А профессор оказался действительно не вредным. Совершенно не похож на учителей в школе. Скорее, напоминает графа Монте—Кристо с картинки в книжке, такой же смуглый и задумчивый. У него многозначительное лицо – сразу видно, не пустяками человек занимается. А каморка похожа на пещеру отшельника. Теперь, успокоившись, Лиска наконец смогла рассмотреть её как следует. Штабеля коробок и фанерных ящиков (наверное, те самые коллекции) занимали почти все свободное место. Свет из узкого полуподвального оконца падал на заваленный книгами стол, намертво заклиненный между парой тяжёлых стеллажей от пола до потолка. На торце ближнего стеллажа Лиска увидела фотографии каких–то людей в походной одежде, с лопатами наперевес, и старинную карту, с рисунками рыб, пузатых корабликов и надписями на неизвестно каком языке, похожими на затейливый орнамент. Лиска обожала картинки в стиле примитив, одно время даже собирала открытки с репродукциями средневековых миниатюр, и теперь сразу забыла, что пора бы уходить. Катька, сердито шипя, тянула её за руку, нервничала. Не хватало только рассердить Троепольского, когда все так удачно складывается. И без того отвлекли МВ от важных занятий.

Но профессор не рассердился, даже наоборот.

– Заинтересовались? – доброжелательно воскликнул он, разом теряя задумчивый вид и оживляясь. – Между прочим, здесь изображена наша Волга, не узнаете? А вы присмотритесь внимательней, Алиса… так, кажется? Вот Жигулёвские (конечно, тогда они иначе назывались) горы, вот устье Оки… Узнали?

Лиска смущённо кивнула:

– Да. А почему Волга не в ту сторону течёт?

– Арабы всегда помещали север внизу, а юг наверху листа. Это средневековая арабская карта.

– Настоящая средневековая?

Профессор улыбнулся, но ответить не успел, в дверь забарабанили.

– Михаил Вадимыч, вам тут какие–то на вахту звонят! По делу, говорят, насчёт семинара. Подойдёте или как?

– Насчёт семинара? – профессор недоуменно уставился на Катьку с Лиской и хлопнул себя по лбу. – Ах да, совсем из головы вылетело. Спасибо, Марья Петровна, немедленно подойду! А вы, девочки, если не торопитесь, подождите меня. Я дам Алисе книгу по славянской культуре, пусть немного войдёт в курс дела. Да и тебе, Катюша, не помешает ознакомиться…

Он вышел, подруги переглянулись.

– Ну вот, теперь ещё и книгу читать придётся, – заворчала Катька. – И надо было тебе эту карту рассматривать. Можно подумать, оно тебе надо! Между прочим, невооружённым глазом видно, что это ксерокопия.

– Откуда ты знаешь, что мне интересно, что нет? – досадуя на собственную глупость, буркнула Лиска. Сразу можно было сообразить, что настоящие древности на шкафы не вешают. Наверное, они хранятся в этих ящиках… может быть, даже на столе…

– Сама же говорила, история тебе до лампочки! Кто со мной в кружок не записался? Конечно, тогда зима была, а теперь в экспедиции сразу интересы поменялись! Имей в виду, ознакомляться со славянской культурой будешь за нас обеих, мне потом перескажешь. Мне и так сегодня записи оформлять, весь вечер собаке под хвост! Вот на какие жертвы я иду, и все, между прочим, ради тебя, окаянная!

Лиска рассеянно кивнула. Она почти не слышала, что говорит подруга. На столе, под россыпью исчёрканной ксероксной бумаги, виднелся неровный край жёлтого листа, испещрённый выцветшей коричневой вязью, очень похожей на надписи на карте. Древний манускрипт!

– Что ты делаешь? – удивилась Катька. – Эй, не трогай! Не дай бог, рассыплется!

Но Лиска уже сдвигала бумаги в сторону. То, что лежало под ними… нет, конечно, это была никакая не бумага. Обгорелый с верхнего угла лист неизвестного материала, жёсткого и шершавого на ощупь, в подозрительных бурых пятнах поверх полустёртых строчек древнего письма. Или это просто расплылись от сырости чернила?

Едва прикасаясь, Лиска провела пальцем по верхнему краю манускрипта. От него поднимался и щекотал ноздри едва уловимый запах дряхлости и гари, бурые пятна разрастались и медленно затопляли сперва строки документа, потом ксероксные листы с торопливыми выписками профессора, потом груду фолиантов на краю стола…

Змеино зашуршало и грохнуло, Лиска увидела, что сидит на полу, держась руками за голову, посреди рассыпавшихся книг, и бледная Катька машет перед ней раскрытым блокнотом. Лиска попыталась оттолкнуть блокнот.

– Ты что?

– Это ты – что! Сумасшедшая! Я так испугалась!

– А что случилось? Кто это уронил?

– Ну ничего себе! Да ты же только что и своротила! Как руками махнёшь, да как ляпнешься! Тебе чего, совсем плохо? Это от духоты, пылью воняет, как в склепе. Не понимаю, как профессор тут выдерживает. А Марго, та вообще постоянно над всякой бумажной рухлядью корпит, она со своими библиографическими исследованиями даже в поле не выезжает. Первый раз, говорят, в этом году поехала, и то потому, что МВ раскопки ведёт! Влюбилась, как курица!

Лиска потрясла головой, окончательно приходя в себя, и в испуге вскочила.

– Ой! – её заметно повело в сторону.

– Стой ты! Сейчас шкаф своротишь! – Катька отпихнула её к двери и поспешно стала подбирать раскиданные книги.

– Фиг знает, как они лежали. Ладно, авось МВ не заметит, у него тут вечно разгром, как после побоища. А бумаги просто сверху насыплю! Во! Все, как в аптеке!

***

Вечером Лиска села за стол и раскрыла «Этнографию восточных славян», вручённую ей профессором. Пусть Катька уверяла, что читать это совершенно не обязательно: на раскопках профессору будет не до того, чтобы устраивать экзамены, а до осени все пять раз забудется, Лиска поступит по–своему. Во–первых, не помешает въехать в тему, чтоб сразу не стушеваться среди исторически подкованных лицеистов. Во–вторых, что греха таить, Лиске хотелось сделать приятное профессору. Вон как человек обрадовался, когда она заинтересовалась картой. Правда, он не видал, как Лиска потом шарилась в его древних документах…

– Не понимаю, чего это на меня тогда нашло? Глупость какая–то. – Лиска вздохнула и решительно окунулась в премудрости этнографии. Читать с первого листа показалось ужасно скучно, но Лиска знала, как бороться с подобным явлением. Недаром она была сознательной отличницей с шестого класса, когда вдруг поняла, что учиться в принципе полезно. Она пролистнула сотню страниц и опять посмотрела. Вверху листа были схематичные фигурки с поднятыми руками, к которым подходят непонятные звери. «…Трехфигурная композиция: изображение богини с двумя обращёнными к ней всадниками, животными или птицами по бокам…»

Здесь уже было поинтереснее, и она понемногу вчиталась.

«Долгое время удерживались в северо–восточной Руси тотемистические верования, связанные с культом Велеса, или Волоса. Волос – волосатый, волохатый, отсюда волхв – тоже волохатый, м. б. одетый в медвежью шкуру. Сведения о связи Велеса с культом медведя идут с далёкого севера славянского мира, где охота долгое время сохраняла своё значение. Первоначально Велес мог означать духа убитого зверя, т. е. духа охотничьей добычи, в земледельческом обществе Велес становится богом скота и сохраняет связь с миром мёртвых…»

Лиска устало зевнула, роняя голову на параграф 26–й «Материальная культура древних кривичей». Из–под задёрнутой занавески в окно сочился запах бензина и остывающих от дневной жары тополей, тонкими, пронзительными голосами пели ожившие с темнотой комары. Роса уже пала, и подол Лискиной рубахи отяжелел от влаги. Босые ноги несли её по мокрой траве напрямик, без тропинки, которая осталась где–то сбоку. Почему–то Лиска была уверена, что идти по ней никак нельзя. За спиной летучим огнём полыхнула зарница, и впереди на миг возникла, грозно щетинясь макушками, стена чёрного бора. Совсем рядом.

Лиска юркнула под плотный навес ельника и словно окунулась в чернильницу, теперь приходилось двигаться от ствола к стволу медленно, нашаривая путь вслепую. Она отводила от лица колючие, остро пахнущие ветки и где–то на краю сознания понимала, что лучше проснуться. Она попыталась и увидела, что стоит у подножия травяного холма, на макушке которого торчит здоровенный столб. Над холмом, в бездонном колодце неба, мигали зарницы, это Световидовы внуки помогали созревать хлебам. Беззвучная вспышка вырвала из тьмы грубо вырезанный суровый профиль – лик могучего бога. Лиска облизнула губы, нашаривая за пазухой тряпицу с просяной лепёшкой, заведённой на утренней росе с капелькой крови. Старуха Костромонь уверяла, что Велесу понравится такое приношение.

Конечно, обращаться к Хозяину лесов впрямую не совсем гоже, никто так никогда не поступает. Если волхв узнает – сильно рассердится, в звериную шкуру навек одеть может! Говорят, в прошлую осень целую весинскую свадьбу в лютых зверей обратил! И жених, и невеста, и сваты – все с воем в лес убежали.

Лиска стремительно взлетела по склону, раскрошила лепёшку в деревянную чашу. «Прими подношение, Хозяин леса, не гневайся. Дай моему брату исцеление. Не ведал он, на чьего зверя секиру поднимает, не знал, что творит…»

Полыхнуло небесным огнём так ярко, что Лиска с перепугу сунулась носом в землю, где–то за горизонтом слабо пророкотал гром, и девушка поняла, что бог услышал моление. Торопливо сползла со склона, хотела бежать обратно… и приросла к месту. Кто–то кликал из чащи леса. Лиска дёрнулась, заметалась во сне, но ноги уже несли её в ту сторону, откуда раздался стон. Шаг, ещё шаг… казалось, она движется в густом киселе, и даже дышать трудно. Стон доносился из–за плотного частокола деревьев, кольцом обступавших холм. Лиска опустилась на четвереньки, поползла низом, под ветками, и упёрлась носом в край шалаша. Ноздри защекотал тревожный металлический запах, так пахнет свежая кровь. Внутри ничего не было видно.

– Кто тут? – шёпотом спросила Лиска.

В темноте замолчали, слышалось только трудное дыхание. Кто там? Человек? Зверь? Она уже готова была бежать, но тут свет бегучей зарницы упал сквозь щелястую кровлю, на короткий миг Лиске предстало сведённое мукой смуглое лицо с разбитыми в кровь губами. Что–то тягостно метнулось в памяти, словно она уже видела этого человека… нет, не вспомнить, не проснуться…

Она осторожно протянула руку, нашарила скрученное верёвками тело – и вздрогнула. Вместо грубой холстины пальцы нащупали мягкотканое, струящееся, здешние люди такую одежду не носят. Здешние люди надевают рубахи из грубого холста, а на праздники – из белёного льна, он тонкий, но все же не такой ласковый к телу. «Шёлк, – подумала Лиска, чувствуя, как её стремительно несёт вверх и прочь от шалаша со связанным человеком. – Ну конечно, это шёлк… а чему я, интересно, удивляюсь?»

Тут она окончательно очнулась и увидела, что сквозь занавески в комнату сочится серый рассвет. На часах половина четвёртого, ещё можно спать да спать. Только лучше повернуться на другой бок, чтобы непонятный, тревожный сон не вернулся.