Цитаты из книги «Собачий лес»

И будем дураки, – сказал я. На этот раз терпение Юрки кончилось, и он встал против меня на расстоянии вытянутого носа: – Кто дурак? – спросил. Я разглядывал его коленки и никак не мог заставить себя посмотреть Юрке в глаза. А еще подумал, что хорошо бы стукнуть Юрку палкой по руке, как били в лагере тетку. Но палки рядом не было. Пришлось отвечать: – Не знаю. Ответ прозвучал уверенно с железом в голосе, но так тихо, что никто не услышал. – Чего сказал? – Юрка поднял кулак. – Ничего, – ответил я еще более вызывающе, но, наверное, тихий голос случился у меня из-за того, что вчера под водой наорался, а может это надвигалась какая-нибудь ангина. – Тааак, – протянул Юрка. Это означало скорую оплеуху и поджопник. – Если будете валяться, – Маргаритка стала заплетать косичку, – то тут говна полно.

Мы не мелюзга какая-нибудь, чтобы в такое верить, – строго сказала ты, хотя еще вчера распиналась про воскресшего солдатика.

Неподалеку на елке сидела фабричная кукла и как белка пучилась на заходящее солнце. У нее были оплавленные огнем глаза и темные от гнили ноги. – А вон еще… – Ты взяла меня за руку. – Пойдем, пока солнце светит. Куклы сидели на деревьях. И я почему-то вспомнил путеводные хлебные крошки из какой-то немецкой сказки. Мы шли навстречу кукольным взглядам. С наступлением темноты куклы оживали – медленно поворачивали головы нам вслед

И вдруг случилось то, что потом будет случаться со мной и с совершенно разными людьми – моей теткой, дядей Гошей, твоим отцом… Тело, чувства, мысли, воспоминания другого человека я ощутил как свои. Они возникали в моей голове отчетливо и ясно. Я стал тобой от макушки до пяток.

Я не успел понять, что это значит, как остался один. Деревья заскулили по-собачьи. Или это ветер качнул тяжелые ветви. Кто-то следил за мной из-за деревьев, из-за кустов, из-под земли.

От тебя было одно сплошное беспокойство. От сотни дурканутых ленок такого беспокойства не было. Короче, мы воскресли и отправились ее искать.

Но Гретель была всего лишь куклой – отражением чужой памяти. Через полгода Лара неожиданно умерла.

Надо помнить хорошее, – ответила ему Адини. – Мы то хорошее, что мы помним

О том, что человек совсем не умеет обращаться с собственной памятью и не хочет жить тем, что натворил.

он думал о странном свойстве человека, который, уничтожая все на своем пути, вдруг легко мог ужаснуться разрушению, происшедшему без его участия