Симбирск, 31 августа. После овладения армиями Востфронта рубежом реки Ишим, что ожидается около 15 сентября, Главкомом намечена следующая перегруппировка: на Востфронте оставить одну пятую армию, усиленную 30 и 51 дивизиями третьей армии; второе: пятую армию на правах отдельной армии подчинить непосредственно Главкому. Штаб Востфронта и штарм 3 перебросить на новый юго-западный фронт. Перебросить на юго-западный фронт двадцать девятую стрелковую дивизию и бригаду десятой кавдивизии. Для урегулирования вопросов снабжения и связи с указанной перегруппировкой сегодня выезжает в Челябинск начснабвост. То же по вопросам оперативно-административным намечено в ближайшие дни командировать в штарм пять меня. В новом регионе на штавост и штарм три ляжет работа организационного характера по созданию новых частей и переформирования существующих, для какой цели в новый район незамедлительно будет командирован помощник Кофмронта т. Меженинов с частью штавоста. С целью обеспечения войск нового района продовольствием намечено снабдить каждый эшелон двухнедельным запасом на время пути и кроме того месячным в запас. Кроме того, для будущего Юго-Западного фронта намечено вывести четыре маршрутных поезда с хлебом. № 315/с

Наштавост В. Гарф, Политком (неразб.^[2])»²⁹.

Таким образом, после овладения рубежом реки Ишим Главное командование собралось сворачивать Восточный фронт, оставив против А. В. Колчака одну 5-ю армию пятидивизионного состава на правах отдельной, подчиненную непосредственно Главкому.

Затронув предысторию вопроса, следует отметить, что важную роль в принятии этого решения сыграл и В. А. Ольдерогге.

Как следует из содержания переговоров по прямому проводу М. Н. Тухачевского и М. В. Фрунзе от 12 августа, последний был против этого назначения. Причины тому пока не известны.

«Комфронта Фрунзе: …Я назначен на Туркестанское направление. Во главе же Вашего фронта поставлен Ольдерогге. Членами ревсовета назначены Позерн и Муралов. Элиава едет со мной. Должен сказать, что относительно командования Востфронта я не был согласен. Штаб Востфронта переезжает в Уфу и Златоуст…

Командарм Тухачевский: Здравствуйте, тов. Фрунзе. Очень опечален Вашим уходом, так как в русское генеральство, особенно в наш момент, не верю… Вы были в центре, чем объяснить нереволюционный масштаб ведения нами войны и чем объяснить пристрастие к старой рухляди³⁰ вроде Гиттиса или Егорьева? Обоих знаю»³¹.

Это назначение стало неожиданностью и для самого В. А. Ольдерогге.

«– У аппарата Главком. Здравствуйте. Поздравляю Вас с назначением Командвост.

– Здравствуйте, Сергей Сергеевич. Благодарю Вас за поздравления. Назначение застало меня совершенно врасплох. Приложу все усилия, чтобы оправдать Ваше доверие»³².

Спустя некоторое время В. А. Ольдерогге убыл в командировку в Москву.

«Главкому. Командарм 3, 5, копия Командтурк. Симбирск 22 августа. Сего числа я отбыл в служебную командировку в Москву, сдав временное командование армиями Востфронта Наштавосту тов. Гарф. Ольдерогге, Муралов»³³.

О целях этой командировки сообщил Востфронту в лице члена РВС Б. П. Позерна в тот же день, 22 августа, военком Полевого штаба РВСР К. Х. Данишевский.

«/К.Д./ Тов. Позерн. Распоряжение Главкома дано в связи с намерением перебросить штаб Востфронта на другой фронт для руководства (такового). Будет ли это сделано частью или полностью, решит совещание Главкома с Ольдерогге, который вызывается для этого (в) Москву. Наверно, штаб будет переброшен полностью. О составе армий и дальнейшей организации Востфронта будет вынесено решение (в) Москве по приезде Ольдерогге. Задача Востфронта остается прежней. Все. Данишевский.

/Б.П./ Объясните последнюю фразу, какая именно задача остается Востфронту?

/К.Д./ Я говорю об общей задаче Вост., которая не меняется в связи с переброской штаба»³⁴.

Таким образом, хотя в центре уже были близки к выработке определенного решения по вопросу о будущем Восточного фронта, но окончательно оно должно было быть принято только после приезда В. А. Ольдерогге в Москву на совещание с Главкомом. С ним хотели посоветоваться о том, каких сил («о составе армий») будет достаточно для того, чтобы добить А. В. Колчака и овладеть Западной Сибирью («Задача Востфронта остается прежней»), а что можно забрать и передать на другие фронты.

26 августа В. А. Ольдерогге из Москвы связался с В. Е. Гарфом, временно принявшим командование фронтом. Вильгельм Евгеньевич кратко доложил обстановку и рассказал о текущих делах, а Владимир Александрович – о результатах совещания с Главкомом.

«– Ольдерогге. Прежде всего скажите, что делается на фронте и все ли у вас благополучно в Симбирске. После этого уже передам Вам ряд указаний, полученных мною от Главкома.

– Гарф. На фронте продвижение, существенного ничего. В Симбирске все благополучно. Есть непроверенное сведение, что Мироновым перехвачена желдорога между Сурой и Рузаевкой. Медленно идет 21 дивизия, несмотря на все меры. До 25 августа вечера отправлено 15 эшелонов. Нет паровозов. Задержка с переправой. Всюду разосланы ответственные толкачи.

– Ольдерогге. Вопрос о судьбе Востфронта сегодня получил разрешение. Управление Востфронта после овладения линией Ишима должно перейти к 5 армии на правах отдельной. Срок этому поставлен (к) середине сентября, после чего штаб фронта перебрасывается в Брянск, образуя новый Юго-Западный фронт. Штарм 3 в полном составе подлежит также переброске в этот же район. К этому же времени, т. е. к середине сентября из состава 3 армии надо выделить одну дивизию, которая также пойдет с нами. Наиболее простым был бы вывод 51 дивизии, но мне хотелось бы взять 30ю. Прошу Вас об этом переговорить с Межениновым, насколько это выгодно и в зависимости от условий создать (неразб.) для вывода 51 и 30 дивизии <…> моим заместителем по должности комфронта сегодня Ревсоветом Республики назначен командарм 3 Меженинов, а временно командармом 3 наштарм Алафузо. Передайте Меженинову, чтобы он немедленно сдал командование армией и выехал в Симбирск, откуда после установления общих оснований он немедленно поедет в Брянск вместе с том. Мураловым… Я выезжаю завтра вечером; в Симбирске будем 29-го утром. Тогда окончательно решим все»³⁵.

В. А. Ольдерогге вернулся в Симбирск 29 августа.

«Главкому. Командарм 3 и 5. Копия: командтуркфронта. Симбирск, 29 августа. Возвратясь сего числа из служебной поездки в Москву, вступил в командование армиями Востфронта. № 04268/о. Ольдерогге, Муралов»³⁶.

Таким образом, окончательное решение о свертывании Восточного фронта было принято после того, как в центре посоветовались с В. А. Ольдерогге, для чего его специально вызывали в Москву на совещание, которое состоялось 26 августа. Так что к решению ликвидировать фронт Владимир Александрович причастен самым непосредственным образом.

Постановление РВСР о назначении С. А. Меженинова помощником командвоста и М. И. Алафузо врид. командарм-3 состоялось 26 августа³⁷. И С. А. Меженинов уехал в направлении Брянска.

Итогом этого совещания и стали решения, объявленные в приводившейся выше телеграмме начальника штаба Восточного фронта от 31 августа всем действующим армиям с разъяснением предстоящих перспектив. После овладения рубежом Ишима, которое ожидалось к 15 сентября, на Восточном фронте остается одна 5-я армия, которая на правах отдельной подчиняется Главкому, а все остальные уезжают на Юго-Западный фронт.

Таким образом, в августе 1919 года Главное командование уже не просто бросало против ВСЮР все силы, представлявшиеся минимально свободными на других фронтах. В центре решили, что с А. В. Колчаком уже покончено, больше он сопротивляться не будет, а потому с него достаточно простого добивания. Для этого целого фронта в составе двух армий действительно не нужно. С этой задачей вполне сможет справиться Главком сам во время, оставшееся свободным после А. И. Деникина и Н. Н. Юденича.

Сам А. В. Колчак, однако, был совершенно иного мнения относительно своих перспектив.

Один из активных участников Белого движения на Восточном фронте генерал-майор П. П. Петров впоследствии вспоминал:

«После Челябинской операции Западная армия, понесшая большие потери, но все еще не окончательно обессиленная, с боями отводилась на Курган. Скоро стало известно, что вверху решено было сосредоточивать все, что возможно, в районе Петропавловска с тем, чтобы оттуда перейти в наступление. Западной армии ставилась задача выделить в тыл не менее 4-х дивизий, а остальным задерживать движение противника. Сибирская армия, переорганизованная в 1-ю и 2-ю, должна была пополниться и подготовиться к переходу в наступление в районе Тобольска – Ялуторовска. Южнее Западной, переименованной в 3-ю, должна была собраться Степная группа с сибирскими казаками и генералом Ивановым-Риновым во главе. У красных к этому времениобозначилась угроза на Южном фронте, и они ослабили или начали ослаблять свои силы против нас. Район сосредоточения выбирался удаленный, чтобы дать возможность отведенным частям отдохнуть и пополниться, чтобы можно было ударить не с места, а с движением вперед. Конец июля и весь август прошли в подготовке к этому переходу в наступление. Предположения о том, что красные не смогут помешать сосредоточению, оправдывались, но, конечно, не все, как всегда, было выполнено, что предполагалось. Были по-прежнему большие недостатки в одежде, оружии, патронах, подводах и проч. Все же в первых числах сентября было решено перейти в наступление»³⁸.

Эти воспоминания писались спустя несколько лет после указанных событий, в 1923 году, так что некоторые неточности вполне объяснимы. К тому же не обо всех деталях их автор по должности мог быть осведомлен лично. Так, одной из идей, планировавшихся в ставке А. В. Колчака, но не реализованных, была организация наступления приблизительно от меридиана станции Лебяжья. Окончательное решение о начале Петропавловской наступательной операции было принято не в начале сентября, а в последних числах августа. Тем не менее суть П. П. Петров изложил верно. Думать о возможности еще одной попытки реванша белые начали сразу же после неудачи под Челябинском. Кроме того, они оказались правы, полагая, что красные, занятые более важными для них событиями на других фронтах, помешать им в конечном итоге не смогут.

Впоследствии факт недооценки А. В. Колчака отмечался во всех советских разборах Тобольско-Петропавловской операции, начиная с самых первых: «Форсировав р. Тобол, высшее красное командование впало в ошибку, полагая, что на Тоболе белым было нанесено поражение. Ослабление сил армии – вывод 5-й див. в резерв и даже переброска ее на другой фронт (южный) – доказывает пренебрежение к неразбитым силам белых. Уверенность в превосходстве над белыми выразилась в несвоевременной подаче резервов… Имея достоверные сведения о том, что белые готовятся дать сражение на р. Ишим, красные не принимают надлежащих мер к обеспечению своего наступления»³⁹.

Однако в августе 1919 года ситуация виделась совершенно по-другому.