Я завалился в кресло и встряхнул новую бумагу. Смысл обращения заключался в том, что какая-то фирма начала якобы реконструкцию (на самом же деле просто расширялась с захватом территории) магазина, причинив массу неудобств жильцам дома.

Конкретней – «препятствует доступу в жилые помещения через парадный ход <…> построена стена в непосредственной близости от окон, что мешает доступу солнечного света в жилые помещения». Ситуация была сложна: я знал, что хозяева – приятели лидера, поэтому вряд ли наши действия будут жесткими и решительными, и, возможно, лучшим выходом было бы «не заметить» эту историю. С другой стороны, люди обратились во все СМИ, в том числе недружественные нам. Журналисты легко смогут перевернуть ситуацию и приплести к ней лидера, а в этом районе нам нужны тишь да гладь. «Надо посоветоваться с ним, а пока я здесь, закажу что-то в доставке», – успел подумать я, когда зазвонил внутренний телефон.

– Да? – поднял я трубку.

– Срочно, срочно поезжай в этот строящийся магазин, там уже что-то происходит! Они звонят каждую минуту!

– Можешь переключить меня на шефа? – сказал я и услышал музыку перенаправления вызова. Но в трубке вновь раздался голос секретаря:

– Он сказал, чтоб ты меньше болтал и больше делал, езжай скорее, – очень нейтрально сказала секретарь.

– Ясно. – Я положил трубку, взял сумку, пиджак и через приемную вышел на улицу. Солнце припекало. «На пляже сейчас просто сказочно», – подумал я, но, если бы у меня оставались силы, туда я смог бы успеть только к ночи. Я открыл машину, бросил вещи на пассажирское сиденье и уселся очень прямо, выдерживая осанку. Как только я завел двигатель, завибрировал мобильный. Я поворачивал одной рукой руль, вывернув голову назад, другой рукой пробирался в сумку. Я выровнял машину и поехал в центр, поглядывая одновременно на дорогу и на экран – незнакомый номер.

– Да! – резко и отрывисто гаркнул я.

– Добрый день, – нежно произнес красивый женский голос.

– Здравствуйте. – Я подчинился ее темпу речи, несмотря на то, что мне приходилось резко крутить руль и вилять меж машин.

– Я представляю издание… – и голос назвал информационное агентство, регулярно пишущее самые разные гадости о нашем лидере. Принадлежало оно местному политику-наци.

Я перебил ее:

– Девушка, у вас, конечно, прекрасный голос, но вы же понимаете, что я не дам вам комментариев?

– А я вас уговорю, – очень спокойно и серьезно сказала она, а я почему-то вспомнил свою пустую и одинокую квартиру и что женщина мне нужна ну как минимум для здоровья – по крайней мере, так сказал врач, когда из-за нервов на работе меня подвело сердце. С рыжей у меня давно уже ничего не было, я старался избегать ее, тем более после встречи в ночном клубе. Чтоб заглушить эмоции, я попытался завязать романтическое знакомство с управляющей магазином медицинской техники – это была молодая женщина, некогда получившая степень мастера спорта по легкой атлетике, с ней я познакомился, когда заказывал очередную партию помощи дому инвалидов. Она была тонкой и стройной, а выходя из-за прилавка в зал, тянула носок. Казалось, сейчас она достанет яркую ленту и начнет рисовать в воздухе замысловатые фигуры. Мы сразу прониклись взаимной симпатией – разговор по делу занял две минуты, а следующие сорок мы просто проболтали, выпив несколько чашек кофе. Зрелый ум и красивое тело привлекали меня, но я так и не нашел времени с ней встретиться. Она, похоже, обиделась, и мы перестали общаться. Я пытался объяснить, что у меня сейчас сложный период, но какое ей дело до чужих проблем. Загорелся зеленый, сзади начали сигналить, я рванул с места. «А вот журналистка поймет сложные графики», – усмехнулся я про себя.

– А как вы меня уговорите?

– Ну, я очень вежливо попрошу вас перейти к делу, – с напускной строгостью сказал голос.

– К какому именно? – Я вновь саботировал ее желание выполнить профессиональный долг, и, хотя эта игра увлекала меня, я сдался: – Ну хорошо, говорите!

– Спасибо, – очень сухо и победно сказала она. – Меня интересует вопрос: какое отношение ваш босс имеет к захвату территории для расширения магазина? – И я услышал адрес, который был пунктом моего назначения.

– Знаете, я как раз туда еду. Может, там и пообщаемся? И я увижу обладательницу столь прекрасного голоса.

– А зачем вы туда едете? Вы знаете, что сейчас там происходит? – Она проигнорировала мои попытки назначить встречу.

– Да, звонили люди, что-то срочное, видимо, сейчас они трезвонят всюду. В общем-то, поэтому я туда и еду.

– Сейчас на место вызвана частная охрана, которая выгоняет людей из помещений. У меня есть информация, что это делаете вы.

– И кто вам это так сказал? Ваш собственник? – без агрессии, скорее лукаво спросил я.

– Я не открываю свои источники, это непрофессионально.

– Если хотите, наберите меня через час, я разберусь, что там, и расскажу вам, так сказать, в неофициальном порядке.

– Хорошо. – И она сразу положила трубку.

Приятное предчувствие наполнило меня, а ее голос завладел моими мыслями. Это было то, что мне сейчас нужно, – влюбиться, хоть немного, и отвлечься от глупых мыслей и суеты.

Подъехав к названному адресу, еще издалека я заметил группу людей, толпившихся перед входом в здание. Двери были заколочены, напротив входа стояли люди в бронежилетах, черной форме без шевронов, эмблем и других опознавательных знаков. Движение на улице было оживленным, я неаккуратно поставил машину и поспешил к толпе.

– У нас есть решение суда! – кричала одна из женщин. Я сразу решил, что это организатор всего «народного» действа. Выглядела она типично для своей роли: немного старше пятидесяти, полная, невысокая, белые, небрежно крашеные волосы и гнев в голосе.

– Добрый день, что у вас происходит? – официальным тоном спросил я. Я не стал представляться, но женщина, взглянув на меня, сразу радостно заголосила:

– Ой, здравствуйте, это же вы, наш хороший, я вас по телевизору вижу! Это помощник хорошего человека! – рекомендовала она меня. Теперь мне предстояло выдержать натиск всей публики, поскольку ее слова мгновенно убедили соседей в том, что я действительно хороший человек. Поднялся гомон, люди наперебой старались рассказать, как несправедливо с ними обошлись.

– Постойте, постойте, давайте кто-то один! – Я старался остановить поток сознания.

– Вот бумага, это решение суда, – женщина повернулась к охранникам, которые внимательно наблюдали за ходом дела, – и в ней черным по белому сказано, – этот прекрасный оборот не укрылся от моего внимания, я решил использовать его в дальнейшем, – что мы имеем право на беспрепятственный проход в жилое здание через парадный подъезд. А эти уроды, – она широким жестом благословила охранников, – не пускают нас. Забили все досками и перестраивают как вход в магазин. А сразу за дверью живут старики, еле ходят. Им теперь через второй этаж ходить? А там лестница на улицу какая, видели? Винтовая, металлическая, зимой там и молодой-здоровый боится ходить! Вот такие у нас дела. Что будем делать?

Я понимал, что, приехав сюда, должен тут же что-то решить, и это вопрос репутации шефа, а в первую очередь – моей. Если я обращусь к хозяевам магазина – они быстро договорятся с лидером, мы дискредитируем себя, а меня будут вспоминать недобрым словом. «Чужие» журналисты скажут, что мы заодно, а жители дома с радостью наговорят гадостей обо мне в своих интервью. Отложить решение на потом – тоже не дело, ведь неясно, как все повернется. И даже показывать этот материал на нашем канале нельзя – лидеру тотчас же позвонят владельцы магазина с просьбой убрать сюжет из эфира.

Решить необходимо сейчас же, и по возможности без лишнего шума.

– Смотрите, их всего двое там, у вас на руках – бумага. Вызывайте полицию и «ломайте» этих двоих. Все будет законно.

– Да как же, вызывали, – всплеснув руками, сказала она, – вызывали, да не едут они. А этих тронь – вагон приедет, было уже такое. Это все, что вы можете предложить? – грустно спросила она.

У меня созрело решение, и я предложил отойти немного в сторону, чтоб охранники нас не слышали. Стайка людей стремительно передвинулась на новое место.

– Я могу вам предложить. Только это потребует от вас усилий, мы не можем заменить собой полицию. Вы готовы к борьбе? – проникновенно спросил я.

– А что надо делать? – покладисто спросил невысокий крепкий мужик.

– А делать надо следующее – ломать тех двоих, заходить куда надо, хотите – ставить свой замок. А я обеспечу вам присутствие полиции и телевидения, затем информационный резонанс. Идет? Думайте.

После недолго самоопределения публика решила драться.

Я взял тайм-аут для нескольких звонков. Первый – начальнику участкового отдела.

– Здравия желаю, товарищ майор! – бодро начал я.

– Здоров, говори быстро, – сказал приглушенно хриплый голос, видимо отвлекшись от совещания. Я быстро описал ситуацию, назвал адрес.

– И понимаете, как нехорошо выходит – здесь уже куча камер, газетчики едут, будет даже центральный канал, а ваши все не едут и не едут, потом скажут, что вы договорились. А сейчас здесь будет ой-ой-ой – все свалите на хулиганское поведение людей.

– Ой… – вздохнул он, – эти мне вот уже где. – Скорее всего, на этих словах он ударил себя ребром ладони по горлу. – Сейчас приедет наряд.

– Благодарю, не отвлекаю!

Расчет оказался верным – опасаясь, что ситуация станет медийной, он решил нарушить договоренность с собственником магазина, а в том, что такая договоренность была, я не сомневался ни секунды. Телефон задергался у меня в руке – это была управляющая магазина медтехники.

– Привет, пропажа, – ласково сказала она.

– Привет. – Я в очередной раз поразился ее умению позвонить совсем не вовремя и старательно сохранял спокойный тон.

– Я тут подумала… Видела тебя на днях по телеку. Наверное, ты действительно зашиваешься со своей работой, и я напрасно решила, что это все отговорки. Хочешь – оставь мне ключи от дома, я приготовлю что-то, хоть поешь нормально.

В динамике запищала вторая линия. Я отнял телефон от уха – звонило мое томительно-сладкое предчувствие с обволакивающим голосом.

– Сейчас, я переключусь, подожди, – не дослушав собеседницу, прокричал я и переключил вызов на журналистку.

– Вы уже на месте? – понизив голос на слове «место», спросила она.

– Да, слушай, тут у людей забрали подъезд, частная охрана, ну, по сути бандиты, их не пускают. Там даже старики есть с инвалидными колясками. Я договорился, полицаи приедут, но нужен скандал. В наших СМИ я его не подниму, ты мне поможешь.

Мне было интересно, чему она больше удивилась – неожиданному переходу на «ты» или моей уверенности в том, что она поможет.

– Хорошо, но я не смогу сейчас приехать, только если ты потом…

– Да, я тебе дам фотографии и контакты людей, чтоб ты сама с ними поговорила! – перебил я ее. – Все, давай, буду звонить дальше, надо вызвать съемочную группу, чтоб все боялись!

– Хорошо, жду информации, – сказала она профессиональным тоном.

– Пока, до свидания!

– До свидания! – как-то теплее сказала она.

Я посмотрел на телефон – повелительница медтехники не стала дожидаться, пока я наговорюсь, и скинула вызов. Тем лучше – надо скорее звонить телевизионщикам. Я позвонил координатору, вызвал дежурную группу – здесь заминок не было, и вернулся к «новобранцам».

– Выбирайте: «каре» или «свиньей» пойдете? В общем, полиция обещала не принимать какую-либо из сторон и обеспечить охрану общественного порядка. Журналисты гарантируют фиксацию событий, но по большей части они будут пугалом для любых персонажей в форме – как для этих, – я показал на пацанов в «брониках», – так и для тех, кто еще не приехал.

– Да сейчас мы их быстро… – не дожидаясь сбора всех участников спектакля, пробормотал коренастый, повернулся к охранникам, и все пошли за ним…

Когда приехали журналисты и полиция, первым уже нечего было снимать, вторым – обеспечивать. Парней в форме снесло людским потоком, и они быстро куда-то ретировались без лишнего шума – скорее всего, это было следствием серии звонков друг другу незнакомых мне людей и одного знакомого майора. Парадный подъезд был вновь свободен, люди торжественно проходили через него в здание и обратно, словно проверяя, в самом ли деле это возможно. Я попросил журналистов нашего канала снимать все, что происходит, и бойкая девушка сразу принялась записывать интервью, подсовывая жителям микрофон со значком канала. Все с уважением смотрели на этот символ освобождения. Я пожалел ее, подошел и тихонько шепнул на ухо:

– Это в эфир не пойдет, не напрягайся, мне нужна картинка – основные планы.

Она кивнула и сразу принялась объяснять что-то оператору. Тот подхватил камеру и отбежал в сторонку – брать общие планы. Я задумался: а почему я сразу так доверился той журналистке? В конце концов, получив информацию, она может использовать ее против меня, ведь если она вела запись разговора, то запросто может спровоцировать очень неприятную ситуацию. Я машинально водил глазами за всеми героями сцены, и меня будто озарило: дело было в принципиальности ее тона. Когда она сказала, что не выдает своих источников, я сразу проникся к ней доверием, ведь она – «журналист с принципами», она в самом деле хочет помочь этим людям. Вряд ли она бездушный информационный киллер, а ее работа в этом издании, скорее всего, объясняется какой-то личной позицией – по крайней мере, так мне хотелось думать. От размышлений меня оторвал черный микроавтобус, лихо подкативший к зданию. Из него бодро десантировалось человек пятнадцать в масках, черной форме и защитных накладках. От группы приехавших отделились несколько человек.

– Заходите в здание и закрывайте дверь! – крикнул я предводительнице. Вновь прибывшие не спешили приступать к действиям, поэтому люди успели спрятаться за дверью. Журналисты снимали, бойцы недовольно косились на камеру. Проходя мимо нас, один проронил:

– Выключите камеру!

Журналистка принялась было спорить, но я успокоил ее и предложил вообще не обращать внимания.

Несколько человек из группы приехавших подошли к полиции. Я рванулся к двери и постучал:

– Дайте решение суда. Нет, не открывайте, просуньте под дверь!

По мраморной ступеньке выскользнула казенная бумажка. Я подхватил ее и направился в сторону переговорщиков. Подойдя к толстому капитану, я всунул ему в руки бумагу.

– Вот решение суда, читайте, – и, не дожидаясь ответа, пошел обратно.

Они говорили еще минуты две, кому-то звонили, капитан размахивал руками и громко что-то доказывал. Тройка бойцов развернулась и пошла обратно к микроавтобусу.

– Приезжайте еще! – радушно попрощался я. Они зыркнули искоса, погрузились в транспорт и быстро отъехали. Я повернулся к журналистке.

– Все, езжайте, сделай мне красивых скриншотов с основными моментами и кидай на почту. Да?

Она мотнула головой, дала команду оператору, и группа уехала в студию. Теперь для закрепления эффекта нужно было распространить материалы: дождаться, когда я получу фотографии, отправить их товарищу-газетчику, еще одному из информагентства и своей новой знакомой. Этого будет вполне достаточно, другие СМИ подхватят волну, хотя кто-то обязательно опубликует откровенное вранье. Я посмотрел на часы – можно было переходить к следующему пункту программы – автомойке. Я перебежал дорогу, сел в машину и закрыл центральный замок. На чьей-то визитке секретари записали номер пострадавших, я не успел переписать его в ежедневник, поэтому рылся в сумке. Несмотря на то, что они не раз звонили, я не утруждал себя записью подобных номеров – иначе моя книжка была бы заполнена контактами в духе «прорв. трубы. уже истерят», «отобрали жилье», «просит д. на операц. доч.» и т. д. Кому-то мое пренебрежение в некоторых вопросах казалось циничным, однако приходилось абстрагироваться от чужих проблем, иначе можно сойти с ума. Наконец я отыскал визитку и набрал номер. Трубку долго не брали, потом все же сняли, и я услышал множество голосов – группа людей оживленно переговаривалась на фоне далеких криков.

– Алло, вы едете к нам? – с волнением спросил мужской голос.

– Да, уже выехал. Что у вас за крики?

– Тут долго рассказывать, вы не подъезжайте прямо к дому, – и он назвал место в квартале от автомойки.

Я достал из бардачка кобуру с пистолетом и приладил за поясом сзади. Теперь со стороны могло показаться, что я стараюсь сидеть за рулем очень прямо, словно на уроке. К счастью, пользоваться оружием мне еще не приходилось, только один раз попугал на улице пьяных идиотов, тем не менее я тренировался быстро готовить его к выстрелу – к тому времени с десяток моих коллег успели побывать в крайне неприятных ситуациях.

В это время город был в пробках, не спасали даже укромные улочки – заторов на них было еще больше. Солнце припекало, и я с завистью смотрел на промчавшегося мотоциклиста. В детстве я ездил на мопеде – почему бы не попробовать мотоцикл? Наконец я приехал к названному месту. Во всем квартале не было ни души, дома стояли близко друг другу, и я слышал гул, знакомый мне по телефонному разговору. Мне очень хотелось увидеть, что там происходит, но я скромно ждал. Спустя пять минут я набрал тот же номер, трубку взяла женщина и без всяких приветствий быстро проговорила:

– Это его жена, минут пять как вышел к вам, – и звонок оборвался.

Я присел на машину и начал смотреть по сторонам, поглаживая щетину на затылке. Позвонила помощница:

– Новое интервью только что записали, сказали, завтра отправят на проверку, но с телевидением мы не успеваем. Что делать?

Краем глаза я уловил движение и повернул голову. Ко мне бежал мужчина лет сорока, в руках у него был белый конверт.

– Вот, держите, здесь все записано! – Он с разбегу протянул диск, ударив меня по руке. – Все, я бегу обратно, а вы в машину сразу и уезжайте, они за мной бежали! – Он понесся дальше. Я огляделся, никого не увидел, но поспешил сесть в авто. Двигатель завелся, я посмотрел в зеркало, проверяя дорогу, и заметил два силуэта, приближающихся ко мне. Один из них был мой знакомый: бородатый. Запищал телефон. Я не торопился трогаться, они пробежали мимо, а бородатый бросил быстрый взгляд в салон.

– Да, – сказал я в трубку.

– Фотографии у тебя на почте, – ответственно сказала журналистка. Я смотрел на дорогу и собирался тронуться, как только они окажутся за углом, но бородатый неожиданно схватил напарника выше локтя и обернулся. Сотрудница продолжала что-то говорить, но я понял, что мне пора. На узкой улице было не развернуться, поэтому я резко рванул вперед, чтоб у них не появилось идеи броситься под машину. Они припустили за мной. Я поднес телефон к уху.

– …а вот на второй, там четко вообще видно, что…

– Я все понял, спасибо большое!

Пока улица была чистой, я уверенно отрывался, проехал и на красный. Но как только я достиг оживленного движения, пришлось ехать медленнее. Я бросил взгляд в зеркало: мои преследователи были менее чем в двух кварталах, они неслись между машинами, поглядывая по сторонам. Зазвонил телефон. Медтехника. Я поднял трубку.

– Ну, что делаешь? – ласково начала она. – Даже не договорил со мной, да? – Наверное, в этот момент она сделала обиженное лицо, может, даже надула губки.

– Я … еду! – Я агрессивно перестраивался в левый ряд, чтоб уйти на примыкающую улицу. Двое приближались, я видел, как они заглядывали в машины.

– Ну это, конечно, тоже дело – ехать, – она рассмеялась, – давай так: сделаем вид, что прошлого разговора просто не было. Скажи, где встретимся, оставь ключи, я буду ждать тебя хоть всю ночь.

Меня, разумеется, восхищало и грело ее терпение, но куда больше внимания я уделял машине впереди, которая никак не могла проехать перекресток, а я из-за нее не мог уйти на боковую улицу.