Глава 7

Чук знал, что там за стеной подвала осеннее солнце сейчас медленно опускалось за чёрную полоску леса у самого горизонта. Он ясно представлял, как красный горб закатного солнца ещё давал достаточно света. Но в крошечное подвальное окно проникал уже лучик толщиной лишь со спицу. Ещё несколько секунд и он исчезнет. Чук подумал о том, что пора зажечь свечку, чтобы не остаться в кромешной темноте. Свечку и спички он давно припрятал в том самом ящике, на котором обычно и сидел, проводя одинокое время в подвале за грустными мыслями. Чук даже потянулся за свечкой, но вдруг передумал, протянул руку и подставил палец под тоненький лучик солнца.

– Ай! – вскрикнул Чук. Палец больно кольнуло, и Чук, быстро сунув его в рот, почувствовал кровь. – Что это было? – от неожиданности он заговорил вслух.

– Ой! – раздалось в темноте.

Чук дёрнулся назад, свалился на пол, опрокинув ящик из-под помидоров. Лучик солнца погас, и в подвале настала непроглядная тьма. Чук точно знал, что, когда он пришёл, здесь не было ни души. Даже кот Яшка сбежал, а спрятаться здесь негде. Да ведь и не кот же сказал: «Ой». Дверь он за собой прикрыл, а бесшумно эту перекошенную дверь не откроешь. Однако своим ушам он тоже верил.

– Эй? Кто здесь? – голос был довольно высокий, но во тьме звучал приглушённо.

Чук, молча, дрожащими руками, стал нащупывать спички и свечку внутри валявшегося на полу ящика. Отвечать он не собирался.

– Ау! Есть кто-нибудь? – голос дрогнул.

Чук, наконец, нащупал спички. Свеча куда-то закатилась, ну и пусть. И тут Чук сообразил, что, зажёгши спичку, он тут же себя выдаст. В полной темноте его будет отлично видно с горящей спичкой в руках, а вот другого, неизвестного, сразу разглядеть не удастся. Впрочем, первый страх прошёл. Чук на четвереньках попятился к двери. А перед собой услышал осторожные шаги.

– Ой! – Тот в темноте пошёл в сторону Чука и споткнулся о ящик. Раздался всхлип.

Чук поспешно чиркнул спичкой и разглядел мальчишку, присевшего на полу и потиравшего ушибленное колено. Увидав Чука, мальчишка быстро вытер кулаками обе щеки.

– Не убегай.

– Я не убегаю, – Чук совсем перестал бояться. Но по-прежнему не понимал, откуда взялся этот мальчишка. Тут спичка обожгла пальцы, и Чук, отбросив её, схватился за мочку уха. Так его учила мама, чтобы не болело, если обожжёшься. Через три секунды Чук зажёг новую спичку. Парень был на том же месте и не двигался.

– Там где-то должна валяться свечка. Посмотри.

Мальчишка закрутился на месте, обшаривая пол. На этот раз Чук выбросил догорающую спичку вовремя. И сразу зажёг следующую.

– Вот она! Нашёл! – мальчишка протянул Чуку огарок фитильком вверх.

Чук шагнул навстречу и поднёс огонь. Но фитиль стрельнул искоркой и погас. Пока Чук доставал из коробка следующую спичку, на него опять волной накатил страх. Он стоял рядом с этим неизвестно как появившимся мальчиком в полной темноте. Когда новый огонёк разогнал тьму, рука Чука мелко подрагивала. К счастью, свечка не стала больше показывать свой скверный характер и запылала ровным высоким пламенем.

Мальчишки уставились друг на друга. На щеке незнакомца под размазанной грязью Чук разглядел тоненькую поблёскивающую дорожку слезы и смутился. И за мальчишку, и за свой недавний испуг.

– Сильно стукнулся?

– Нет, не очень, – мальчишка нагнулся, рассматривая колено. Кожа была слегка содрана, и выступили капли крови. – Это я за ящик зацепился.

– Надо бы йодом помазать.

– Не! Не надо. Само подсохнет.

В голосе незнакомца проступил неожиданный испуг, и Чук невольно засмеялся. И тут же одёрнул себя – ещё обидится. Но мальчишка тоже весело улыбнулся. Он был чуть пониже Чука, наверное, и помладше, худенький, белобрысый с короткой стрижкой. Одет он был совершенно не по погоде: светлая футболка с нарисованным слева маленьким штурвалом и простые тёмно-синие шорты, а на босу ногу надеты старые сандалии. «Вот и ободрал голую коленку», – подумал Чук. И тут Чук сообразил, что осень, залившая весь двор лужами, уже настолько вступила в свои права, что гулять вечером в шортах и майке может только отчаянный псих. Чук с новым удивлением уставился на незнакомца.

– Ярик. – Мальчишка протянул руку.

– Чего? – вздрогнул, задумавшийся о своём Чук.

– Ярик. Меня так зовут. Точнее, меня зовут Яромир, но все называют просто – Ярик.

– А… – Чук спохватился и пожал Ярику руку. – Чук. Ну, меня тоже так все называют. Ты лучше скажи, как ты здесь очутился?

– Я не совсем уверен, – Ярик пожал плечами. – Должно быть, мой эксперимент удался.

– Какой ещё эксперимент? Я спрашиваю, как ты в подвал-то пролез? Я здесь все ходы знаю.

– Так я же и говорю, машина моя сработала, и я ррраз… и прямо здесь. А здесь темнотища и вот… ящик, – Ярик растянул пальцами кожу на коленке, рассматривая ссадину, и поморщился.

– Да при чём тут ящик?! – начал терять терпение и повысил голос Чук. – Ты же не в эту вот дверь вошёл, а других проходов здесь нет и не было никогда. А в окно кот и тот с трудом пролезает.

На мерцающий свет свечи, на голоса, явился кот Яшка. Как будто услышал: о нем говорят. Протиснулся в щель у двери, покрутил усатой мордой, принюхался. Увидал незнакомого мальчика, сверкнул глазищами и скрылся за дверью.

– Ты не сердись, – примирительно сказал Яромир, – я не знаю, как лучше объяснить. Вот ты про отражённые пространства слышал? Про параллельные миры? Про скрытые места?

– Ну, про параллельные миры читал.

– Ну, вот! – голос его наполнился грустью. Он вздрогнул и обхватил себя за плечи.

– Ничего не понял. Что «вот»? – уже спокойнее сказал Чук. Он решительно снял куртку, оставшись в тонком свитере, и накинул её на плечи Ярика.

– Спасибо, – Ярик не стал отказываться и поплотнее запахнул куртку. – Я как раз из такого мира, из параллельного. К вам сюда. И… оказался прямо здесь. Ты уж извини, я не хотел помешать. – Ярик посмотрел прямо на Чука.

У Яромира были большие серые глаза, слегка вздёрнутый нос, лицо в свете свечи казалось особенно бледным. Он непривычно, едва уловимо, растягивал гласные, отчего слова звучали мягче обычного. «Хороший парень, – решил Чук, доверявший своему чутью. – И вежливый, даже слишком». А про параллельный мир врёт, конечно. Наверно, из дома сбежал, а рассказывать не хочет. Впрочем, это его право. Чук сам был очень самостоятельным и принуждения не терпел.

Ярик, даже укрытый курткой, начал мелко дрожать, ноги покрылись пупырышками «гусиной кожи». «Ещё бы, уже вечер. Градусов пять всего на улице-то, – подумал Чук, – и чего теперь делать с ним?» О том, чтобы оставить Ярика здесь, Чук даже не помышлял. К утру он до смерти замёрзнет. А дома отец пьяный. Наверное, в коридоре валяется.

– Не хочешь, не говори, – сказал Чук. – Я, вообще-то, домой только ночью собирался… только до ночи ты здесь околеешь. Так что, пойдём ко мне. – И спохватившись, быстро добавил, – если хочешь, конечно.

– А можно? – с надеждой спросил Ярик. – Ой, нет. Твои родители будут ругаться.

– Не будут. Точно! – грустно усмехнулся Чук. – Главное, чтобы ты не боялся.

– Я с тобой не боюсь, – сказал Ярик и смутился, кажется, даже покраснел.

Чуку вдруг стало так хорошо, тепло на душе от этих невольно сказанных слов. Он тоже смущённо отвернулся. И сразу он испугался: за себя он привык отвечать сам и заботиться о себе, а вот о других заботиться не приходилось. Справится ли? Если себе сделал что не так, то сам и виноват, а другому… тут ответственность. У Ярика от холода даже коленки уже начали подрагивать, и Чук отбросил все сомнения. Будет ещё время подумать. Сейчас надо решить ту проблему, которая уже перед тобой. Чук решительно направился к двери и, потянув из всех сил, приоткрыл неширокий проход.

– Давай за мной. Только быстро, бегом. Да, и осторожнее, в лужи смотри не залезь, вода холодная.

– Ладно. – Ярик переступал с ноги на ногу, пытаясь согреться.

Чук дунул на свечку, стало совсем темно. Только фитиль ещё светился тусклой красной точкой. Запахло парафином.

– Иди сюда, – почему-то шёпотом сказал Чук, и почувствовал, как его ухватили за рукав, – давай руку.

Чук взял Ярика за руку (пальцы у того оказались совсем холодные) и повёл его по тёмному коридору. Повернули. Сразу впереди появился дверной проём, лишь немного светлей, чем темнота в коридоре. Чук первым выглянул на улицу. Сумерки, и небо, ещё недавно чистое, быстро затягивало тучами, отчего становилось только темней. Начинался мелкий моросящий дождик. Чук отпустил руку Ярика и, призывно махнув рукой, побежал вдоль дома под прикрытием почти голых кустов сирени. Он не оглядывался, но слышал неотступное шлёпанье сандалий за спиной. Дождь, противный и холодный, сослужил службу – разогнал всех со двора. И хорошо. Так спокойнее. Если б не Яромир, Чук и вовсе до поздней ночи не высунулся бы во двор. Не хотел никого видеть – начнут обсуждать, сочувствовать, или того хуже хихикать в спину. Но дождь помог. Помог…

Помог, да не совсем! Вон девчонки в подъезде напротив прячутся. Всё сплетничают, расстаться не могут. Чук заметил их, но не остановился и не сбавил бег. Может, удастся проскочить быстро, они не увидят. Только вбежав в свой подъезд, пропустив Ярика вперёд себя, махнув ему рукой, мол, поднимайся по лестнице, Чук осторожно выглянул. Юлька Лебедева смотрела в его сторону. Недолго. Отвернулась и продолжила болтать с подружками. Не заметила! Вот и отлично.

Яромир терпеливо ждал, поднявшись на первый пролёт. Чук ещё раз осторожно выглянул во двор и прыжками через несколько ступенек очутился возле мальчишки.

– Пятый этаж, только не шуми, – опять шёпотом проинструктировал Чук.

Ярик кивнул и стал молча подниматься. Чук за ним. Мальчишка перестал трястись, видимо, немного согрелся от короткой пробежки. Куртка Чука была ему великовата и висела мешком, из-под которого торчали две худые со следами старых царапин ноги в мокрых сандаликах (всё-таки, нашёл свою лужу). На четвёртом этаже Ярик не выдержал молчания.

– А от кого мы прячемся? – спросил он таким же шёпотом.

– Да мы не прячемся. Просто не хочу ни с кем встречаться.

– А… – понимающе протянул Ярик, – достают, да?

– Нет, не достают, – подумав, ответил Чук, – просто я люблю быть один.

У края площадки пятого этажа Чук обогнал Яромира, достал ключ и стал открывать дверь с блестящим желтоватым металлом номером 27. Заглянул внутрь – отца в коридоре не было. Возникло странное чувство: одновременно и облегчение, и беспокойство.

– Заходи, – Чук распахнул дверь и сам вошёл первый.

– А я тебе не помешаю? – гость топтался на пороге. – Ну, ты сказал, что любишь…

– Да, заходи уже, – Чук ухватил его за куртку и втянул внутрь квартиры, – ты не помешаешь.