомнив промелькнувшие в голове отрывки из газетных статей. Газетами «Красная Звезда» и «Фрунзевец» снабжали регулярно. Но даже в этих газетах всей правды не писали. Приходилось читать «между строк».

Александр переключил внимание на проплывающую за окном картину. Смотрел во все глаза. В придорожных кишлаках стены домов густо, словно оспинами, иссечены пулевыми отметинами, в глинобитных дувалах зияют провалы. Машина проехала мост через неширокую речку. Мост охраняли наряд белуджей (так пояснил Невскому его всезнающий водитель). В белоснежных тюрбанах, с густыми иссиня-черными бородами они увешаны самым разнообразным оружием – карабинами, автоматами, пистолетами, крест-накрест перетянуты патронными лентами. Вместе с молоком матери впитывают они любовь к оружию. В бою промаха не знают. Белуджские племена стойко защищают свою территорию, активно помогают новой власти.

За мостом на обочине чернеет обгорелый остов бронетранспортера. Чуть поодаль в капонире стоит танк. Ствол его пушки направлен в сторону гряды синеющих на горизонте невысоких холмов – оттуда можно ждать опасности.

Техника начала втягиваться в Кандагар. Колонну в город пропускали по особому режиму – каждую машину отдельно с интервалом в несколько сотен метров, на максимальной скорости. Одиночные машины мчались на бешеной скорости, словно по огненному коридору.

По совету водителя, Невский выбрал себе сектор, за которым наблюдал, направив туда ствол своего автомата АКСУ.

Что стало с некогда красивым шумным городом, второй столицей Афганистана? Дорога разбита, город в пыли, как в молочном тумане, многие кварталы разрушены, очень мало людей на улицах. По слухам, население Кандагара за эти годы сократилось почти в два раза.

Лихо вращая баранку, стремительно проносясь по городу, водитель Рустам успевал еще давать пояснения Невскому:

– На этом месте недавно танк сожгли, – показал он старшему лейтенанту.

– А здесь, где асфальт разворочен, на фугасе подорвалась бронемашина.

– А из этих камышей неделю назад моих земляков обстреляли, одного убили.

Невский вертел головой и лишь крепче сжимал свой автомат.

– А сейчас мы вообще гиблое место проезжаем – площадь с пушками, видите, старинные пушки установлены? Это еще после войны с англичанами остались. Три войны было у них с афганцами, все проиграли. И чего мы-то сунулись? Ребята прозвали это место площадь Пушкина. Смешно звучит, да?

Невский кивнул головой. Действительно, имя великого поэта как-то не вязалось с этим местом. Рустам называл и другие «гиблые места» города: Черная площадь, афганский ГСМ, выезд из города.

Наконец, Автоперевязочная, вылетев из города, стала замедлять ход, а потом и совсем остановилась. Передние машины стояли. Ожидали хвост колонны. На этот раз прошли через город без потерь.

4

Невский перевел дух, расцепил побелевшие пальцы и отложил в сторону автомат.

– Ну, Рустам, ты и гнал! А чего это все мчались с такой скоростью? Вроде не стрелял никто.

– Потому и не стреляли, что все быстро мчались – трудно прицелиться в таких условиях… Это уже проверенная тактика передвижения по городу. Я тут не первый раз уже проезжаю. А вообще, товарищ старший лейтенант, все самое трудное только начинается. Есть еще знаменитое местечко. «Нагаханский поворот» называется. Практически не проходили там без обстрела. И почему там не сделают постоянный блок пост?

– А сейчас мы где стоим?

– Это «Голубые купола». Видите эту мечеть? Тоже дрянное место. А дальше можно будет увидеть «Элеватор». Там постоянно размещена одна наша рота из 70-й бригады. Живут там днем и ночью. Выезжают на сопровождение колонн, посты охранения выставляют. Постоянно, как под увеличительным стеклом себя чувствуют, мне земляк рассказывал. «Духи» за ними в бинокли и всякие наблюдательные трубы следят. Ведь, сволочи, что удумали: у наших перед приемом пищи там всегда в колокол ударяли (как на корабле), так они отследили место столовки, и регулярно стали туда мины класть во время обеда. Многих осколками посекло. Пришлось отменить «колокольные позывные».

– Какие страсти ты, Рустам, рассказываешь! Прямо мороз по коже.

– А ты откуда родом? – первым заговорил старший лейтенант.

– Я из Дагестана, из Махачкалы. Кумык по национальности. Мой народ не большой, но очень известный! А вообще у нас очень много разных народов собрано в республике. Существует легенда, что когда Бог населял землю, то ходил с «лукошком» и выкладывал народы аккуратно по местам будущего проживания, но споткнулся о Кавказские горы и высыпал там сотни разных народов, однако не стал уже ничего переделывать. Так и живем все в одном месте. А вы были на Кавказе?

– Нет, не довелось.

– Вот после Афгана приезжайте ко мне в гости. Я вам все красоты Кавказа покажу. А вы знаете анекдот про русского и грузина? – Видя, что Невский помотал головой, он продолжил.

– Русский и грузин спорят, чей язык труднее выучить. Русский ругает за многочисленные обороты речи, за цветастые сравнения, за грамматику в грузинском языке. Грузин слушал-слушал, а потом говорит: «У вас, русских, вообще невозможно запомнить написание слов! Например, слово „квас“ пишется вместе, а слово „к вам“ – отдельно!».

Невский прыснул от смеха. Видя такую реакцию, довольный водитель собрался еще рассказать что-нибудь смешное. Но в этот момент колонна начала движение. Сразу став серьезным, Рустам тронулся вслед за БТР с бортовым номером 114. Невский, чуть привстав, заметил широкий «зад» солидной «Шилки». Стало сразу спокойнее на душе – серьезная боевая машина не оставит без защиты.

Постепенно скорость стала нарастать. Все БТР навели свои пулеметы «елочкой»: вправо и влево от дороги. Мощная башня «Шилки» повернула четыре ствола в сторону скалистых высот. Невский вновь крепко сжал в руках автомат. Ехали молча, лишь водитель что-то изредка бормотал негромко на своем наречии.

«Элеватор» проскочили очень быстро, Невский не успел толком ничего рассмотреть. По краям дороги кое-где стояли танки и БТРы – боевое охранение проходящей колонны. Начиналась так называемая «зеленка», так назвал ее водитель («зеленая зона» – участок, засаженный виноградниками, деревьями, буйно разросшимися вдоль небольшой речушки, дающей живительную влагу в эти изнывающие от жары места).

Обстрел начался внезапно, сразу в нескольких местах. Затрещали автоматы, «солидно» застучали крупнокалиберные пулеметы бронетранспортеров, пушки боевых машин пехоты (БМП). Старший лейтенант силился хоть что-нибудь рассмотреть и понять в происходящем. Густой сизый дым окутал все вокруг, водитель что-то кричал, бешено вращая баранку, но из-за грохота слов его нельзя было разобрать.

Из скалистых невысоких нагромождений раскаленная струя газа и огня вонзилась в колонну боевой техники, с оглушительным треском взорвалась внутри БТР с бортовым номером 114. Бронетранспортер сразу сбавил скорость, завилял и съехал в кювет, из него стали выскакивать, вылезать или выползать с помощью других, вооруженные люди с перекошенными лицами, с широко открытыми кричащими ртами, впрочем, слов все равно было не разобрать. Все это Невский рассмотрел в доли секунды, пока их Автоперевязочная, чуть притормозив, стала объезжать подбитую технику, продолжая движение дальше. «А раненые?!» – прокричал он водителю, почти приблизив свое лицо к нему, но тот понял и прокричал в ответ: «Нельзя останавливаться! Колонна должна мчаться вперед, иначе всем „крышка“. Есть, кому помочь!».

И тут «заговорила» грозная «Шилка». В доли секунды она «срезала», как ножом, все деревья вдоль дороги толщиной с человеческую руку, отчего они плавно улеглись кронами от дороги, освободив сектор стрельбы. Чудовищная скорострельность позволяла посылать в один миг множество раскаленных «шмелей», уносившихся в сторону гористых вершин. «Шилка» остановилась, продолжая поливать свинцом, а медицинская машина вместе с другой техникой помчалась дальше.

Старший лейтенант никак не мог отделаться от впечатления, что все это происходит не с ним, что все это он смотрит на большом экране в кинотеатре. Кажется, он даже перестал дышать…

Постепенно стрельба сзади стала стихать, замолчала и «Шилка». Теперь она, наверняка, войдет в самый любимый вид боевой техники Невского. Заметив, что давно уже не дышит, Александр судорожно стал схватывать ртом воздух, отдышался, стал успокаиваться. «Вот это, да!» – так и хотелось сказать. Как ни странно, но страха не было, не успел даже испугаться. Были какой-то азарт и восторг (щенячий, что ли?).

Колонна, как и прежде, плавно мчалась по бетонке. Люди приходили в себя, вылезали на броню БТР. Закуривали. Теперь Автоперевязочная ехала непосредственно за бронетранспортером без башни («Чайка» – машина связи комбрига, – пояснил водитель).

– Это и был тот самый поворот, Нагаханский что ли? – с трудом выговорил Невский название.

Рустам кивнул. Одной рукой удерживая руль, он закурил сигарету без фильтра («Смерть на болоте» – вспомнилось солдатское название этих «Охотничьих» сигарет, что выдавались рядовому составу. Были еще «Нищий с палкой» – так окрестили «Памир». Офицерам чаще выдавали с фильтром «Столичные» или «Космос». Впрочем, часто их не хватало, тогда довольствовались такими же). Невский тоже начал дымить…

Дальше колонна повела себя странно: вместо того, чтобы ехать по гладкой бетонной дороге, по краям которой стояли высоковольтные металлические опоры с оборванными проводами, она начала сползать в пустыню («зеленка» давно закончилась), техника поползла по неровной бугристой местности, тяжело переваливаясь на ухабах. Сползла и машина медиков, тяжело подпрыгивая, на неровной почве. Невский обратил внимание на оторванную и перевернутую башню танка (сам корпус лежал кверху гусеницами поодаль), загородившую дальнейший проезд по ровной дороге и своим стволом указывающим в пустыню, словно направляющим по безопасному пути дальше.

– На фугасе подорвался, башня метров на десять улетела, – скупо пояснил водитель, выбрасывая в окно окурок.

Машины из колонны начали разъезжаться по пустыне веерообразно, даже обгоняя друг друга. Невский уже ничего не понимал. Вскоре вырисовались несколько направлений движения. Каждая машина ехала в строго определенном направлении. Боевая операция началась: подразделения приступали к выполнению своих задач.

5

Автоперевязочная расположилась в «чистом поле», на удалении от остальной техники, составляющей управление 70-й бригады, поближе к месту, определенному для посадки вертолетов. Повсюду кипела работа: устанавливали палатки, возводили «лес» из антенн (телескопические трубы тянулись в небо), по периметру расставлялась боевая техника для охраны: танки, БТР, «Шилки». Всюду сновали офицеры, солдаты.

Многоопытный фельдшер Слава Табачников взялся руководить работой маленькой медицинской группы. Старший лейтенант Невский с благодарностью принимал его советы. Прежде всего, поставили палатку УСТ (универсальную санитарно-транспортную) для временного укрытия раненых от палящих лучей солнца. Около своего автомобиля соорудили из брезента навес, создав хоть какое-то подобие тени. Санитарные носилки, уложенные на крыше Автоперевязочной, разложили в палатке и поставили рядком под навесом – при первой необходимости их быстро можно взять. Невский занялся работой в салоне – проверил подвижность операционного стола (по желанию его можно было поднимать– опускать и даже перемещать в горизонтальном направлении), проверил подачу кислорода из большого баллона, проверил и маленькие кислородные ингаляторы КИ-3М. Все работало исправно – езда по тряскому бездорожью не вывела из строя технику.

Старший лейтенант невольно прислушивался к разговору подчиненных.

– Слышь, Славик, а ты при обстреле сегодня не наложил в штаны? Наверное, упал на пол в салоне и под операционный стол залез?

– Сам ты веник! – невозмутимо отвечал фельдшер, поправляя очередной колышек у палатки. – Я, между прочим, даже стрелял из автомата через форточку.

– Ага, «в белый свет, как в копеечку» стрелял. Что ты там мог видеть?! Я вот ни капли не сдрейфил, не в первый раз под огнем…

– Я тоже не первый день замужем! Раз семь уже ездил в рейды. С тобой вот только первый раз. Посмотрим, что ты за гусь. Сходи лучше к своим землякам. Узнай, что там после обстрела, за одно и разведай на счет «хавчика». Собираются нас тут кормить или на подножном корме до обеда?

Рустам кивнул, захлопнул дверцу кабины и потрусил к скоплению палаток и машин с будками.

Солнце поднималось все выше, было около 9 утра, нарастала и жара, спасения от нее не было нигде. Невский и Табачников уселись в тени навеса на складные стульчики, подставляя лица под легкие порывы ветерка. Впрочем, воздух был почти не подвижен.

– Как же можно еще и воевать в такую жару? Приходится и бегать, и ползать, и стрелять. Ума не приложу!

– Да, товарищ старший лейтенант, тяжела участь солдата! Я успел побыть в их шкуре, до сих пор не пойму, как выжил. Это здесь, в медроте, я так «забурел», живу, как на курорте, забыл о настоящей службе. У меня там друзья в батальоне оставались по прежней службе. Почти все уже или погибли, или ранены. Кому нужна эта проклятая война?

– Ленина не читал, что ли? Война – это продолжение политики только иными средствами. Ты представляешь, как сейчас работают военные заводы?! Выдают на гора оружие и технику, взрывчатку. И не только в нашей стране. Кто-то хорошо наживается на этом. Как в поговорке: «Кому война, а кому – мать родна!»

–