Глава 4, в которой правила

А вот теперь я прекрасно осознал, что Екатерина – моя защитница. Неожиданно сильные пальцы рванули меня со стула, и я оказался у неё за спиной.

Красные блики от мерцающего на стене экрана полыхали на стенах и лицах, оттуда вещал предупреждающий голос: «Остановите допрос!»

Чернецов просто пожирал меня взглядом, впервые в жизни подарив ощущение, что это такое, когда тебя ненавидят. Но, стиснув кулаки, я не отводил взгляда. Ещё ничего не сделал такого в этой жизни, что заслужить подобное.

– Герман!

Как чувствует себя парень, которого защищает девушка? Тем более, она была чуть ниже меня.

Да нормально чувствует, когда это сотрудница какого-то там отдела. А перед тобой хмурый мужик вполне себе боевого вида, который до этого ещё и творил невозможные вещи.

– Герман Чернецов, – прошептала Екатерина, свободной рукой подталкивая меня к двери, – Четвёртое правило Невмешательства…

В другой её руке покачивался кинжал, длиной минимум сантиметров тридцать. Мне чудилось, или по лезвию бегали электрические разряды?

– Катя, он их сын! – Чернецов хлопнул ладонью по столу, – Этих… этих…

Его дубинка в руке, так похожая на полицейскую, загорелась синеватым светом.

Я приготовился. Если он сейчас что-то скажет про моих родителей, то я тоже сдерживаться не буду. И пусть мне страшно…

Екатерина обеспокоенно обернулась на меня и покачала головой, мол, не надо. Потом повторила, отчеканивая слова:

– Четвёртое. Правило. Невмешательства!

Чернецов, поджав губы, процедил:

– Игрок не может… Их сын, Катя! Их кровь!

– Герман. Правило.

Чернецов бухнул на стол свою дубинку, и сел, мрачный, как туча. Он не сводил с меня взгляда, но всё же сказал:

– Игрок не может… кхм… навредить нюбсу, – он прищурился, – если для сохранения тайны этого не требовалось.

В допросной повисла тишина.

– Герман, ты должен понимать… – начала было Екатерина, но вдруг в полу допросной осветился синий круг.

В нём проявился силуэт, и через миг превратился в низкого человека, одетого в деловой серый костюм.

– Ректор Дворфич, – одновременно произнесли мои оккупанты, а Герман даже встал со стула.

Выглядел гость необычно. Низкорослый, достававший едва мне до груди, вот только в плечах шире меня в три раза. Седая борода, спускающаяся прямо на пол, и толстый нос-картошка создавали комичный вид, но при этом глаза были очень серьёзные, и будто видели нас насквозь.

Названный Дворфичем покосился на мигающий и верещащий экран в стене, махнул рукой, и тот погас.

– А, Гончар, так вот ты какой, – гость прищурился, разглядывая меня за спиной Екатерины.

Я в свою очередь тоже рассматривал его. Уж очень незнакомец напоминал низкорослых гномов из фильмов и игр. Не хватало только молота или топора.

– Ректор, но как вы… – Чернецов растерянно поднял руки, показывая на что-то в воздухе, – В «Сито» же нельзя телепортироваться.

– Нет времени, – Дворфич отмахнулся, – Глазьева, уводи простачка.

– Сейчас называем их нюбсами, ректор, – поправил Чернецов.

– Да все эти новшества, – гном поморщился, – Глазьева, ну?

– Но… я… – Екатерина замялась.

Модератор тоже покачал головой:

– При всём уважении, ректор, но есть правила.

Дворфич дёрнул головой, посмотрев на дверь.

– Глазьева, если доверяешь мне, сейчас же уводи парня.

Екатерина на миг замялась, переглянувшись с Чернецовым. Тот в свою очередь положил руку на дубинку:

– Господин ректор, как модератор, я заявляю… – он вдохнул, будто хотел что-то сказать.

– Твой аккаунт действителен, Гончар, – перебил его Дворфич, глядя на меня, – Только доберись до «Бато́на».

– Но это же сын Чекана… – не сдавался Чернецов.

Он наклонился, уперев кулаки в стол.

– Ага, твоего друга, кстати, – гном хлопнул в ладоши и исчез в таком же синем круге.

Я же уставился на Чернецова. Друг моего отца?! Тогда какого хрена он…

– Я не буду помогать ему, – процедил модератор уже в пустоту.

– Что это было, Герман? – спросила Глазьева.

В ту же секунду экран на стене снова заверещал и замигал, и открылась дверь.

Внутрь вошли сразу трое. Всё, как в тех самых фильмах: строгие черные костюмы, солнцезащитные очки. Терминаторы, одним словом.

Тот, что впереди, был чуть пониже ростом, щупловатый, с длинными светлыми волосами. Он неторопливо махнул рукой, заставляя замолчать тревожный экран, и снял очки, явив глаза с жёлтыми зрачками. Эти зрачки сразу же уставились на меня.

И взгляд был такой высокомерный, что мне очень захотелось дружить и с Чернецовым, и с Глазьевой.

– Отдел Забвения, – холодно произнёс желтоглазый, – Мы забираем этого нюбса.

Два бугая за его спиной хмыкнули. Выглядели они внушительно, но при этом лица были слишком скуластыми, а нижние челюсти чуть выпирали вперёд. Мне очень хотелось увидеть, какого цвета у них зрачки.

Глазьева, покосившись, попыталась прикрыть меня спиной.

– Есть определённые… – начала было она.

Но желтоглазый поднял ладонь, требуя замолчать. Потом прошёл к столу, вытащил из кармана скомканный листок, и бросил его на стол.

– Нет никаких «определённых», – сказал он, ткнув пальцем в комок бумаги, – Сегодня был активирован аккаунт в школе Баттонскилл.

Екатерина переглянулась с Чернецовым, но они ни слова не сказали про гнома-ректора, который тут только что был.

Я же разглядывал скомканный листок. Знакомый цвет, будто старый пергамент.

– Активирован без нашего ведома, несмотря на семь уровней защиты. Отдел Забвения потратил годы, чтобы скрыть Георгия Гончарова, но неизвестные взломали систему. Думаю, дальше объяснять не нужно?

Екатерина подошла к столу и взяла лист, развернула. Я сразу узнал то письмо-приглашение… Вот только потемневший краешек заставил меня заволноваться.

Пятно от чая.

– Что вы… – подал я голос, и все сразу оглянулись на меня, – Что вы сделали с моей тётей?

Желтоглазый хмыкнул, потом кивнул своим сопровождающим. Те мигом оказались за моей спиной, и скрутили мне руки. Так, что не двинуться.

– Нужно спросить у руководства, – не унималась Екатерина.

– Оставайтесь на месте. Любое ваше действие будет воспринято, как измена.

– Не волнуйтесь, нюбс, – начала было Глазьева, – Отдел Невмешательства обязуется защищать…

– Это не в вашей юрисдикции, – отчеканил желтоглазый, потом уверенным шагом вышел из допросной.

Меня толкнули следом, я лишь на миг успел оглянуться. Испуганные глаза Екатерины, и тяжёлый взгляд модератора Чернецова. Потом дверь захлопнулась.

– Куда вы… – начал было я.

– Мут! – спокойно сказал один из бугаёв, тащивших меня.

Понятно, что больше я, сколько не открывал рот, не мог издать ни звука. Мы быстрым шагом пошли по коридору, и меня несли почти на весу, не давая встать на ноги.

– Босс, может, здесь? – подал голос второй бугай.

Я сразу же повернулся, округлив глаза. Плохо, когда сотрудники подозрительных отделов произносят такие подозрительные слова…

– Идиоты, – светловолосый тряхнул головой, потом повернулся ко мне, – Гончар, как оно тебе?

Он махнул рукой, будто показывая на стены вокруг.

– По этим коридорам ходил твой отец, нюбс.

Я сразу же забегал глазами, осматривая темные каменные своды. Тусклые лампочки едва успевали включаться, так быстро меня тащили.

Сначала нам ещё попадались люди, и некоторые тоже были одеты, будто с исторического карнавала. То доспехи, то мантии волшебников.

Встречные сторонились, пропуская нас, и смотрели вслед. Я открывал рот, пытаясь что-то крикнуть, но всё было бесполезно.

Вскоре мы завернули к винтовой лестнице, спустились на пару уровней вниз, и в этих коридорах уже не было ни единой живой души.

– Мы из Отдела Забвения, – вдруг объяснил мне желтоглазый, будто оправдываясь, – Знаешь, чтобы тебе было понятнее… Это как программа защиты свидетелей. Так яснее?

Я испуганно махнул головой.

– Сегодня стало известно, что тебя раскрыли. Наша обязанность – не допустить, чтобы твои знания попали в ненужные руки.

– И чтобы попали в нужные! – рыкнул один из бугаёв, и второй захрюкал от смеха.

Желтоглазый много говорил, при этом нервно оборачивался. Мы остановились у одной из дверей, на которой была нарисована буква «пи», и он подёргал ручку.

– Да чтоб тебя, – босс оглянулся на своих, – «Взлом» взяли?

Один бугай отпустил меня, потом стал рыться в карманах.

– Где же…

– Идиот, только не говори, что забыл.

– Я взял «свиток извлечения памяти», босс, – бугай радостно вытащил свёрнутый лист.

Желтоглазый едва ли не шлёпнул себя по лбу и выругался.

– Тупая орочья кровь, да сколько можно-то? Все экзамены с этим свитком сдавал?

Что-то шоркнуло в тёмном коридоре, и все трое настороженно прислушались.

– Кто-то заблокировал двери, – желтоглазый полез за пазуху, – Неужели догадались?

В его руках оказался короткий посошок с круглым золотистым набалдашником.

– Времени нет. Ищите открытые, – он указал в сторону.

Второй бугай отпустил меня, и терминаторы пошли по тёмному коридору, дёргая двери. Они то и дело спотыкались, и желтоглазый, отойдя от меня на пару шагов, крикнул:

– Идиоты. Очки снимите.

– Да, босс.

Я понял, что это действительно шанс, и приготовился бежать.

Когда меня вдруг дёрнули в сторону, я даже не успел пикнуть, да и мут не позволил. Просто передо мной был коридор со спиной желтоглазого, а потом вдруг мелькнули дубовые доски двери.

Приоткрытая щель закрылась, отрезая меня от коридора, и в дверь забарабанили с той стороны.

– Отдел Забвения! – слышался приглушённый голос желтоглазого, – Откройте сейчас же.

Я ошарашенно обернулся. Это было такое же помещение, в которое меня притянул тогда модератор прямо из родного города. В центре высился круглый постамент, окруженный колоннами, и на нём слабо мерцал круг портала.

Когда воздух рядом вдруг завибрировал, будто марево в жаркую погоду, я вздрогнул.

– Тсс! – рядом со мной появился ниндзя, в полном облачении, с капюшоном на голове и в светящихся линзах.

Екатерина!

Я только открывал и закрывал рот. Да, уже достаточно сегодня насмотрелся, но… блин! Она вышла из воздуха, как стелс какой-то…

– Босс, дайте я, – за дверью подал голос один из терминаторов.

– Быстро, – Екатерина толкнула меня к порталу.

Я особо не сопротивлялся. Последние события намекнули, что надо срочно выбирать правильных союзников.

Портал вдруг осветился ярче, заливаясь белым светом, и навстречу шагнул Чернецов:

– Глазьева, ты понимаешь, что если Забвенцы оцепили всё вокруг…

Мы застыли перед светящимся порталом. В деревянную дверь что-то тяжело ухнуло, и с потолка осыпалась пыль.

– Понимаю, – Екатерина оглянулась на дверь, потом уставилась на Чернецова, – Но ты же веришь Гномозеке?

Модератор, стиснув зубы, чуть не сжёг меня взглядом.

– Только ради ректора, нюбс, – и он махнул рукой.

Через миг меня втолкнули в портал.

***

Это снова были коридор, вот только теперь вокруг было древнее запустение. Стены из неотёсанных уродливых камней, и в некоторых местах подземелье напоминало пещеры.

С потолка свисала паутина, цепляющаяся за волосы. Автоматических лампочек тут подавно не было, лишь изредка попадались тлеющие факелы.

Что удивительно, при нашем приближении их пламя вдруг усиливалось, но некоторые факелы начинали чадить и плеваться искрами.

– Старая магия, – Екатерина заметила мой взгляд.

Она сняла очки и капюшон, и я отлично видел её скуластое лицо с орлиным носом. В зрачках и на прилизанных волосах играли блики огней, что придавало ей таинственный вид.

Чернецов остался позади, нырнув обратно в портал. Как он сказал, ему необходимо срочно вернуться в отдел, чтобы не возникло подозрений. Но я так понял, ему просто не хотелось мне помогать.

Мне, сыну Чекана…

– Я тоже скоро оставлю тебя, нюбс, – прилизанная виновато покачала головой, – Мы сейчас нарушаем кучу законов, и надо подстраховаться.

– Ты знала моих родителей? – сразу же спросил я, и вдруг понял, что «мут» уже слетел с меня.

Она поджала губы, нахмурилась, потом мотнула головой:

– Я слышала о них, но, к счастью, в те времена работала в другом месте.

– А кто они…

– Нет, нюбс, можешь даже не спрашивать, – она прищурилась, – И мой тебе совет – никому не говори, кто твои родители. Дольше проживёшь.

Я попытался спросить ещё раз, но она упрямо промолчала.

– Тогда почему помогаете?

Екатерина цыкнула:

– Да чтоб тебя. Гномозека так сказал.

– Гномозека – это тот самый коротышка?

Глазьева усмехнулась:

– Назвала я его как-то коротышкой. Наша пати потом неделю собирала Лунные грибы в Болотном лесу. Занятие, знаешь ли, такое себе.

– Пати?

– Ну, это группа из пяти игроков. В Батоне все учатся сразу в группах, это же основа.

– Батон – это «Баттонскилл»? – спросил я, в коем-то веке начиная принимать новую реальность.

– Ага. Российская академия игроков.

– Но название такое…

– Странное, да. Таковы правила Невмешательства.

– Так этот низкорослый бородач… – начал было я.

– Это гном, нюбс. Да, это ректор Батона.

Я на миг подумал, что называть коротышку гномом тоже не особо-то корректно. Но через миг до меня дошло:

– В смысле настоящий?!

– Нет, блин, поддельный. Он чистых кровей, поэтому невероятно сильный игрок. Девятый уровень!

Девятый. Уровень.

Геймерский сленг окончательно стал меня добивать. Я хотел ещё зацепиться за ускользающую реальность, сказать хоть что-то, чтобы доказать и себе, и этой Глазьевой – такого быть не может.

– Ммм… Екатерина?

– Можно Катя, – она улыбнулась, – Я ещё молодая, но сколько мне лет, говорить не буду. Обычно нюбсы неправильно всё понимают.

– Вот и я тоже ничего не понимаю, – выпалил я, – Что происходит, где я?

– Мы под замком «Сито», – она стрельнула глазами вверх, – Сегодня практикантов привели, они наверняка уже в катах.

У меня вырвался стон. Либо я задаю неправильные вопросы, либо мне дают неправильные ответы.

– Куда ты меня ведёшь?

– Ты должен выйти из «Сито». Думаю, там тебя встретит ректор.

– Зачем?!

Глазьева покосилась на меня, сыграв бровью. Кажется, мои вопросы уже казались ей глупыми и начинали раздражать.

– Он же сказал, что ты должен добраться до Батона. Чего непонятного?

Я только округлил глаза и выдохнул, пытаясь успокоиться. Глазьева положила руку мне на плечо:

– Нюбс… Кхм, Гончар. Если ты не попадёшь сегодня в «Баттонскилл», с тобой что-то будет.

– Что?

– Ну, это явно не обнуление. В Самаре на тебя уже нападали, и даже здесь попытались увести серьёзные игроки. Думай сам.

Это она хорошо сказала. Думай сам…

– А где моя тётя?

– Тётя?

– Да, то письмо, которое достал этот… желтоглазый. Оно было у моей тёти.

– Ну, если твоя тётя нюбс, то скорее всего её обнулили, и она ничего не помнит, – она кивнула, – Правила Невмешательства.

Это принесло мне некоторое облегчение.

Наши шаги эхом отзывались от сводов подземелья, и казалось, длинному коридору нет конца. Я чуял, что скоро обрету долгожданную свободу, вот только это уже не доставляло столько радости – никто не собирался меня доставлять обратно в родной город.

Где меня выкинут?

В пещерах? В горах? В лесу?

Эти вопросы волновали меня, но спросил я совсем о другом:

– Кто такие нюбсы?

Глазьева нахмурилась, а потом со вздохом ответила:

– Знаешь, я с вами обычно много не общаюсь. Какой смысл, если всех обнуляем, и вы ничего не помните?

Она пригнулась, чтобы не вляпаться в плотную паутину, свисающую с потолка, потом продолжила.

– Нюбсы – это обычные люди. Раньше, до ввода игрового сленга, мы называли вас простачками.

– А игроки?

– А игроки – это необычные люди. Наделённые силой.

Я покосился на факел, под которым мы проходили. Он вдруг вспыхнул, заискрил, выплёвывая сгустки огня прямо на паутину рядом.

– То есть, вы все – маги?

– Ну, можешь и так называть.

Поток вопросов, крутившийся в моей голове, видимо, создал затор в голове, и я уже не знал, что спрашивать. Тем более, впереди показалась стена.

– А зачем вы скрываетесь?

– Ну, нюбс, это школьный курс… – Глазьева вздохнула, – Так, вот вход в катакомбы.

Она ткнула пальцем вперёд. Коридор здесь оканчивался стеной, в которой отлично проглядывался замурованный вход. Закрывался он монолитной каменной плитой.

Над входом покачивалось яркое пламя факелов, отбрасывающих зловещие тени. Не сразу я разглядел намалёванный знак на створке – череп и две косточки под ним.

– Туда увели практикантов на кач и сбор лута.

Она вытянула из-за пазухи небольшой листок, подошла, и прижала его ладонью к плите. Тот вспыхнул под её пальцами и осыпался тлеющими хлопьями.

Я не выдержал:

– Вот прямо как в игре, именно кач? И лут?

– Слушай, наши тоже привыкнуть не могут, но это самая успешная конспирация за всю историю, – Глазьева отошла от стены, – А когда создали онлайн-игры, то мы смогли регулировать систему.

Каждый мой вопрос создавал десять новых, но каменная плита вдруг поехала вверх, открывая кромешно чёрный вход, и мне стало страшно. Сколько я не лупил глаза, ничего не мог там разглядеть, тем более в нос пахнуло запахом сырости и крови.

Знак смерти уехал вверх вместе с плитой, но я-то отлично его помнил. Мне совсем не хотелось идти в эту темноту.

– А может, портал какой… – начал было я.

– Ты не бойся, там уже всё зачистили, следом пойдешь, – Глазьева достала смартфон, – Телефон у тебя есть?

Я впервые вспомнил о нём. До меня только дошло, что за всё это время я даже не догадался позвонить.

Сети, естественно, не было.

– Во внутренних локациях не ловит, – покачала головой Глазьева, прикоснувшись своим телефоном к моему.

– Правила Невмешательства? – упавшим голосом спросил я.

– А ты начинаешь соображать.

Мой смартфон засветился, и на экране показалась какая-то схема.

– Вот, это карта катакомб, я там метку поставила, – она ткнула пальцем, – В компьютер играл же?

Я кивнул.

– Ну, значит, разберёшься, – она вдруг вытянула из-за пазухи дубинку в полметра длиной и протянула мне.

Кривая, с плохо обструганным сучками, но изрядно потрёпанная и в тёмных пятнах. А в остальном обычная палка, отполированная в месте хвата.

Я даже не стал спрашивать, откуда Екатерина смогла её достать. У хрупкой девушки за обтягивающим костюмом не было столько места.

– Надеюсь, не пригодится. Это нубская дубинка Чернеца.

У меня, естественно, возникли вопросы. Но она толкнула меня в темноту.

– Смотри, никому на глаза не попадайся.

Я споткнулся обо что-то мягкое и больно плюхнулся на задницу, отбив себе пятую точку и выронив дубинку. Мне не удалось рвануться обратно – плита над входом вдруг рухнула обратно, скрыв коридор с силуэтом девушки.

Вокруг меня осталась чёрная темнота.