Глава 8,
в которой собаке Лунина рады больше, чем ему самому

Здание следственного комитета Лунин нашел без особого труда. Оставив машину на парковке и пообещав Рокси скоро вернуться, он поднялся по ступенькам невысокого крыльца и, перед тем как войти внутрь, оглянулся. Небольшая площадь, расположенная перед следственным комитетом, была превращена в стоянку для машин, посредине которой возвышалась шестиугольная бетонная клумба, сплошь усаженная бархатцами. На другой стороне площади пестрела вывесками остекленная коробка торгового центра, позади которой возвышались три шестнадцатиэтажных жилых дома. Судя по всему, это были самые высокие дома в Одинске. Крыша каждого из домов была украшена гигантскими пластиковыми буквами, которые все вместе складывались в одну многозначительную фразу.

– Одинск город смелых, – прищурясь, прочитал Лунин.

Почему, по мнению авторов лозунга, смелые люди должны были собираться именно в Одинске, было не очень понятно. Город, как на всякий случай вчера Илья уточнил в Википедии, был основан в 1955 году, не переживал нашествия половцев или печенегов, не видел Наполеона, и даже немецкая армада была разгромлена за десять лет до того, как в здешней тайге появились первые поселенцы. Таким образом, за всю свою недолгую историю город и горожане участия в боевых действиях не принимали, если, конечно, не считать достаточно продолжительного периода девяностых годов прошлого столетия, когда жители Одинска, особенно те, кто помоложе и покрепче, с энтузиазмом грабили и убивали друг друга и случайных приезжих, подвернувшихся им под руку. Возможно, надпись была поставлена в память именно о том времени, но, насколько мог помнить Лунин, сам большую часть девяностых бывший еще школьником, в те годы всплеском криминальной активности мог похвастаться любой город Среднегорской области, да и вообще любой другой регион страны.

– Город смелых, – пробормотал Илья, заходя в здание, – очень интересно.

Предъявив удостоверение дежурному и выяснив, в каком кабинете работает нужный ему следователь, Лунин неторопливо поднялся на третий этаж и нашел двадцать седьмой кабинет. Табличка на двери подтверждала, что он достиг пункта своего назначения.

– Шестакова И.В., следователь. – Илья скользнул взглядом по табличке и надавил на дверную ручку, запоздало подумав, что, возможно, стоило сначала постучать.

Сидевшая за столом женщина быстро повернула голову, на лице ее промелькнуло недовольное выражение. Надо было все же постучать, решил Лунин.

– Ирина Владимировна? – как можно дружелюбнее улыбнулся он хозяйке кабинета.

– Я вас вызывала? По какому делу?

Женщина бросила короткий взгляд на лежащий перед ней на столе ежедневник и вновь подняла глаза на посетителя. От ее взгляда Лунин вдруг почувствовал себя неуверенно, а все его планы выступить в роли эдакого знатока, навестившего затерянный на краю области городишко с целью пусть и не совсем официально, но поделиться мастерством в раскрытии особо тяжких преступлений, рассыпались в прах, так и не начав осуществляться.

– Я по делу Лунина.

Поскольку присесть Илье никто не предложил, он сам подошел к стулу для посетителей и уселся на него, закинув ногу на ногу. Ему казалось, что так он выглядит гораздо солиднее.

– По делу Лунина я на сегодня никого не вызывала. Вы кто?

– Я – Лунин. – Увидев, как лицо женщины замерло в удивлении, Илья положил на стол удостоверение. – Лунин Илья Олегович, двоюродный брат Анатолия Лунина. Мы с вами, можно сказать, коллеги.

Выдав последнюю фразу, Илья моментально покраснел. Он смущенно подумал, что словосочетание «можно сказать» использовал совершенно напрасно, и теперь Ирина Владимировна может обидеться, решив, что он не считает ее полноценным следователем или слишком выпячивает то, что он работает не в районном, а областном управлении.

– Вы уверены? – Голос Ирины Владимировны зазвучал еще холоднее, чем был до этого. – Лично я совсем не уверена, что могу называть вас коллегой.

– Это почему же? – опешил Лунин.

– В данном конкретном случае вы для меня – родственник подозреваемого, и только. Ни больше, ни меньше.

На мгновение Илья подумал о том, что Хованский мог сыграть с ним злую шутку, не позвонив в Одинское управление, а может быть, дело всего лишь в том, что местный руководитель забыл предупредить следователя или не успел этого сделать, не ожидая, что Лунин приедет так рано.

Пока возникающие в голове Лунина предположения сменяли друг друга, сплетаясь в клубок, исчезали, а потом вновь возникали из ниоткуда, Ирина Владимировна протянула руку к стоящему на столе городскому телефону и набрала короткий внутренний номер.

– Это Шестакова, – с невидимым собеседником она разговаривала почти так же строго, как с Ильей, – он приехал. Да, сидит у меня в кабинете. Хорошо, жду.

Судя по услышанной Луниным части разговора, о его визите Ирина Владимировна все же была предупреждена и теперь сообщила кому-то, скорее всего руководителю управления, о том, что незваный и, судя по ее лицу, неприятный гость появился. Помня о принятом в народе сравнении подобных персонажей с представителями татарской национальности, Лунин попытался представить реакцию Ирины Владимировны, если бы в ее кабинет вместо него вломился, размахивая кривой саблей, усатый и узкоглазый потомок Чингисхана. Хотя, кажется, его потомки – это монголы. Тогда почему в поговорке говорится именно про татар?

– Может, чайку? – предложил Лунин, как он это обычно делал, когда в его кабинет забегал поболтать кто-нибудь из коллег, но Шестакова лишь неприязненно взглянула на него в ответ. Илье показалось, что Ирина Владимировна собиралась что-то ему сказать, скорее всего, столь же холодное и колючее, каким был ее взгляд, но не успела, поскольку дверь за спиной Лунина распахнулась, и в кабинет стремительно вошел мужчина в форме подполковника, в одно мгновение поразивший Илью сочетанием удивительно маленького роста и не менее удивительного огромного живота. Казалось, что мужчина, перемещаясь в пространстве, не идет, а буквально перекатывается, и даже явно пошитая на заказ форма, довольно удачно сидящая на фигуре, ширина которой фактически равнялась высоте, не могла уменьшить комизма представшей перед глазами Лунина картины.

– Лунин Илья Олегович.

Вскочив на ноги, Лунин вытянулся во все свои сто девяносто три сантиметра, буравя взглядом начальника управления, но стараясь, чтобы взгляд его не падал на того сверху вниз. Судя по всему, Илье это удалось, так как, взглянув на Илью, подполковник удовлетворенно кивнул и коротко пожал ему руку.

– Присаживайтесь, а то мне туда наверх докрикивать тяжело будет. – Голос начальника управления оказался на удивление звонким, в нем даже было что-то женское, отчего у Ильи вдруг в сознании вспыхнуло и тут же погасло слово «евнух». – Как вы, Илья, добрались? Вы же не против, если я буду к вам «Илья» обращаться?

– Хорошо, – кивнул Лунин, отвечая на первый вопрос. – Не против, – тут же кивнул он снова.

– Вот и замечательно, – добродушно улыбнулся подполковник. – Забыл совсем, если вы вдруг не в курсе, Летягин Антон Александрович, командую здешним управлением. С Ирочкой, думаю, вы уже познакомились? Следователь она замечательный, человек – просто золото, так что, уверен, у вас будет полное взаимопонимание.

Краем глаза Илья успел заметить, что лицо Ирины Владимировны подобного оптимизма не выражало.

– Дмитрий Романович мне вчера звонил, объяснил проблему, – продолжил между тем Летягин, – честно скажу, ситуация немножко, мягко говоря, щекотливая.

Ирина Владимировна хотела было что-то добавить, но подполковник успел погрозить ей пальцем.

– Так о чем это я? Щекотливая получается ситуация. Но ведь мы с вами кто?

Лунин, не моргая, смотрел на подполковника, всем своим видом давая понять, что ответ должен прозвучать непосредственно от него.

– Мы люди взрослые, – жизнерадостно провозгласил Летягин, – щекотки не боимся. Верно я говорю, Ирусик? К тому же просьба Дмитрия Романовича – это для нас для всех прямое и безусловное распоряжение к выполнению. Ты слышишь, Шестакова? Прямое и безусловное!

На мгновение жизнерадостность исчезла из голоса подполковника. Он взглянул на свою подчиненную и тяжело вздохнул, затем быстро перевел взгляд на Лунина.

– К тому же Дмитрий Романович охарактеризовал вас с самой лучшей стороны. – Улыбка вновь осветила круглое лицо подполковника. – Как же это он вчера сказал? – Летягин на секунду зажмурился, а потом процитировал: – Человек он любопытный, но неконфликтный. – Подполковник ткнул толстым коротким пальцем в бок Ильи. – Это Дмитрий Романович про вас. Так что любопытство ваше мы по мере сил будем удовлетворять, ну а раз вы неконфликтный, так и мы тем более.

Антон Александрович вновь взглянул на свою подчиненную и укоризненно покачал головой:

– Ирусик, вот ты сидишь, а человек, между прочим, с дороги. Ты бы хоть чайку ему предложила.

Взмахнув рукой на прощание, подполковник стремительно выкатился из кабинета.

– Своеобразный персонаж, – пробормотал Лунин, когда дверь за Летягиным закрылась.

– Это вы сейчас о его фигуре? – сухо уточнила Ирина Владимировна.

– Ну, как сказать, – Лунин смущенно пожал плечами, – в целом. Хотя фигура у него, конечно, тоже запоминающаяся.

– Раньше он совсем другим был. – В голосе Шестаковой вдруг послышались нотки сожаления. – Когда его к нам из Красноярского края перевели четыре года назад, его за глаза либо Мальчик-с-пальчик называли, либо Мизинчик. Ну а что, росточка он маленького, сам худющий был, лысый, ну вылитый мизинчик.

– И кто же это его так здесь откормил?

– Нашлись добрые люди, – неопределенно ответила Ирина Владимировна, не глядя на Лунина. Немного помолчав, она продолжила: – Три года уже прошло с того случая. Уж не знаю, с чего ему вечером гулять приспичило, но шел он вроде как в сторону своего дома. Часов десять уже, октябрь. Темно в это время, сами понимаете. Услышал какой-то шум поблизости, крики, ну и свернул посмотреть. А там на детской площадке парни молодые какую-то деваху тискали. Что там и как было, никто не знает, может, все и по согласию. Ни парней, ни девицы мы так и не нашли, но, со слов Антона Александровича, дамочка вырывалась, требовала, чтобы ее отпустили. Ну, Летягин и сунулся к ним, начал, так сказать, законность восстанавливать. Вот и восстановил на свою голову.

Шестакова тяжело вздохнула и, выйдя из-за стола, подошла к окну. На подоконнике стоял некогда белый, но пожелтевший от времени и накипи пластмассовый электрический чайник. Лунин, машинально переведший взгляд в сторону окна, со своего места видел две шестнадцатиэтажные башни из трех, возвышающиеся на другой стороне улицы. На крышах домов четко выделялись на фоне прозрачно-голубого, переходящего в белизну неба алые буквы: ГОРОД СМЕЛЫХ.

– Так вы чай будете пить? – Ирина Владимировна оглянулась, и впервые за время их недолгого знакомства Илье показалось, что во взгляде ее не было явной неприязни.

– Буду, – торопливо отозвался Лунин, – хотя, конечно, кофе было бы лучше.

Ничего не ответив, Шестакова щелкнула кнопкой чайника. Там же, на подоконнике, Илья заметил несколько кружек, небольшую коробочку рафинада и банку кофе.

– Так, а что потом было? – решился прервать немного затянувшееся молчание Лунин.

– Потом? – Ирина Владимировна стояла лицом к окну и, судя по высоко поднятой голове, тоже, очевидно уже в тысячный раз, перечитывала гордую надпись на крышах домов. – Потом Антон Александрович стал таким, как сейчас. Вам кофе с сахаром?

– Да, – кивнул Илья ей в спину, – два кусочка, если можно.

– Когда его обнаружили, у него оказалось три ножевых ранения, все в живот. Представляете? Вообще непонятно, как он с такой кровопотерей выжил, но через три дня его уже перевели из реанимации в обычную палату. Мы его чуть ли не всей толпой навещать ходили. А потом, – Ирина Владимировна поставила на стол перед Ильей кружку с кофе, – он начал стремительно набирать вес. Почему, врачи так толком и не разобрались, сказали, что после перенесенных ранений у него нарушился обмен веществ.

Осмысливая услышанное, Лунин поднес ко рту кружку с кофе и, машинально сделав слишком большой глоток, тут же обжег себе язык.

– Ой! – вскочил со стула Илья. – У меня же в машине Рокси сидит. Сбегаю посмотрю, как она там.

– Рокси, это вообще кто? – заинтересовалась Шестакова. – Жена или кошка?

– Это болонка. – Лунин почувствовал, что уже который раз за день смущенно краснеет.

– И вы ее оставили запертой в машине? На жаре? – возмутилась Ирина Владимировна. – Несите ее сюда немедленно.

– У меня машина в тени стоит, у елки, – попытался оправдаться Илья, – и окошко я приоткрытым оставил.

– Идите! – не терпящим возражений голосом произнесла Шестакова. – Окна закройте, пока у вас машину не обворовали, а болонку свою несите сюда. Только заверните ее во что-нибудь, чтоб незаметно было.

Как и предполагал Лунин, Рокси благополучно спала на пассажирском сиденье. За то время, которое Илья провел в здании следственного комитета, тень от высокой ели, под которой Лунин припарковал свой «хайландер», немного сместилась в сторону, но нагреться машина еще не успела. Обследовав багажник, Илья пришел к выводу, что завернуть болонку так, чтобы ее было совсем не заметно, ему не во что. Тогда, недолго думая, он вытряхнул все вещи из лежащей спортивной сумки. К переселению в сумку Рокси отнеслась благосклонно, она даже не стала возражать, когда Лунин почти полностью закрыл молнию, оставив лишь небольшое отверстие, дающее возможность дышать.

– Вот и мы, – провозгласил Лунин, распахнув дверь кабинета.

Подтверждая свое присутствие, Рокси звонко тявкнула прямо из сумки. Только после этого Лунин сообразил, что Шестакова в кабинете не одна. На стуле для посетителей, том самом, который недавно занимал Лунин, восседал Антон Александрович.

– Это что же, – Летягин соскочил со стула и устремился навстречу Илье, – вы розыскную собаку с собой привезли?

Поставив сумку на пол, Илья приоткрыл молнию, и выбравшаяся на свободу Рокси мгновенно оказалась в центре внимания. По такому поводу она, не жадничая, предоставила возможность всем присутствующим насладиться ее красотой, а также милым розовым бантиком на макушке, Шестаковой разрешила себя погладить, а Летягина даже дружелюбно лизнула в круглую щеку, чем привела его в полнейший восторг.

– Я ведь чего вернулся, – сидящий на корточках перед Рокси Антон Александрович, ухватился рукой за стол и кое-как сумел подняться на ноги, – хотел уточнить вопросик. Вы, Илья, где жить будете, уже решили?

– Так ведь у меня же здесь тетка, в Ясачном, – еще не закончив фразу, Илья понял, что ответ подполковнику не понравился.

– Так дело не пойдет, Илья Олегович. – Летягин осуждающе покачал головой. – Вы должны определиться, в качестве кого к нам приехали. Я понимаю, что из Среднегорска вы выезжали как брат человека, по вашему мнению, несправедливо обвиненного в тяжком преступлении.

Лунин открыл рот, чтобы возразить, но подполковник, вскинув руку, затряс пальцем у него перед глазами.

– Погодите спорить. Я еще раз говорю, из Среднегорска вы могли выехать в каком угодно качестве, но здесь, в этом кабинете, брату подозреваемого делать нечего. Даже с учетом того, – Антон Александрович улыбнулся и взглянул вниз, на внимательно слушающую его монолог Рокси, – что он привез с собой такое очаровательное создание. Но, если вы приехали сюда как наш коллега, пусть и некоторым образом частным порядком, тогда добро пожаловать. Мы готовы оказать вам содействие.