Держа шляпу в руках, Войд вышел из лавки старого цверга. Пока они торговались, на улице пошёл снег. Пушистые хлопья маленькими светлыми ангелами падали на город. Словно благословляя землю к наступлению зимы, они торжественно опускались на черепичные крыши и камни мостовой, мгновенно тая, словно пролетая сквозь них. Зимородок поднял голову к небу, закрыл глаза и несколько минут стоял, прислушиваясь к ощущениям от невесомых прикосновений к лицу снежинок.
Вдалеке глубоким медным гулом ударил портовый гонг, отбивая наступление следующего часа. Войд стёр с лица влагу, надел шляпу и двинулся к центру городка, где в зимнее небо упиралась гигантским грибом причальная башня.
Улицы с неохотой наполнялись звуками, прохожими и сонной жизнью выходного дня. Хлопали распахиваемые ставни, низкий женский голос звал Тома завтракать и обещал ему надрать уши, лёгким мороком плыл запах горячих блинчиков. Во дворике одного из домов за зелёным штакетником коротышка-цверг, скинув кафтан, самозабвенно выбивал выцветший ковер шваброй в полтора своего роста. С достоинством царедворца по улице шествовал молочник в белом переднике. Раскланиваясь с прохожими, Войд выбрался из жилых кварталов к причальной башне. За ней стадом китов, устроивших лёжку, в беспорядке стояли эллинги верфи.
– Уважаемый, – Войд обратился к сидевшему на лавочке старичку-цвергу, – не подскажете, как найти тринадцатый эллинг?
Глаза цверга хитро блеснули из-под бровей.
– Конечно, дорогой! Вот пойдёшь прямо, второй поворот налево, потом направо, ещё раз направо, налево и он там будет.
Зимородок благодарно кивнул и отправился в указанном направлении.
Вокруг тянулись крутобокие стены эллингов. Сначала под ногами была вымощенная камнем дорога. Она сменилась засыпанной гравием дорожкой. Затем пошла утоптанная земля, с тёмными жирными пятнами машинного масла. А под конец Войд обнаружил, что, следуя указаниям, забрёл в сырой тупик. Вокруг высились горы пустых деревянных ящиков и всякий мусор.
– Небо ему без дна, старому маразматику.
Войд развернулся и пошёл в обратную сторону. Повернув на очередном повороте, он чуть не столкнулся с молоденьким цвергом в форме портового клерка.
– Прошу прощения, – Зимородок отступил в сторону, освобождая дорогу, – вы не подскажете, где находится тринадцатый эллинг?
Безбородый цверг согласно кивнул.
– Вы пропустили свой поворот. Вернитесь назад, третий поворот направо, второй налево, прямо до конца и направо.
– Благодарю.
Потратив полчаса, Войд пришёл в указанное место. Там в ряд стояли семьдесят второй, тридцать пятый и восьмой эллинги.
– Дырку им под килем! Десять якорей им в бороды! – долго и со всей страстью обманутый Зимородок ругал шутников.
Выговорившись в пространство, он с решительным видом направился обратно. Поймал на ближайшем перекрестке цверга, выслушал длинное объяснение, как найти нужный эллинг, кивнул и пошёл ровно в противоположную сторону.
На следующем повороте снова остановил очередного коротышку. И снова пошёл в противоположную сторону.
Через пятнадцать минут Зимородок стоял перед эллингом номер тринадцать, маленьким и невзрачным на фоне своих собратьев.
Служебная дверь отозвалась глухим молчанием и безразличием. Войд сначала стучал, потом дубасил кулаком, а затем прислонился к двери спиной и принялся мерно тарабанить её каблуком сапога.
– Иду, иду. Хватит уже долбиться, нет там никого.
Заспанный сторож в телогрейке на голое тело неспешно приближался от соседнего эллинга.
– Быстро ты, я думал через пару часов подойдешь.
Зимородок достал купчую на корабль, но сторож лишь отмахнулся.
– Да знаю я. Мне уже все уши прожужжали, что нашёлся очередной дурак. Пойдём, сделаешь попытку договориться.
Ленивый охранник повёл Войда по длинному пыльному коридору.
– Деньги небось заплатил уже? А зря, зря. Вот сейчас он тебя пошлёт, ты к Борхесту вернёшься. А он назад только за полцены корабль возьмёт. Прикидываешь? И заметь – доход на ровном месте.
– Почему это пошлёт?
– Это же Галеот, не слышал? Последняя работа знаменитого Стерпеха. Он строил его почти год. Особый заказ для подгорных владык. И за два дня до поднятия Стерпех с кораблем поссорился. Не знаю точно почему: то ли цветом парусов не сошлись, то ли он ему другое название хотел дать… Стерпех был в бешенстве, два дня ходил чёрный от злости. Потом разругался с заказчиком и уехал. Так что теперь кораблик ни с кем не хочет выходить в небо. Стоит, пылится, пропадает, но всем отказывает. А Борхест навар гребёт. Раньше каждую неделю покупатели были. Сейчас, конечно, реже, слухи то разошлись. Но нет-нет, да и найдётся готовый рискнуть. Стой, пришли.
Вокруг царил мрак. Пахло сухим деревом и смолой.
– Стой, не шевелись, а то споткнёшься ненароком – послышались удаляющиеся шаги сторожа, – сейчас свет дам.
Где-то вдалеке сторож натужно крякнул и с ритмичным скрипом стал вращать что-то большое. Над головой лязгнуло, зашуршало, взвизгнуло. И острые, как бритвы, лучи света рухнули с потолка. Там, в крыше эллинга, стали открываться ставни на узких вытянутых окнах. Но Зимородок даже не взглянул на них. Его взгляд приковал корабль.
В косых колоннах света на стапелях спящим зверем покоился клипер. Из тёмной, с медовыми разводами, древесины. Хищно вздёрнутый нос, стройные обводы бортов, мачты без оснастки вскинуты копьями. Короткие, чуть загнутые назад, крылья для винтов. Он был идеалом, недостижимой мечтой для сотен капитанов.
– Нравится? – вернувшийся сторож спросил из-за плеча.
– Ещё бы!
– Всем нравится, но никому не достаётся. Можно сказать эталонный локоть, который не укусишь. Ладно, иди, пробуй.
– А что с оснасткой?
– Сумеешь с ним договориться, поставим быстро – всё давно оплачено, – сторож зевнул. – Пойду я. Будешь уходить – захлопни дверь.
Шаркающие шаги за спиной Войда давно смолкли, а он всё стоял и смотрел на корабль. Потом долго ходил кругами, разглядывая каждую чёрточку клипера. Прошёлся под брюхом корабля, задрав голову. С усмешкой осмотрел «гнездо кукушки» на короткой штанге под днищем. Налюбовавшись, встал под форштевнем, там, где ярко-синей краской было выведено – ГАЛЕОТ.
– Разреши подняться на борт, я бы хотел поговорить с тобой, – негромко, в пустоту, произнёс Зимородок.
Минут пять ничего не происходило. Корабль молчал. Молчал новый владелец корабля. Наконец с борта протянулась верёвочная лестница. Войд дождался, пока она перестанет раскачиваться, поймал рукой и с ловкостью обезьяны взлетел на борт. Неторопливо, заложив руки за спину, прошёлся в сторону кормы.
– Пригласишь меня в каюту? Не думаю, что тут будет удобно.
Скрипнув, словно приглашая войти, открылась дверь в надстройке на корме.
– Благодарю.
Войд вошёл. Каюта капитана? Возможно. Но сейчас тут было пусто, и слой пыли лежал на полу.
– Мне нужен корабль. Для начала на один рейс. Сходить на Туманные острова и обратно.
Корабль ответил тишиной. Зимородок молчал, терпеливо ожидая. На дальней стене каюты узор из тонких полос на деревянных досках пришёл в движение. Линии сходились, переплетались, корчились, пока не сложились в буквы.
«Мне нет дела до этого», – был ответ корабля.
– Тебе нравится гнить тут, в темноте и одиночестве?
Буквы на стене перемешались и сложились заново.
«Нет дела до этого тебе»
– Мне нужен ты, Галеот. Давай попробуем договориться? Что ты хочешь?
Корабль долго не отвечал. Войд опёрся на стену и тихо напевал под нос.
«Свет и белое пламя»
Буквы исчезли в круговерти линий, чтобы сложиться в картинку. Кривую, скособоченную, похожую на рисунок ребенка. Мгновение, и она исчезла. Но этой секунды хватило Зимородку.
– Всего то? Будет тебе твоё пламя.
«Есть ещё условие. Цах-маскам»
Зимородок наморщил лоб и скривился.
– Мы будем посмешищем.
«Мне всё равно»
– Договорились. Просто выйдем ночью, чтобы никто не видел. Я скажу, чтобы тебе поставили оснастку и вывели к причалу.
«Хорошо, человек»
– Называй меня капитан. И приберись тут, пожалуйста, а то развёл грязь, как ленивый юнга.
Корабль обиженно скрипнул всем корпусом. А Войд уже спускался с корабля – предстояло набрать команду, готовую выйти в опасный рейс.
Куда идёт капитан корабля, когда ему требуется экипаж? Не бродит по тавернам и кабакам, не пристаёт на улицах к прохожим, не вывешивает объявления возле причальной башни. Для таких случаев есть особая традиция, свято соблюдаемая во всех портах мира. На вывеске ближайшей к причальной башне траттории, таверны, кабака, кофейни или даже буфета вешается зелёный свиной пятачок. (Поскольку традиция древняя, никто не помнит уже, почему именно он). И каждый день, с полудня до полуночи, там собираются ищущие работу и приключений. Приходи, выбирай, договаривайся, бей по рукам с понравившимся корабельщиком. И не забудь выставить закуску тем, кому не повезло.
Зная традицию назубок, Войд отправился в тратторию «Дядюшка Угол». Хозяйничала в ней племянница дядюшки, маленькая рыжая девица с непроизносимым именем. А сам Угол, вышедший в отставку капитан, весь день сидел с посетителями за столиками, горланил песни, ел в три горла и был вполне счастлив. На голову выше Зимородка, дядюшка всем и каждому утверждал, что он цверг. Сами цверги, говоря о дядюшке, отводили глаза, мямлили что-то невнятное и сворачивали на другую тему. Чем Угол и пользовался регулярно, получая скидки на налоги Подземным владыкам.
– Какая птичка к нам залетела! – дядюшка поднялся навстречу и заключил Войда в медвежьи объятья. – Откуда, дружище?
– Да как всегда, то тут, то там.
– Эльза, детка, накрой нам столик. Живо!
– Эльза? Я думал твою племянницу зовут по-другому.
– Да? Так это не та. У меня их столько…
Племянница и правда оказалась другая, но тоже маленькая и рыжая.
– Какими судьбами к нам? – уже принявший на грудь дядюшка жаждал поговорить.
– Сегодня по делу. Зелёный столик свободен?
– Ах, вот оно что…
Дядюшка разом стал серьёзен. Что-что, а дело он знал крепко. Лично достал и застелил зелёной скатертью столик – знак ищущего капитана. Вызвал с кухни сонного поварёнка и отправил куда-то с записками.
– Поздно ты, сезон уже окончен. Я вызвал некоторых, может согласятся. Но на лучших не рассчитывай.
– Спасибо, дядюшка.
– Ладно, садись, сейчас обед принесут. Будут тебе люди. Пойду насчёт второго распоряжусь.
Угол ушёл на кухню, оставив Войда в одиночестве. За дальним столиком, прячущимся в густой тени, заворочалась фигура. Хрипло прокашлялась, поднялась и шаркающей походкой направилась к Зимородку.
Оказавшись на свету, фигура превратилась в старика. Длинные седые волосы заплетены в косички. Морщины на лице прячутся под синими узорами варварской татуировки. Вместо кисти левая рука заканчивается крюком в пятнах ржавчины.
– Разрешите взойти на борт, капитан? – спросил старик и, не дожидаясь ответа, плюхнулся напротив Зимородка. – Слышал, ты купился на сказки цвергов и взял «Галеота».
Войд неопределённо хмыкнул.
– Хороший кораблик. Он быстро согласился? Даже не отвечай, я думаю, сразу. А знаешь почему? Лишь бы цвергам не доставаться. Они его на сторону не хотели продавать, только своим. А он терпеть не может их новомодные дирижабли. И я его одобряю, между прочим. Не дело доброму воздухоплавателю болтаться в небе под пузырём. Вот на старом добром паруснике – да! А вся эта машинерия, пузыри, паровые машины до добра не доведут.
Старик обернулся в сторону кухни и прокричал:
– Пива мне, хозяин! И доброго сидра капитану!
Обернувшись к Войду, безрукий улыбнулся так, что синяя маска на лице приобрела комичный вид.
– Косса меня зовут, старый Бальтазар Косса.
Войд поднял кружку с сидром, принесённую расторопной девицей.
– Твоё здоровье, Бальтазар, – и невежливо ткнул пальцем в крюк на руке. – Тамарский залив, полагаю?
Старик расхохотался.
– А ты не прост, капитан. Сразу раскусил старого Коссу. Нет, это позже, у Двух Дев.
Зимородок понимающе кивнул.
– Возьми меня в команду, капитан. От старого пирата тебе убытка не будет. Коком к тебе пойду, с правом несения ночных вахт.
– Почему именно ночных?
– Бессонница, неба ей без дна. То рука ноет, то мысли всякие, – Косса наклонился к Войду и перешёл на шёпот. – По небу скучаю, сил нет. А свою команду собирать – староват я. Скучно мне будет возиться с молокососами.
Войд потёр переносицу, раздумывая.
– Ты не сомневайся, капитан, – Косса подмигнул. На веке тоже была татуировка – глаз с ярко-красным зрачком. – Дядюшка за меня поручится. Я лет десять как завязал и в долю к нему вошёл. Только скучно мне. Тяжко на берегу.
– На Туманные острова пойдём. Уверен, что хочешь рискнуть?
Косса почесал крюком голову и отхлебнул из кружки.
– Глупости это всё. С хорошим кораблём там и зимой ходить можно. А что опасно – так это цверги боятся, им на пузырях только в штиль хорошо.
– Договорились. Но есть условие от корабля. Цах-маскам.
Бальтазар тепло улыбнулся и зажмурился.
– Хороший кораблик. Если он знает цах – хорошо пойдём. Договорились.
Войд и Косса пожали руки.
– Пойду я, капитан. Надо вещички собрать.
– Завтра в восемь я принимаю корабль у цвергов. Найдёшь меня на пристани.
Косса кивнул, допил залпом пиво и, прихрамывая, направился к выходу.
Время тянулось медленно, как густая корабельная смола. Вернулся мальчишка-посыльный, а Зимородок всё сидел над тем же стаканом сидра. Дядюшка Угол вернулся с кухни, присел за столик. Помолчал, пожевал губами.
– Прости, Войд, но что-то глухо. Пара человек может подойдёт, но не сильно на них рассчитывай. Те ещё шельмецы. И команда есть только одна. Но тоже… так себе, почти весь сезон на берегу просидели.
– Ну, что есть, – Войд допил сидр, подмигнув дядюшке, – найду, не в первый раз.
О проекте
О подписке