«Блудный пасынок», часть 4. Сейчас

Утром Андрей старался не вспоминать о коробке и ее секретах. Быстро позавтракал и отправился в город. На остатки денег купил телефон и подключился на самый дешевый тариф. А затем набрал номер, который помнил наизусть. Единственный родственник, с которым сохранился контакт после смерти родителей.

– Слушаю, – голос в телефоне, тяжелый и густой, был по-начальственному нетороплив.

– Павел Степанович, добрый день. Это Андрей. Андрей Вереск.

– Андрюшка? Серьезно? Ты?

– Это я, честно. Приехал.

В трубке замолчали. Секунд десять слышалось только дыхание.

– Помнишь сквер, где твой отец любил гулять? Там, через два часа.

Короткие гудки. Андрей улыбнулся: дядя был в своем репертуаре. Если сохранилось еще и доброе расположение к племяннику – будет замечательно.

На встречу он прогулялся пешком, чтобы убить время и не тратить последние гроши. Никаких сбережений у него нет, а устроиться на работу еще неизвестно когда получится.

Дядя опаздывал. Андрей уже минут двадцать сидел на лавочке, волнуясь, курил одну за другой и нервничал все больше. Старик передумал? Решил не светиться рядом с отверженным родственником? Просто задерживается? Андрей последовательно накручивал себя, не в силах остановиться. Все что ему нужно – немного поддержки, поговорить по-человечески, заткнуть дыру одиночества. Ни друзей, ни знакомых, ни родственников…

– Андрей!

Он вздрогнул от громкого возгласа. По аллейке к нему спешил высокий старик с выправкой гренадера. Андрей поднялся навстречу.

– Мальчик мой! Живой, слава богу.

Дядя крепко по-отечески обнял Андрея.

– Ты умница, вернулся. Садись.

Мимо их лавочки прошла гомонящая толпа девиц. Старик проводил их взглядом и повернулся к Андрею.

– Рассказывай, как ты?

– Нечего рассказывать, дядя Паш. – Андрей грустно усмехнулся. – Спекся ваш племянничек.

– Ерунда, мальчик, не ты первый, не ты последний. Главное, живой, остальное не важно. Трудности, они знаешь, только закаляют характер. Уж поверь старику. Мы с твоим отцом…

Дядя продолжал говорить, но Андрею вдруг показалось, что старик просто пытается заболтать его. Умело треплется, чтобы потянуть время. Он мотнул головой, отгоняя мысль.

– …Давай помянем, чтобы ему в раю не жарко было.

В руках старика появилась стальная фляжка. Андрей поднес ее ко рту и запрокинул голову. Но только смочил губы – дорогой коньяк отдавал запахом бараков ЛИМБа. Старик тоже отпил и похлопал Андрея по плечу.

– Я в тебе не сомневался. Наша порода, правильная. В каком дерьме не топи – выплывем и наваляем обидчикам.

– Поздно, дядя Паш. Нет смысла наваливать.

– Не раскисай. Давай еще по одной, за возвращение.

В этот раз Андрей все же сделал глоток. Но не почувствовал вкуса. А следом лицо дяди выцвело, потеряло цвет, стало черно-белым, как на старой фотографии, с черточками-царапинами на глазах.

Компенсация, говорил еще в ЛИМБе Захаров. Ощущается плохо, но может спасти жизнь. Потерпишь, говорил Захаров. Когда скованная пси-масса чувствует опасность, то пытается помочь. Не в силах достучаться до разума, она режет гамму ощущений, сигнализируя – берегись, сконцентрируйся! Такая вот загогулина, говорил Захаров.

Андрей судорожно огляделся. Они были одни в пустом сквере.

– Эх, был бы твой батя жив, может, и по-другому все получилось. Вдвоем бы тебя вытащили. А так… Развели вас, как щенков. Пару раз спровоцировали, наехали, вы и поплыли. Бери тепленькими.

Слова старика зацепили, дернули.

– Дядь Паш, погоди. Нас подставляли специально? Это…

– Забудь. Поздно что-то менять. Не надо копаться в грязном белье, там дерьма хватит всех закопать и сверху гору насыпать.

Не скажет – понял Андрей. Старый хитрец, окопавшийся в своем министерстве, знает очень много. Но делиться не будет, даже с племянником.

– Давай о тебе подумаем. Что делать собираешься?

– Не знаю. Хотел пока не высовываться, осмотреться.

– Правильно. Ты всегда умный был. Сиди тихо, ни во что не влазь. Обязательно устройся на работу, хоть грузчиком – чтобы тебе социализацию зачли. Никаких, даже случайных, контактов со своими. Понял? На километр обходи.

– Ага.

– Вот, на первое время. – Старик сунул ему в руки толстый конверт. – Считай, подъемные.

– Спасибо.

– Не за что. Я твоему отцу больше должен.

Дядя похлопал его по плечу и встал, тяжело опираясь о колени.

– Меня ждут, к тебе на обед только вырвался. Вот номер, – протянул он Андрею визитку, но в руки не дал, – запомнил? Это мой запасной. Будет тяжело – звони.

Андрей тоже поднялся с лавочки. Старик порывисто обнял племянника, крепко пожал руку и, не оборачиваясь, пошел к выходу из сквера.

Смотря вслед удаляющейся фигуре, Андрей чувствовал, как пси-масса отпускает кнопку тревоги. К зрению возвращался цвет, на языке появилось коньячное послевкусие. Оставалось только пожать плечами, сунуть конверт за пазуху и пойти в другую сторону.

* * *

Старика на выходе из сквера ждала машина. Водитель предусмотрительно распахнул дверь перед начальником.

– Куда, Павел Степанович?

– Обратно, Максим.

Развалившись на заднем сиденье, старик унял дрожь в пальцах и вытащил телефон.

– Алло! Петр Арсенич, не побеспокоил? Как ты, будешь на юбилее? Ждем, очень ждем. Как обычно, да.

Он выслушал собеседника, качая головой и хмыкая.

– Распоряжусь, не волнуйся. Да, вот еще. Хотел тебя попросить: дай своим команду, пусть приглядят за моим племяшом. Да, тем самым. Поставь на него комиссара пожестче. Если дернется – обратно его, на зону. Хорошо? Ну вот и ладушки. Тогда ждем, до встречи.

Старик отключил телефон и полез в карман пиджака за таблетками. Страх и отвращение преследовали его с первого дня, как он узнал о психотах. Особенно нервировало, что одним из них оказался племянник. И было очень жаль, что этот выродок слишком похож на покойного брата, а сроки в ЛИМБе недостаточно длинные.

* * *

Домой Андрей возвращался в приподнятом настроении. Да, осадок от встречи остался. Он ждал вовсе не короткого разговора на лавочке. Но карман грел пухлый конверт, и Андрей уже прикидывал, на что его потратит. Как же хорошо, когда не надо думать, где взять самое необходимое!

Погруженный в приятные мысли, Андрей зашел во двор своего дома. Оказалось, судьба любит сшибать влет тех, кто слишком радуется. На лавочке у крыльца сидел полицейский. Страж порядка напоминал колобка – пухлый, с широким лоснящимся лицом и животом через ремень. Фуражку он снял и положил рядом с собой, блестя на солнце гладкой лысиной. В одной руке полицейский держал бумажный кулек, а другой брал оттуда семечки и, как автомат, кидал в рот. Под ногами уже скопилась целая горка черной шелухи. Добродушный толстяк заметил Андрея и впился взглядом, как ржавыми пыточными крюками.

– А вот и хозяин!

Толстяк даже не подумал встать. По-хозяйски махнул рукой, подзывая ближе.

– Жду, жду, а тебя все нет. Гуляешь? Хорошее дело, полезно.

– Чем обязан?

– Добрый денек, м-м-м-м, – полицейский задумался, вытащил телефон и сверился с записями, – Андрей Викторович. Это ведь ты? Извини, я по-соседски зашел. Вижу, обживаешься, решил заглянуть, представиться, так сказать. Тралов я, участковый.

Колобок вытащил бордовые корочки, помахал ими в воздухе и спрятал обратно.

– Очень приятно, – Андрей изобразил приторную улыбку.

– Мусор, смотрю, у тебя, – ткнул толстяк пальцем в кучу из пакетов с хламом, оставшимся от уборки, – на помойку около школы относи. Не рядом, зато бесплатно. А к соседям не кидай, не любит народ, когда в их баки чужие бросают. Ты себе тоже закажи, для удобства.

Андрей нервно кивнул. При чем тут мусор? Или соседи успели нажаловаться?

– Вижу, ты человек опытный, так сказать, битый жизнью. – Тралов неприятно рассмеялся. – Надеюсь, проблем с тобой не будет. Прошлые жильцы плохо тут прижились. Шумели, водили непонятно кого. Соседи постоянно жаловались. А с тобой все тихо будет. Да?

Полицейский раздражал своей болтовней и едким взглядом. Не колобок, как показалось вначале, а надутая бородавчатая жаба.

– Я понимаю, только откинулся, душа праздника хочет и все такое. Понимаю. Но чтобы без бузы. Усек?

На секунду Андрею показалось, что вокруг снова ЛИМБ. Сердце трепыхнулось испуганной птицей.

– Давай, покажи документы, и пойду я. Тебя отмечу и сразу дальше. Вас много, а я один.

Андрей достал справку и протянул незваному гостю.

– Ага, все правильно. Чистый Комитет о тебе сразу предупредил. Всех вас под колпаком держат. И правильно, погуляли уже. А я за тобой прослежу, чтобы не шалил. А то не дай бог, конечно, не явишься на очередной укол, а мне беспокойство, нервы. Почему не проследил. Так что учти – если что выкинешь, сразу в Комитет докладную. Понял?

Глаза-крюки впились глубже.

– Да.

– Вот и молодец.

Не торопясь, Тралов прошелся взглядом по справке. Сфотографировал телефоном.

– Держи свою бумажку, Андрей Викторович. Насчет уколов своих не забывай. Если что, я напомню, записал твой график.

Участковый встал. На голову ниже Андрея, полицейский смотрел на него сверху вниз.

– Будут проблемы – заходи. Я через три дома от тебя живу. Разберемся. Я всем помогаю, должность такая. Ну, давай.

Тралов выкатился со двора, оставив после себя горку шелухи, кислый запах и совершенно испорченное настроение.

В сарае Андрей нашел ржавый совок и лысый веник. С чувством гадливости смел шелуху от семечек и выбросил в мусорное ведро. Протер скамейку, где сидел участковый. Пошел в дом и на всякий случай спрятал на мансарде под половицей конверт с деньгами. Сварил кофе, включил телевизор и долго пялился в экран пустым взглядом, пока не поймал себя на том, что мысленно придумывает остроумные ответы дураку-участковому.

– Нафиг!

Он шлепнул по столу рукой и через силу улыбнулся.

– Вот еще из-за всякой ерунды расстраиваться. Дел по горло, а я дурью маюсь.

Андрей запер дом и пошел к автобусной остановке.

* * *

Серое уродливое здание с вывеской «Автосервис» все также портило городской пейзаж на пересечении Ленина и Крупской. Этот географический анекдот не рассмешил Андрея. Сейчас ему надо было настроиться, проявить твердость и получить свое.

– Доброго, – кивнул Андрей мастеру в грязном синем комбинезоне. – Саша Вершинин тут?

– Саныч? Ага, в кабинете, наверху.

Металлическую лестницу на второй этаж не красили последнюю тысячу лет. Андрей только раз взялся за перила и потом долго отряхивал красную ржавчину с ладони.

– Тук-тук! – Андрей заглянул в приоткрытую дверь с табличкой «Директор». – Можно?

– Да, входите. – Голос был знакомый, тонкий, с чуть визгливыми нотками.

– Привет!

В захламленном кабинете на продавленном диване валялся директор собственной персоной. Александр Вершинин, он же «Хорек», бывший однокурсник Андрея.

– Что надо?

Сашка даже не соизволил встать.

– Привет, говорю. Не узнал?

– А… Ты что ли, Андрюха? Выпустили? Ну, здоров. Какими судьбами?

Андрей убрал со стула папку с бумагами и сел на него верхом.

– Шел мимо, решил зайти к старому другу, глянуть, как живет.

– А-а-а…

Хозяин кабинета поднялся, сел и уставился на гостя.

– Посмотрел? Ну и иди дальше.

– Кажется, тут была моя доля. А, Саш?

– Твоя? Была да сплыла. «Алексмонтаж» год назад ликвидирован за долги.

– Да ты что. Какая жалость. Только ты, Саш, директором остался, несмотря на смену вывески. И оборудование, как я видел, то, что на мой вклад брали. А доли моей нет. Как удивительно.

Сашка вскочил.

– Нет тут ничего твоего! Понял? Нет!

Лицо директора налилось кровью от крика.

– Вали на хрен, уродец!

– Спокойно, Хорек. Ты чего орешь? Я тебя по-хорошему спрашиваю.

– На хрен, я сказал! Пошел вон, грязный психот! Я ща ЧиКу вызову, понял? Скажу, ты мне угрожал, гаденыш. Хочешь еще на нары? Мигом тебе устроим. Встал и быстро свалил. Чтобы я тебя и близко здесь не видел.

Андрей встал, с ненавистью сверля бывшего друга взглядом.

– Ну ты и козел, Хорек.

– Ах ты!

Взбесившийся Сашка бросился на психота. Кулак мазнул Андрея по скуле, и он, почти не глядя, ударил в ответ.

– Сука!

Сашка упал спиной на диван, зажимая нос ладонью. Между пальцами сочилось красное. Он перевернулся, как жук, болтая лапками. Перескочил через подлокотник. Метнулся за тяжелый стол, отгораживаясь от Андрея.

– Все, тебе конец, гад. Теперь урою тебя.

– Деньги верни, урывец.

– Михалыч! – громко завопил битый директор. – Михалыч, бегом сюда!

– Прекрати орать. Верни деньги и мирно разойдемся.

– Хрен тебе, выродок! Михалыч!

– Уймись…

Договорить Андрей не смог. Сзади по голове ударили чем-то тяжелым. Он рухнул на пол.

– Получай, выродок, получай!

На него с двух сторон обрушились удары ногами. Били вдвоем: воспрянувший духом Сашка и ударивший сзади Михалыч.

– Прибью! Денег захотел он, урод. Хрена тебе, хрена!

– Хватит, – громыхнул басом голос Михалыча, – а то и правда убьешь. Успокойся, сам с ним разберусь.

Руки подхватили Андрея под мышки, поставили на ноги, потащили к выходу. Михалыч, низколобый, похожий на быка, выволок его через заднюю дверь, чтобы не видели клиенты. Прислонил к стенке, похлопал по щекам, приводя в чувство.

– Живой? Сам идти можешь? Не приходи сюда больше. Есть, кому за тебя сказать, – забей стрелку. Самого тебя грохнут и все. Понял? Давай, топай.

И он пошел. Чуть пошатываясь, утирая кровь с разбитых губ и молча. Сказать, даже самому себе, было нечего. Разве что «дурак», но это и так было ясно.

* * *

Андрей отсиделся на лавочке в сквере. Дождался, пока в голове окончательно прояснится. Выпил бутылку минералки, купленную в ларьке. Пересчитал все места, где болело после драки. Придумал десяток способов мести, признал, что ни один не подходит, и выкинул из головы. Разгорающийся пожар обиды Андрей грубо растоптал. Потому что смирение – единственный способ выживания психота.

Надо было ехать домой. Все еще раздраженный и расстроенный, Андрей решил прогуляться пешком. Куда торопиться? Его никто не ждет, занятий кроме телевизора нет, а пить было противно.

Город вокруг жил странной и непостижимой жизнью. Андрей чувствовал себя потерявшимся европейцем в джунглях Амазонии. За время, проведенное в ЛИМБе, он растерял чутье, которое позволяет понимать обыденную жизнь. В довесок сменилась мода, появились новые гаджеты, расползлись грибницей новые мемы. Или, может быть, он просто одичал? И надо повариться в обычной жизни, чтобы снова стать «человеком»…

Навстречу, цокая каблуками, шла молодая женщина. Высокая, красивая, до боли знакомая.

– Светка!

Андрей шагнул ей наперерез.

– Светка, привет!

– Простите? – Она остановилась, смерила его долгим взглядом. – Мы знакомы?

– Не узнаешь? Это я, Андрей.

Он действительно был рад ее видеть. Пусть они разошлись, она долго была ему самым близким человеком. Да и сейчас в душе остались родственные чувства.

– Извините, я не помню вас.

Светка попыталась обойти его.

– Ты чего? Серьезно? Не узнаешь бывшего мужа?

– Мужчина! – Ее голос опасно полез вверх, грозя стать криком. – Отойдите. Я сейчас полицию позову!

Он сделал еще попытку задержать Светку и встретился с ней взглядом. Она узнала его, без сомнения. Но в глазах стоял его величество страх. Почти ужас. Отвращение. С таким же выражением она смотрела на заползшего к ним на кухню таракана.

– Простите, – отступил Андрей, – кажется, обознался. Вы очень похожи на…

Светка не дослушала. Почти бегом она бросилась прочь. Через каждые десять шагов оборачивалась, проверяя, не идет ли он за ней. Андрей смотрел ей в спину и чувствовал, как с грохотом внутри рушатся последние иллюзии. Он вернулся в никуда. Ни один человек не ждал психота, лишенного силы.

Уже в сумерках он добрался до своей улицы. Зашел в крохотный магазинчик, где за прилавком скучала продавщица в застиранном белом фартуке.

– Водка есть?

– Поздно уже, после двадцати двух не продаем.

Андрей устало вздохнул, положил на прилавок купюру и пододвинул к продавщице. Со значением подмигнул.

– А я не покупать. Бутылка на хранении с обеда.

Она рассмеялась.

– Так бы сразу и сказал.

Вытащила из-под прилавка пакет и с ухмылкой отдала. Сдачу она не вернула, посчитав законной добычей. Андрей не стал спорить.

Дом встретил его темными окнами и тишиной. Никто не ждал Андрея. Некому сейчас и, видимо, потом. Кто согласится жить с выродком-психотом? Он сел на крыльце, вытащил из пакета бутылку и открутил пробку. В нос ударило мерзким сивушным духом.

– С возвращением в реальность, – поднял Андрей тост, отсалютовал черному небу без единой звезды. И приложился к горлышку, усилием воли заставляя глотать отвратительное пойло.

«Ты зря рвешься на волю, – звучал в голове голос Захарова. – Ты, уж прости, или сопьешься или сорвешься с привязи. Хочешь жить – найди ради чего. Идею, мечту, что угодно».

Увы. Мечта о свободе осуществилась, а на замену ничего не нашлось. Мучительно захотелось обратно в ЛИМБ.

– Врете.

Он погрозил небу кулаком.

– Я найду, все равно найду.

Что именно, Андрей не мог сформулировать.

– Врете!

Недопитая бутылка полетела в темноту. Ему было противно и тошно от самого себя и одиночества. Даже напиться не вышло, как следует. За спиной маячил второй из предложенных Ильей вариантов.