– Ах, опять ты путаешь, Лаврентий! – покачал головой Коба. – Ты сам-то кто? Большевик. Я тоже большевик. А вот эти жидовствующие мрази – из команды Бронштейна. И они ни перед чем не остановятся, лишь бы угодить хозяевам.

– То есть, Сионистским Штатам Америки?

– Правильно мыслишь, Лаврентий! – улыбнулся в усы Сталин. – Побольше бы мне таких сподвижников, тогда можно было бы всерьёз думать о светлом будущем.

Собственно, Игемон не случайно сейчас вспоминал прошлое. Ведь где-то была допущена ошибка и не одна. Иначе сторонникам жидовствующего большевизма не удалось бы его арестовать и привезти в Алёшкинские казармы, которые, в сущности, не могли послужить официальной тюрьмой и узнику обязаны были предъявить обвинительное заключение, подписанное первыми лицами ВКП(б), либо должны были освободить за неимением причин задержания, либо…

Об этом думать не хотелось, потому что любой человек всегда живёт надеждой. Но в данном случае третий вариант затмевал всё остальное и у арестовавших его негодяев был прямой и конкретный умысел не выпускать заключённого живым.

В голову почему-то полезли старые воспоминания о Грузии, о Баку. Узник поймал себя на том, что больше вспоминается не то, что делал, а что думал и хотел сделать, да не успел. Все свои дела он помнил отлично, но считал, что это мало кому интересно. Ведь даже Маяковский любил повторять: «Я поэт, этим и интересен». А то время, когда Лаврентий полуголодным бегал по Баку и давал уроки, мало кого заинтересует. Кого может заинтересовать второразрядный нищий учитель? А вот интересным, пожалуй, станет то, как он поставил работу в Грузинской ЧК. Игемон принялся прокручивать в памяти прошлое, как кадры в немом кино. Хотя почему в немом? Некоторые сюжеты вспоминались вполне образно со звуком и переходом. Тогда все просто работали, не обращая внимания, кто рядом – друг или враг? Случалось, сегодня с тобой плечом к плечу работает проверенный друг, и вдруг назавтра оказывается, что он был в действительности врагом, каких мало. А бывало и наоборот, но редко^[3].

С самых первых времён становления Советской Власти в стране в чиновничьих кругах начала развиваться коррупция, чего почти не наблюдалось при Царском режиме. И даже в капиталистических странах кадры тяжелее купить, чем у нас.

Собственно, что-то или кого-то купить в любой стране просто, но там подловить тяжелее, они, как народ рациональный, на провокацию плохо поддаются. Правда, завидовать нечему, потому что у них жизнь грязная: там пьянка – норма даже в больших количествах, и женщины – тоже норма. А в сознании русского человека – мы должны жить скромно. И жизнь у нас на самом деле чище, чем у них. Там политиков, которые за идею пожертвуют собой, нет вообще. А у нас таких много. Но любой советский политик формируется в работе с массой, а если он не умеет работать с массой, то рано или поздно, но его песенка спета. То же самое касается и руководящих работников: любой председатель колхоза или директор завода обязан знать, кто у него работает. Для начальника уважение к подчинённым – это забота о них. А как же иначе?

Но к врагу тоже надо заботу проявить: может он в подполье, а, может, сидит в соседнем кабинете или тебе бумаги приносит в папке на подпись. Он для тебя закрыт. А если раскрыт, то обязательно надо посмотреть, какой он человек. Ведь учитывая подход к людям, удалось в Азербайджане разгромить Иттихат^[4] и правых эсеров. А потом в Грузии положение позволило расправиться с меньшевиками. Это были крупные антисоветские партии в десятки тысяч членов и, не решив вопроса с ними, нельзя было начинать строить советское общество. С начала ХХ века люди очень заметно изменились. В первые пятилетки началось зарождение нового человека. А поэт Маяковский хоть и прожил только до тридцатого года, но очень верно сказал: «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока». И это правильно. Настоящую историю должны писать те, кто всё видел своими глазами и всё помнит. Мы написали историю большевистских организаций в Закавказье, и сразу стало понятно, что первым человеком в партии был товарищ Сталин. Он был главная сила, а сила у него была, потому что он бесхитростно опирался на народ и воспитывал актив.

Узник снова прислушался к ночной тишине: где-то далеко свистнул паровоз. Собственно, Алёшкинские казармы находились недалеко от Павелецкого вокзала и не удивительно, что сюда доносится незатихающая жизнь железнодорожников. Но кроме этих случайных звуков больше ничего не было слышно. Никакой зурны или запаха горного ветра. Узник с сожалением подумал, что зря покинул Грузию, ведь там у него слагался самый хороший период жизни, особенно с тридцать первого года, когда пришлось заниматься партийной работой. Тогда он превратил всю Грузию в новостройку, а молодёжь не навязчиво сумел увлечь образованием и физподготовкой. Так бы всю жизнь там работал, но пришлось ехать в Москву по приглашению товарища Сталина, чтобы помочь разгрести Наркомвнудел. С этого момента размеренная жизнь кончилась и превратилась в постоянную борьбу за истинную народную власть, потому что многие чиновники из правящего аппарата откровенно смеялись при упоминании о народной власти. А как можно быть народным избранником и управлять чем-то, если ты не уважаешь и не признаёшь этот самый народ? Необходимо было разобраться в пене чиновников, возникшей на волнах революции, начиная с самых низких должностей и кончая красными командирами. В этой ситуации не лишней была бы помощь Столыпина, виртуозно разбирающегося в структуре управления и при жизни прослывшего настоящим хозяйственником, но ублюдки всех времён и народов не оставляют таким ярким личностям право на жизнь. Убили Аркадия Петровича и многих других, истинных патриотов Родины просто принесли в жертву иудейскому богу Яхве или просто дьяволу.

С самых первых шагов всё оказалось гораздо сложней, чем думал Игемон и предполагал товарищ Сталин. Заговор в ЧК оказался многослойным пирогом, разобраться в начинке которого не могли даже довольно опытные оперативники. Этот многослойный пирог представлял винегрет из противоборствующих сил: одни друг друга поддерживали, другие друг друга топили. Но те и другие нещадно уничтожали честных хозяйственников, работающих на восстановление страны.

Первые полгода, даже немного дольше, пришлось потратить на чистку завалов и разбираться с необоснованными репрессиями. Именно в то время удалось прекратить сплошную волну арестов и реабилитировать незаконно осуждённых десятками тысяч. Кстати, факт реабилитации удивил многих, ибо простые люди стали привыкать к разгулявшейся ежовщине и жили, ожидая ночного ареста по доносу сердобольных соседей. Но всё хорошее быстро забывается и оголтелый разгул ежовщины лёг на плечи Игемона. И не только его – товарища Сталина тоже принялись беспричинно обвинять в разгуле сионистского бандитизма.

Из создавшегося положения у руководителя Наркомвнудел возникало три основные задачи:

первая – проверить работу разведки и организовать дело так, чтобы разведчики не играли в политиков, не выплывали наружу, как та самая пена. Дело разведчика – осторожное создание агентуры, сбор информации, поиски надёжных каналов связи и предельная осмотрительность. Риск допускался только в самых исключительных случаях;

вторая задача заключалась в постановке экономической работы на должную высоту. ГЭУ^[5] должно было стать доверенной рабоче-крестьянской инспекцией, где скрупулёзно подобранные кадры играли очень большую роль, ибо страна нуждалась в настоящих специалистах;

третьей задачей была организация действенной погранохраны. Хотя все газеты трубили, что граница страны на замке, что враг не пройдёт, но шапкозакидательство в критических ситуациях могло только навредить. Необходимо было технически оснастить пограничников, а также на каждый день должна проводиться боевая и политическая подготовка. Поэтому пограничники не подвели, когда фашистские полчища ворвались на территорию СССР, нарушив мирное соглашение.

Нельзя утверждать, что это оказалось неожиданностью для страны и правительства. Сам Иосиф Виссарионович говорил как-то:

– Война, наверное, будет. И ты, Лаврентий, должен понимать, что на новых территориях концентрация контрреволюции особенно высокая, а это как раз приграничная зона. Если война начнётся, бои как раз там будут. Значит, надо заранее ликвидировать базу разведки и диверсии.

После Победы нам стали известны факты подтасовок и предательства со стороны националистического подполья Прибалтики, Закарпатья, Молдовы и других приграничных регионов, но тогда надо было именно там создать более жесткий режим и, возможно, атака противника захлебнулась бы после самых первых столкновений.

Когда война началась, то никто не ожидал, что всё так плохо пойдёт. И товарищ Сталин не допускал, что придётся долго отступать. Оказалось, что Ежов чистил армию и не дочистил… вернее, работал вовсе не там, где надо. Только сейчас уже не узнаешь, либо прикрывал он кого-то, либо просто проморгал. Но страна потеряла контроль не из-за растяп и дураков, а, в основном, из-за предателей.

Почему люди предают? Из-за страха перед смертью или пытками – это понятно. Из-за денег и удовольствий – тоже понятно. Но самое непонятное, это когда предают не из-за идеи, а из-за политической слепоты!

Узник тяжело вздохнул и отошёл от окна, потирая обеими руками виски. Он больше семнадцати лет занимался политической работой на разных уровнях, и работа эта становилась только ответственней. На своём пути он встречал разных людей, из которых много было идейных. Но, допустим, у Троцкого или Бухарина никаких идей не было, а были только амбиции и стремление выслужиться перед американским хозяином. Однако, слушая их, на предательство соглашались десятки, сотни и тысячи русских!

Свету в камере прибавилось, и перед глазами узника возникли эти сотни, тысячи и даже миллионы молодых троцкистов, готовых встать за страну, за идею, за эфемерный путь к светлому будущему. Им забили голову шаблонами, что Сталин узурпатор, а вокруг него клика предателей. Они поверили страстным уговорам и сами превратились в предателей. Узник видел массы людей с горящими глазами. Они за Советскую власть готовы были пожертвовать жизнью, но жертва оказалась совсем иной. В действительности многие положили честь и совесть на алтарь сатаны, и пошли против Советской власти. Получается, самый страшный вид предательства, это когда предаёшь сам себя или свой народ по глупости, не понимая, не осознавая истины.

Тогда в 20-30-е годы немало молодых энтузиастов «мирового пожара» искренне верили Троцкому и Зиновьеву и были охвачены романтикой Коминтерна, не сознавая, что штаб-квартира этой организации находится в здании Фининтерна на Манхеттене. Правда, если бы товарищ Сталин не наступил на хвост этой жидомасонской гидре, то Великой Отечественной войны, вероятно, не было бы, потому что Россия после смерти Ульянова-Бланка неукоснительно стала бы превращаться в большую еврейскую колонию или Новую Хазарию.

Товарищ Сталин всё это видел и смог оградить страну от вражеских лап, но до конца вытравить злобную нечисть так и не удалось. Влезший в доверие генералиссимуса теоретик коммунистической идеи Никита Перелмутер^[6], сумел выжить не только во время чистки, но и создать заговор с целью очередного покушения на жизнь товарища Сталина. Видимо, предательство – это определённое состояние человеческого сознания, присущее к определённому виду homosapiens. Это в своих трудах чётко описал русский философ Иван Ильин: «Предательство состоит в том, что человек внутренне (в своих сокровенных помыслах, чувствах, решениях) или внешне (на словах или на деле) изменяет своему духовному принципу, не имея для этого никаких предметных оснований».