– Костя…– прошептала она. Когда воздух в легких кончился. Ее жадные, чуть полноватые губы были приоткрыты. Они сводили бывалого гэбиста с ума, заставляя идти на самые безумные поступки, которые он думал, что уже и не совершит в своем пятидесятилетнем возрасте.

– Марин…

– Костя…– его руки бесстыдно шарили по ее привлекательному телу. Одна из ладоней опустилась на бедро, затянутое в тугой капрон. Ладно поползла выше, к самому заветному месту для любой женщины.

– Не сейчас…– секретарша легко высвободилась из жарких объятий начальника службы безопасности и отшатнулась назад, моментально поправляя растрепавшиеся волосы.

– Марин…мне кажется, что мы не встречались целую вечность,– Константин Иванович попытался снова захватить девушку в объятия, но та ловко вывернулась, игриво показав ему язычок.

– Шеф сказал проверить парковую зону замка,– пояснила она, тяжело дыша. Верхняя пуговичка на ее строгом жилете расстегнулась и из-под него было видно уголок нежнейшей загорелой кожи, в который бывшему гэбисту захотелось впиться губами.

– Парк так парк…– пожал он плечами, вытирая выступивший на лбу пот.

Марина вышла из замка круто виляя бедрами, походкой манекенщицы, которая свела с ума ни одно поколение мужчин. А Константин Иванович сошел с ума при их первой встрече. Разведенный давным давно, всего себя посвятивший работе, он уже и не думал встретить на своем жизненном пути любовь, пока не появилась она…А потом Заславский предложил добросить ее до дома, а она остаться попить чайку. С этого момента все у них и началось. Остроты в их отношения добавляло то, что никто кроме них самих об их встречах не знал. Порой, влюбленные чувствовали себя семиклассниками, скрывавшими от родителей свой первый поцелуй. Это заводило, заставляло сердце трепетать еще сильнее, выбрасывая в кровь тонны адреналина. От красоты и сексуальности Марины у него сводило скулы, хотелось кусать ее губы, ласкать грудь, до изнеможения, до последнего вздоха.

– Постой же!– Константин Иванович догнал Марину у самого выхода, подхватил под руку, резко развернув к себе, поцеловал, впившись в нее, словно вампир в шею жертвы.

– Помада!– она пальцем стерла размазанный по лицу Константина макияж.– Твои орлы тебя не поймут, если ты выйдешь в женской помаде на все твое мужественное лицо…

Она рассмеялась и смех у нее был чистым и звонким. Словно звон первого весеннего ручейка.

– Плевать! Пусть завидуют,– коротко бросил начальник службы безопасности,– ведь они подкатывают к тебе? Кто-то, по-любому, делал непристойные предложения? Все лбы здоровые, молодые…Я их понимаю!

– Раз понимаешь, зачем спрашиваешь?– рассмеялась Марина, легко сбежав по осыпающимся ступеням. Она любила его дразнить. Константину Ивановичу тоже хотелось рвануть вслед за ней, и тело еще бы смогло, не такой уж он был и старый, раз такая красотка остается с ним, игнорируя предложения более молодых охранников, но во дворе толпилась шоферня, а при подчиненных он привык выглядеть солидно. Марина надела очки в золотой оправе, что придало ей еще больше шарма, оправила жилет и обернулась у самого начала дорожки в парк.

– Константин Иванович,– позвала она, и голос этот звучал, для вроде опытного в амурных делах мужика, не хуже одиссеевских сирен,– вы идете?

Возле машин кто-то заржал. Володька Ерохин – молодой придурковатый парень из пригорода Харькова. Взяли его по протекции за несомненные качества водителя. Константин уничтожающе посмотрел на него, а тот поперхнулся смехом, получил от своего старшего товарища заслуженный подзатыльник и затих.

Быстрым шагом начальник службы безопасности догнал Марину в темной аллее. О тротуарах тут и слыхом не слыхивали. Во времена Кенинга их еще не знали, а в наше суматошное время, когда обычным работягам жрать было нечего и зарплату не платили месяцами, руки как-то не дошли обустроить прогулочную зону для больных туберкулезников.

– Воздух здесь и, правда, какой-то другой…– проговорила Марина, глубоко вздохнув полной грудью, с которой возбужденный Константин уже не сводил глаз.

– Какой другой?– пересохшими губами спросил он.

– Более кислородный, что ли…– задумчиво произнесла Марина. Они уже углубились в лес достаточно. Со всех сторон их окружали старые липы, подрезанные особым образом, и росшие действительно вверх. Хоть в этом пройдоха риелтор не соврал…Одуряющий запах свежей весенней листвы сводил с ума, заставляя сердце учащенно биться.

– Костя, смотри!– позвала его Марина, присев возле огромного гладкого валуна, около которого все поросло желтой, еще не сменившейся после зимы травой. Бывший гэбист приблизился. Он уже давно снял галстук. Теперь он торчал из его кармана, неплотно всунутый внутрь.

– Как будто огромная галька…– Марина провела ладонью по черной гладко отполированной поверхности и игриво улыбнулась.– И теплый совсем!

Он все понял. Рывком посадил ее на валун, покрывая поцелуями ее шею. Девушка тихо застонала и прикрыла глаза от удовольствия, когда его язык коснулся ее груди.

– Костя…

Руки начальника службы охраны нащупали пуговицы на строгом жилете и начали их расстегивать. Они поддавались плохо, а он, не в силах больше терпеть, просто содрал Маринкины колготки вниз, подняв юбку кверху.

– Войди…– попросила она, но вдруг в тишине раздалось что-то, что насторожило Костика. Его чуткий слух напрягся, различив в шорохе листвы шелест чьих-то быстрых шагов. Он замер над девушкой. Напряженно вслушиваясь в голос леса.

– Что?– удивилась она, не ждавшая сейчас никакой осечки.

– Тих…– договорить он не успел. За его спиной мелькнула серая тень, едва заметная на зеленом фоне парка. Чьи-то острые когти, как бритвы вспахали его спину, поломали ребра и выскочили наружу. Фонтан крови брызнул Марине на лицо, испачкав блузку и жилет. Она задергалась под мужчиной, но Константин Иванович весил немало. Сдвинуть его было непосильной задачей для хрупкой девушки. Она заерзала на валуне, закричала, позвала на помощь. Тяжелое мертвое тело кулем навалилось сверху. Кровь заливала глаза, попадала в открытый в ужасе рот. Марина поняла, что захлебывается, захлопала ресницами, надеясь на чудо, но только увидела перед собой, чуть выше плеча Костика косматую морду с янтарно жёлтыми глазами, поросшую жестким почти седым волосом. А потом все исчезло Мир померк. Только боль в проколотой длинными когтями груди становилась сильнее. Она умирала.

Глава 3

      Яна проснулась от настойчивого телефонного звонка. Кто-то усердно наяривал ей на мобильник, лежащий по старой привычкой где-то под подушкой, и заканчивать не собирался, решив, что непременно желает услышать ее голос этим ранним утром…или обедом… или вечером? От этой простой мысли, что журналистка все проспала, девушка проснулась, резко распахнув свои длинные ресницы. На настенных часах стрелки замерли на половине восьмого, только вопрос о том, что это утро или все-таки вечер оставался открытым. Шторы в спальне у Красовской были благоразумно задернуты. Слабый солнечный свет еле пробивался сквозь плотную ткань, распадаясь золотистым туманом по розовому покрывалу.

– Черте что…– ругнулась Янка, переворачивая все свое постельное белье в поисках настырно трезвонившего мобильника. Телефон обнаружился в узкой щели между матрацем и боковиной кровати. Он мигал всем своим экраном. Надрывно вибрировал, а на звонке висела картинка ехидно улыбающегося редактора. Красовская ругнулась и ответила.

– У аппарата…– растрёпанная со сна, она даже еще не успела толком проснуться, только лишь была ужасна зла, что ее побеспокоили… мельком глянула сколько время, дабы хоть как-то определиться в пространстве. Ага…значит все-таки вечер.

– Красовская!– заорали на другом конце трубки, словно редакцию газеты “Вечерний Харьков” неожиданно затопили или в нее ворвались инопланетяне, готовые немедленно установить контакт с землянами.

– Я уже много лет Красовская,– буркнула невежливо Янка, потягиваясь, словно дикая кошка по всей кровати. Ее изящное молодое тело вызывало похотливую тягу у многих мужчин города миллионника. Но пока еще ни один из них не задержался в квартире неугомонной журналистки больше трех часов, за исключением Дворкина, который сразу за год умудрился переночевать тут аж целых два раза, правда без серьезных последствий для своей семейной жизни.

– Ты дома?– уточнил редактор – лысеющий, красномордый, будто сеньор Помидор из сказки про Чиполино, мужик почти пятидесяти пяти лет отроду, страдающий недельными запоями и ничем не останавливаемой тягой к алкоголю.

– Нет, на Марсе, как прилечу, позвоню,– не долго думая, Яна сбросила вызов и запрятала телефон обратно под подушку. Вчера ночью, Красовская делала убойный репортаж про тайное неформальное сообщество городских гонщиков. За это время ей пришлось несколько раз пролететь на дорогих иномарках по Московскому проспекту на сумасшедшей скорости и набраться, дабы заглушить паническое чувство страха, маслянистой текилы до такой степени, чтоб бесповоротно потеряться не только во времени , но и в пространстве. Сейчас ей меньше всего хотелось слышать главного редактора и его душеспасительные нравоучения, но звонок повторился, потом еще и еще раз. Янка, выдерживая свою линию, уж главной звездочке “Вечернего Харькова” такое позволительно, трубку не снимала, закрыв глаза, лежала в состоянии полудремы, наслаждаясь последними минутами отдыха, а в том, что отдых закончился она уже ни минуты не сомневалась. Через пару минут мобильник запищал, извещая свою хозяйку об смс. Кряхтя, девушка повернулась на другой бок и посмотрела на голубоватый экран. С большими грамматическим ошибками и без знаков препинания, писал главный редактор и просил слезно срочно ему перезвонить. Красовская на секунду задумалась и все-таки нажала вызов. Начальник ждал ее звонка, все ж рука об руку проработали больше пяти лет, и он хорошо изучил своенравную сотрудницу–журналистку.

– Долетела?– переспросил он, усмехаясь.

– Откуда, шеф? Ты же знаешь, что я была на дрифте и…

– С Марса! Я помню, где ты была и в курсе, как это ни странно, твоего редакционного задания. Хотя все бывает наоборот!– ворчливо заметил босс.– Я никогда ни в курсе, где моя лучшая сотрудница, чем занимается и на какую тему принесет материал для следующей статьи…

– Что случилось?– по каким-то одной ей известной интонации, манере держаться и разговора, Яна поняла, что дело действительно серьезное. Шеф никогда бы просто так не стал ее тревожить, а тем более будить…

– По твоим прошлым статьям, я понял, что ты если не знакома близко…– это слово он выделил специально, давая понять, что вкладывает самый интимный смысл в слово “близко”– То не шапочно с нашим местным харьковским бизнесменом Заславским?

– У нас и близко ничего не было…– надулась Яна.– Он примерный семьянин и любит свою жену и дочь!

– Похвально!– рассмеялся редактор ей прямо в трубку, своим противным каркающим смехом.– В наше суматошное время это настоящая редкость…Только час назад мне позвонили из районной ментуры и предложили сенсацию…

– Что случилось?– уже встревоженно задала вопрос Красовская, окончательно стряхнув с себя сонное оцепенение. Голова заработала вновь, как вычислительная машинка, а тело пробила активная жажда деятельности.

– Ты в курсе, где вообще находится деревня Шаровка?

– Где-то под Чугуевым?– наугад ляпнула Янка.

– Мимо, Богодухов…

– У меня всегда было плохо с географией и вообще у меня топографический кретинизм, шеф! Так что произошло в Шаровке?

– Час назад в парке у замка “Белый Лебедь” нашли убитой секретаршу твоего олигарха некую Марину Игнатенко!– почти радостно сообщил редактор.

Ее Яна не помнила. В окружении Заславского крутилось много людей. Сильные мира сего – это своего рода астероиды, вокруг которых вертятся в орбите миллионы тонн космического мусора. Может ее повысили, может она переспала с кем надо и получила эту должность. Нет…ее Красовская не помнила.

– Что-то не припоминаю…

– Ну и хорошо! – возликовал шеф.– Вот на месте и разберешься, кто это такая, кем приходится Заславскому и что с ней произошло.

– Босс…– начала умоляюще журналистка.

– Никакие отговорки не принимаются! Ты дружишь с Заславским, никто кроме нас не владеет этой информацией, а значит у нашей газеты есть шанс получить самый настоящий эксклюзив.

– Какой эксклюзив?!– возмутилась Яна.– Бытовуха какая-то…

– Тем лучше! Ведь даже, если известный человек простите пер…нет, а нашим обывателям будет интересно, то это не бытовуха, а самая настоящая журналистская бомба!

– Когда надо ехать?– обреченно уточнила Янка.

– Толик уже под подъездом, поди замерз и все кофе в ларьке перетаскал…– радостно взвизгнул редактор.

– Значит вчера…

– Я люблю тебя, Красовская!

– А я тебя…

Но в трубке уже коротко пищали гудки. Яна посмотрела обреченно на телефон и с размаху бросила на кровать. Медленно побрела в ванную умываться и приводить себя в порядок. Если уж там труп, то пока не пройдут все следственные действия, то он никуда от нее не денется. Боже…как хочется спать. Она зевнула перед зеркалом и открыла холодную воду. Плеснула несколько раз на лицо, пытаясь проснуться. Ледяная вода обожгла нежную кожу и слегка помогла. Теперь макияж…Через десять минут журналистка при полном своем параде, в короткой юбочке ниже колен, длинных шпильках и кожаной курточке, выпорхнула из подъезда, где ее уже дожидался прогретый Уазик.

Толик за рулем что-то меланхолично жевал, глядя прямо перед собой. Он был из тех немногих мужчин, которые проявляли интерес к Красовской не больший, чем к идущим по улицам прохожим. Это Янку, конечно, немного задевало, но она поначалу, стараясь вызвать у водителя хоть какие-то эмоции, успокоилась, узнав, что вечерами он ходит на собрание Свидетелей Иеговы, усердно там молится и делает почетные членские взносы. Это все объясняло…А когда она увидела еще и то, что он смотрит онлайн канал Возрождение, то все вопросы отпали сами собой.

– Куда едем?– спросил он, когда Янка, чуть не порвав колготки, забралась в легендарный внедорожник.

– Деревня Шаровка, Богодуховский район, замок там какой-то что ли…Белый лебедь называется…– нахмурила лобик Красовская.– Ты знаешь, где это?

Толик подумал несколько секунд, а потом уточнил.

– Это где тубдиспансер раньше был?

– Не знаю я!– разозлилась журналистка, выложив на покатую панель свой потрепанный блокнот.– Боже, я плохо себе представляю даже, где этот Богодухов!

Толик тяжело вздохнул, видно было, что ему непросто работать с такой разгильдяйкой и не доставляет никакого удовольствия, и завел двигатель. Приглушенно урча, они, покачиваясь на неровной разбитой дороге, вырулили на Механизаторскую, а потом на Гвардейцев Широнинцев. Поток машин, благодаря вечернему времени, да еще и пятницы, увеличился. Харьковчане двигали в сторону своих дач, коттеджных поселков, деревень с огородами, чтобы начать весенне-полевые работы, пожарить шашлычок и отдохнуть от суеты города-миллионника. На нескольких светофорах они простояли в пробках, а когда вырвались на трассу мелькавшими возле дороги посадками, Яна достала из сумочки своей телефон. Покрутила в руках, найдя в контактах Заславского. Звонить или нет? А что, если сейчас Славу допрашивает милиция? А может это вообще розыгрыш? Как не силилась, но журналистка не могла вспомнить, даже как выглядит его помощница, наверняка, молодая девочка с ногами от ушей и стройной модельной фигурой…Наши бизнесмены других себе в помощницы не набирают, а зря…Была бы она страшненькая, никакой маньяк-убийца на нее не покусился, хотя человек безусловно жаль…

Дорога совсем испортилась, как это обычно бывает, когда отъезжаешь от города хотя бы на пару-тройку километров. Появились ямы и рытвины, будто после бомбежки. УАЗ натужно скрипел всеми своими сочленениями, медленно выворачивая из одной ямки в другую. Янку вместе с Толиком бросало из стороны в сторону, заставив ухватиться девушку за потертый металлический поручень возле маленького треугольничка окошка. Трасса закончилась началось форсирование преград, которое заняло примерно час езды, а потом они вырвались из ямочного ада, вырулили на проселочную дорогу и поехали уже бодрее. Как говорят в народе, только в нашей стране асфальтовую трассу предпочитают объезжать по обочине!

Проскочили на ходу указатели “Шаровка”, почему-то простреленный со всех сторон пьяными охотниками крупной дробью, напоминающий сито. Несколько старых домов, расположенных у края села, потом дома поновее, парочку вполне себе двухэтажных особнячков, построенных под дачи бизнесменов с Барабашово с коваными воротами, магазин, возле которого в тени растянутого тента, курил местный бомонд, попивая дешевое пиво из пластмассовых полторашек, здание приват-банка и местный отдел полиции, возле которого не было ни души, лишь одинокая дворовая псина, глядя машине вслед почесала за лохматым вислым ухом. У закрытого по причине позднего времени рынка крутились алкаши в поисках стеклотары. Возле ларька с сигаретами “Аттика” шумела молодежь. Оттуда шел дым столбом и дикий смех, играла музыка из пристроенных на обочине тюнингованных и наглухо затоннированных жигулей. Яна вздохнула. Именно так выглядит праздничный вечер в украинской глубинке и никак иначе.

– Еще долго?– спросила Красовская. Настроение испортилось окончательно. Из развлечений в Шаровке она заметила только пивной и сигаретный ларьки. Именно возле них крутилась вся жизнь жителей деревни, а по телевизору правительство рассказывает…

Толик не ответил ничего. Он вообще был молчун, что не удивительно с его-то верой…Вместо этого он включил пониженную передачу. Машина медленно вползла на высокий холм, скатилась с него на холостых оборотах и повернула налево, где в ряд построились автомобили полиции. Аккуратно примостил свой Уазик в конце длинной очереди и заглушил двигатель.

– Я так понимаю приехали?– разозлилась Красовская. Шофер кивнул, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза, приготовившись к долгому ожиданию.

– Спасибо…– процедила Яна, хлопнув дверью так, что зазвенели стекла по всей кабине, но Толик и усом не повел, даже глаз не приоткрыл, только сделал приемник погроме.

Длинные шпильки провалились в мягкий грунт. Замявшись на месте, Красовская все-таки переобулась в легкие кроссовки, на всякий случай сложенные в сумочку. Туфли закинула на заднее сиденье, снова назло от всей души припечатав дверь. Огляделась по сторонам.