На востоке немного забрезжило рассветом. В зимнее время суток день начинается поздно, и солнце только к восьми часам утра начинает просыпаться, оттеняя строения и деревья в саду серыми силуэтами на белом фоне.

Дед Антип проснулся сегодня ни свет ни заря, хотя к зимнему периоду данное выражение мало подходило: сильно поздно рассветало. Ещё не совсем очнувшись от сна, он долго ворочался, пытаясь заснуть снова, так как на улице было ещё темно. Но сон не шёл, и мысли спозаранку теребили его своими житейскими проблемами.

Вчера он поставил в саду два силка на зайцев, так как они сильно проказничали у него на усадьбе и обкусали все веточки на молодых яблонях. Деду Антипу было обидно смотреть на это безобразие, и становилось жалко каждое попорченное плодовое деревце, посаженное и выращенное своими руками. Чувствуя, что больше лежать не было сил, он встал, включил свет, посмотрел на часы – было без четверти семь утра. Начал помаленьку одеваться. По утрам он обычно не завтракал, кроме случаев, когда уходил далеко, в лес или на речку порыбачить. Выйдя на улицу, зябко поёжился; мороз давал о себе знать, проникая холодными щупальцами за воротник его полушубка. Луна ярким малиновым кругом висела почти что над самой головой, освещая округу серебристым цветом. По краю луны вырисовывалась оранжевая окантовка. Он где-то читал, что такое атмосферное световое оптическое явление, вызванное преломлением света в кристаллах льда, находящихся в атмосфере, часто бывает при перепадах температуры. Ночью или рано утром это проявление представляет собой два-три овальных кольца вокруг луны. В большинстве случаев они наблюдаются, как и сейчас, на небе в высоко кучевых облаках. Вид луны напоминал ему рисунок на последней открытке от внуков, которую они привезли ему на Новый год. Его внуки очень любили рисовать и всегда радовали деда своими трогательными поделками, которые изготавливали к любому празднику: будь то Новый год, его день рождение или же майские торжества.

Пройдя вглубь сада, дед Антип сразу заметил серого зверька, притаившегося около кустов яблони. «Скорее всего, заяц, кому ещё быть», – подумал он и начал подходить ближе.

Его очень удивило спокойное поведение зайца. От луны и от снега было относительно светло, и дед Антип явно видел, что косой смотрит на него круглыми, не моргающими глазами. Силок, в который попал заяц, был затянут поперёк его туловища; проволока захлестнула шею вместе с передней лапой, обездвижив его.

«Если бы не попала нога под силок, он бы задохнулся от жёсткого стального провода», ― предположил он, внимательно разглядывая зверька. Силки на зайца представляли собой специальные устройства из стальной проволоки, которые использовали охотники для ловли мелкой живности. Они были ловушками, созданными с целью эффективной и безопасной ловли этого вида дичи. Насколько помнил дед Антип, этими средствами ловли зайцев пользовался ещё его дед и, скорее всего, они использовались охотниками на протяжении долгого времени до него. Подойдя вплотную к зверьку, он хотел протянуть руку, чтобы ослабить петлю, но заяц заверещал, начал крутиться на снегу, всё сильнее затягиваясь петлёй. Дед Антип с опаской отодвинулся, сходил за палкой, стоящей рядом с ригой ― один конец у неё был раздвоен, как у рогатины. Изловчившись, он прижал туловище зайца к снегу; тот истошно верещал, пока дед Антип снимал затянутую петлю с него. Наконец, он высвободил косого от стальной проволоки и отошёл на шаг назад. Заяц вначале вскочил, намереваясь прыгнуть в сторону, но сразу же упал в снег и заверещал, как ребёнок, жалостным писком.

Видно, проволочной петлёй он настолько сильно повредил ногу, что она не слушалась его при движении и висела, как плеть. Взял зайца на руки. Он, как ни странно, не вырывался и вообще не выказывал никаких признаков жизни, тем самым пугая деда Антипа своим странным поведением. Дед постоял спокойно, немного приучая к рукам зверька, и понёс его в сени своей избы. Положив его в уголке на старую телогрейку, он ощутил такую жалость, что чуть ли не прослезился, глядя на этот живой, беспомощный комочек. Сходив на кухню, он посмотрел, что можно дать зверьку похрустеть, но ничего в избе не нашёл, кроме картошки; остальные овощи были в подвале. Принёс ему две большие, помытые под краном картофелины и положил рядом. Притащил из риги пустую плетёную корзину, в которую по весне укладывал на ночь несушку с цыплятами; подстелил соломы и положил туда зайца. Зверёк не сопротивлялся, и дед Антип был до крайности удивлён таким поведением дикого по своей натуре маленького существа. Он начал внимательно рассматривать зайца, прикидывая визуально его возраст.

Он знал, что внешние возрастные признаки у зайца сохраняются недолго: уже к осени молодых весеннего помёта не отличить от их родителей. Даже летний молодняк к концу охотничьего сезона подрастает так, что его нельзя отличить от зайца двух-трёх лет, особенно после благоприятного лета с хорошими травами и тёплыми осенними периодами. Дед Антип вспомнил, что его дедушка в детстве рассказывал ему несколько способов определения возраста у зверьков этой породы. Один из самых простых – это определение степени окостенения нижних концов лучевых и локтевых костей лапы у зайца прямо под запястьями. Для этого нужно просто согнуть под прямым углом переднюю лапку и на ощупь определить наличие или отсутствие, а также величину хрящевого утолщения на конце лучевой кости, чуть выше сгиба. У молодого зайца хрящевая ткань сильно утолщена, и чем она меньше, тем старше заяц. Дед Антип пощупал немного хрящевую ткань у зайца на сгибах здоровой ноги; утолщения явно прощупывались – значит, это молодь, – подумал он.

Дед начал осматривать повреждённую ногу. Заяц занервничал, принялся колотить задними лапами по корзинке, и деду пришлось отступить и перенести осмотр на более позднее время. Прикрыв рогожкой корзину, он засобирался на рыбалку. На данный момент он жил в деревенском доме один, жена была в городской квартире, где они проживали вместе большую часть времени. Сейчас супруга сидела с внуками, игралась и гуляла с ними, пока дочь была занята работой. Он же ради экзотики часто уезжал в глухую деревню, где у них был старый дом, зачастую находился там по две-три недели кряду, потом уезжал обратно в город. Но после того как побывал там всего три дня, снова возвращался в деревню. Вот так он и путешествовал: не мог долго засиживаться на одном месте. На завтра он ждал много гостей: должна приехать супруга, дочь с зятем и их ребятишки, любимые внуки деда.

Поэтому рыбалку он планировал ещё вчера с вечера, чтобы побаловать их свежей рыбкой. С вечера приготовил валенки с резиновыми галошами и ватные штаны, сложив их на кирпичный уступ печки, чтобы они прогрелись. Сверху на фуфайку, когда ходил на рыбалку, всегда одевал полушубок; в нём было тепло и вольготно в движении. На голову надевал заячий треух, отворачивая на шапке «уши», чтобы голова не замерзла. В таком одеянии он был недосягаем для любых морозов. Позавтракал тем, чем Бог послал, уже одетый во всё перечисленное, взял ящик со снастями и пошёл на пруд. Пруд, замерзший ещё ранней осенью и занесённый снегом, находился от избы деда Антипа буквально в двух километрах: ему нужно было пройти только небольшое поле и берёзовую рощу.

Лыжи не стал надевать – хотя снега в эту зиму навалило предостаточно, но в сторону пруда была протоптана тропинка. Сельчане часто ходили туда порыбачить, а детвора постоянно бегала поиграть в хоккей на ровной ледяной площадке на пруде. Дорога туда была хорошо натоптана деревенскими жителями и благополучно привела его до места назначения. На льду пруда лунки для ловли рыбы пришлось сверлить заново: старые, недельной давности, замёрзли напрочь.

«Хорошо, что взял с собой бур для сверления льда, а то бы пришлось возвращаться», – подумал он, радуясь своей догадливости. Снял полушубок и принялся за работу; начал сверлить лунки во льду. Провозился больше часа; наконец, всё было готово. Усевшись, разморённый тяжёлым трудом, приладил мотыля и начал ждать, подёргивая удочкой. В прошлый раз он принёс с рыбалки всего несколько небольших подлещиков, ну а на сегодня у него были грандиозные планы на более крупную добычу. Для этого, перед тем как опустить леску в лунку, бросил туда прикормку – костную муку, припасённую заранее. Она перемалывается из костей животных и имеет очень сильный аромат и большое содержание белка. Односельчанин Антон постоянно снабжал деда Антипа этой чудо-приманкой за вознаграждение в полулитровой таре.

Зимой рыба с самого начала морозов, когда вода становится холодной, теряет свою активность и впадает в спячку. К таким породам рыб в большинстве своём относятся карп, карась, сом, линь и другие теплолюбивые виды. Но значительная часть рыбы на протяжении всей зимы остаётся активной и продолжает усердно питаться и, естественно, ловиться на зимние снасти. Это прежде всего судак, щука, окунь, налим, плотва, ёрш, лещи и подлещики.

Дед Антип на прошлой неделе поспорил с соседом Антоном, проживающим в этой же деревне чуть ниже по улице. Тот доказывал ему с пеной у рта, что подлещик относится к другому семейству рыб, но под вечер Антон пришёл к нему с повинной головой, признав, что был не прав.

Действительно, и дел Антип хорошо знал об этом: подлещик – это неполовозрелая форма обыкновенного леща из семейства карповых, а по-простому это молодой лещ. Он где-то слышал, что у подлещика глаза намного больше, чем у взрослой особи, но, возможно, это байки рыболовов. Однако то, что плавники у подлещика темнее и по весу он намного меньше – это уж точно, сам многократно обращал на это внимание. Поспорили ещё на одну схожую тему: считать ли леща хищной рыбой или нет, но быстро пришли к выводу, что нет, нельзя считать хищником эту особь, потому что у неё нет зубов. «Но есть нюанс, – проговорил Антон, многозначительно поднимая вверх указательный палец, – многие рыболовы утверждают, что он спокойно может поедать малька, а крупные особи с удовольствием кормятся молодняком других рыб. Иногда, – продолжал он, многозначительно повторяя свой жест, – те же рыбаки, которые рассказывали эти истории, сами пробовали ловить леща на силиконовую блесну, подготовленную для судака или щуки, и действительно вылавливали леща на эти насадки».