Здравствуй, земля целинная!

Тем временем в стране вовсю разворачивалась целинная эпопея. В Оренбургскую область съезжалась молодёжь со всех концов СССР. По экранам страны триумфально шёл художественный фильм «Иван Бровкин на целине». Основные съёмки проходили в совхозе «Комсомольский» Адамовского района. Виктор Борников тоже смотрел эту картину, размышляя: вот как должна быть организована правильная жизнь простого советского человека! Добросовестный, беззаветный труд на благо общества, государства, а взамен тебе – и почёт, и ордена, и жильё со всеми удобствами, и зарплата высокая. Правда, обратил внимание на одну деталь: у героев кинофильма, сельских тружеников, никакого подворья. Ни скотины, ни огорода. В поле ходят на работу, как на завод, а больше и никаких проблем… В те годы установка партии, приписываемая Никите Сергеевичу Хрущёву, такая была: личное хозяйство иметь колхознику как бы и ни к чему. Облагали налогом и корову, и яблоню в саду. Работай, мол, в коллективном хозяйстве, а государство всем тебя обеспечит. И вообще, до коммунизма рукой подать, лет через двадцать наступит, году эдак в 80-м, а вы в него со своими частно-собственническими привычками.

К сожалению, оглядываясь вокруг, Виктор понимал, что и коммунизм, и даже идеальная сельская жизнь, показанная, как пример сельским труженикам в «Иване Бровкине», мало пока достижимы.

Труд сельский, как и было это испокон веков, тяжёл, богатства, обихаживая ниву, ещё никто не скопил, деревенский быт не отлажен, вода в доме, тёплый туалет с ванной только в кино и видели, за каждой мелочью, одежонкой в райцентр по ухабистым, непроезжим в распутицу дорогам мотаться приходится, да и купить эту одежонку зачастую не на что… Но казалось тогда, в начале шестидесятых годов: ещё чуть-чуть поднажмём, целину поднимем, сибирские реки плотинами перегородим, космос освоим – и вот оно, всеобщее счастье! В 1980-м, когда коммунизм наступит, будет ему, Виктору, сорок пять лет, много, конечно, но до старости далеко. Успеет пожить в самой передовой общественно-политической формации!

Осваивали непаханые веками земли и в Пономарёвском районе. И хотя совхоз «Пономарёвский» не относился к целинным, возглавлял его в то время приезжий москвич Яков Романович Штильман. Поговаривали, что в столице он ходил в больших чинах, да угодил под чистку при замене партбилетов в 1954 году. ВКП (б) стала просто Всесоюзной коммунистической партией, а букву «б», означавшую её принадлежность к большевикам, убрали – никаких меньшевиков к тому времени не осталось.

Партбилеты, тем не менее, меняли не механически, кое-кому новые корочки так и не выдали. В их числе оказался и Штильман. Спалился он, как рассказывали шепотком, на «хозяйственном обрастании», построил роскошную дачу в Подмосковье в угоду супруге. Вот и послали его в сельскую глубинку вроде как на исправление. Сначала главным инженером работал, а потом и совхоз Пономарёвский возглавил.

Народ к нему присмотрелся, и по своему рассудил: «хоть и еврей, а человек хороший». Виктор Борников, наведший порядок в проблемном отделении совхоза, был у Штильмана на особом счету. Видел умудрённый, битый жизнью директор, что парень с перспективой.

Понимал Яков Романович и то, что особых лавров он, как руководитель, в Пономарёвском районе удостоится вряд ли. Другое дело – Адамовский, самое остриё, можно сказать, битвы за целину. Первые директора совхозов, что степь распахивали, все звания Героев Социалистического труда получили, им по автомобилю «Победа» в качестве ценного подарка выдали. А потому вскоре перебрался Штильман в Адамовский район, заместителем начальника треста. К слову, шефом его стал Илларион Степанович Шинкаренко, знаменитый на целине человек. Чуть позже, в 1964 году, когда из Адамовского выделили Светлинский район, его туда первым секретарём райкома партии назначили.

Оказался в Адамовском районе и ещё один земляк Борникова – Алексей Ефремович Власюк. Работал он когда-то председателем Новоорского райисполкома, потом пришёл в Пономарёвку первым секретарём райкома партии.

С ним Виктор Борников в ту пору на почве любви к лошадям сошёлся.

Надо помнить, что ни дорог путёвых, ни автомобилей в достатке в райцентрах, а тем более в деревнях, в пятидесятых – начале шестидесятых годов не было. Главным средством передвижения руководителей всех рангов, включая первых секретарей райкомов, оставалась лошадь. А лошади в совхозе «Пономарёвском» были отменные!

Дело в том, что во время войны сюда был эвакуирован знаменитый на весь мир Хреновский конезавод – три тысячи отборных племенных орловских рысаков. К слову, и Буян, упомянутый в первой главе, был того же происхождения. Стратегическую важность эвакуированного хозяйства подчёркивало то, что командовал им не гражданский председатель, а генерал-майор по фамилии Шевченко. После окончания войны конезавод вернулся на прежнее место дислокации, но часть лошадей осталась.

В небольшой конюшне на отделении Виктора Борникова содержалось несколько отборных орловских рысаков. И первый секретарь райкома частенько наведывался туда – конями чистых кровей полюбоваться, на жеребцах элитных погарцевать.

Но, конечно, не за любовь к лошадям ценили молодого управляющего Власюк и Штильман, а за грамотность, деловитость, за то, что дневал и ночевал на работе.

После перевода на целину, что можно было расценивать как повышение, ибо в те годы даже директоров целинных совхозов решением Политбюро ЦК КПСС назначали, Власюк подтянул за собой старые, проверенные в деле кадры. Вспомнил он и о Викторе Борникове.

К тому времени Виктор был женат – сыграли они вскоре после памятного плутания в пурге свадьбу с любимой и единственной на всю жизнь Тамарой Радок, ставшей теперь тоже Борниковой.

Тамара Андреевна – тоже родом из крестьянской семьи. Родители её, Андрей Васильевич и Софья Михайловна, были переселенцами с Украины. Мамина семья перебралась в Оренбуржье в 1905 году, отцова – в 1927-м, из Киевской области. У Тамары было ещё пятеро братьев и сестёр, все работящие, деловые.

И в Викторе она оценила прежде всего серьёзность. Был он парнем со всех сторон положительным: не пил, не курил. В работе добросовестный, ответственный…

И не ошиблась. Двое сыновей у них родилось ко времени переезда на целину: старший, Александр, в 1961 году, и Вячеслав в 1962-м.

Непросто принималось решение о переезде на новое место жительства. На родине, в совхозе «Пономарёвском», всё отлажено. Есть дом, родня рядом, уважение односельчан, а там-то, на целине, ещё как-то всё сложится?! К тому же переезжать требовалось всем семейством, кроме жены и детей маму престарелую с собой забирать, да и сестра Рая заявила, дескать, без вас здесь не останусь, тоже двинусь на целину!

В парткоме совхоза к решению коммуниста Борникова, вступившего в партию в 1959 году, отнеслись без энтузиазма – хорошие специалисты самим нужны! Но интересы государства, придававшего особое значение освоению залежных и целинных земель, возобладали в конце концов.

Так Виктор Борников в 1963 году оказался в Адамовском районе, в эпицентре, можно сказать, битвы за целину.

Власюк определил его на должность инспектора-организатора. Функциональные обязанности – примерно те же, что и у инструктора райкома партии, надзирающего за хозяйственными делами на вверенной территории.

Не сказать, чтобы новая должность пришлась по душе Борникову, которого звали теперь уважительно, по имени-отчеству: Виктор Дмитриевич. Он скучал по земле, стремился не к «организующей и направляющей», каковой считалась тогда роль партии в жизни общества, а к привычной, конкретной работе в поле, на ферме.

В 1963 году с момента начала освоения целинных земель прошло уже восемь лет. Отгремели фанфары, всё реже наезжали в поля столичные журналисты. Отходила в прошлое романтика палаточных городков. Те, кто приехал в оренбургские степи из городов, следуя всеобщему порыву, энтузиазму, в большинстве своём разъехались по домам. На смену экзотике, комсомольскому задору пришли суровые сельские будни.

Впрочем, и тех, кто остался, прикипев душой к целинной земле, к здешним бескрайним просторам, оказалось тоже немало. Ведь на целину в своё время посылали действительно лучших! Они проходили строгий отбор. Партийные, комсомольские, профсоюзные организации выдвигали из своих рядов, рекомендовали самых достойных, отвечали за них.

Этот человеческий потенциал неравнодушных к судьбе отчизны людей, способных жертвовать личными интересами ради общественных, пассианариев, как назвали бы их сейчас, сохранился на целине до сих пор, а в годы, о которых ведётся здесь речь, был тем более особенно высок.

Тем не менее, эйфории и задора, характерного для первоцелинников, заметно убавилось. Зато проблем оставалось – хоть отбавляй!

Кое-где после распашки степи оказались растревоженными пески. Загуляли пыльные бури, что привело земледельцев к дополнительным затратам: приходилось делать полосные пары. Это когда на поле засеянные полосы чередуются с паровыми. На следующий год полосы меняли местами. Кое-где под зерновые распахивали новые площади.

Быт целинников, так живописно показанный в фильме об Иване Бровкине, был ещё далеко не отлажен. Возведённые как временные, наскоро, из подручных материалов жилые дома – щитовые, камышовые, саманные, продолжали стоять (а кое-где сохранились и сейчас, более полувека спустя!). Надо было решать проблемы водоснабжения, отопления в суровые, со шквалистыми ветрами, зимы. Продолжать электрофикацию. Строить больницы, школы, клубы, прокладывать дороги. И, конечно, самое главное – давать Родине хлеб!

В те годы в соответствии с настойчивыми рекомендациями Никиты Сергеевича Хрущёва, любившего порулить сельским хозяйством в масштабах государства, повсеместно внедряли раздельную уборку. Суть её заключалась в том, что сперва зерновые скашивали на свал, в валки шести-, десяти-, и даже восемнадцатиметровыми жатками, и оставляли на четыре-пять дней лежать в поле. Затем в дело вступали комбайны с подборщиками.

Выгода этого способа уборки заключается в том, что скосить хлеб можно пораньше, когда зерно в стадии восковой спелости. Оно, лишённое подпитки от корней, быстрее дозревает в валках, легче обмолачивается, темпы уборки возрастают. Метод этот практикуется иногда, в зависимости от складывающейся обстановки в уборочную страду, и сейчас. А тогда он был возведён в фетиш, признан обязательным к неуклонному исполнению всеми хозяйствами страны.

В совхозе «Советская Россия» это указание партии не выполнили. Урожайность в неблагоприятном 1963 году по всей области оказалась низкая. Как водится, принялись искать виноватых. А «Советская Россия» по итогам уборочной страды заняла последнее место в районе. Вот что бывает, когда игнорируют указания партии!

С должностей сняли всех руководителей совхоза, даже, под горячую руку, и главврача местной больницы.

Потребовалось укрепить «Советскую Россию» новыми кадрами.

Директором совхоза назначили уже проверенного в деле Якова Романовича Штильмана. Он, в свою очередь, предложил на должность управляющего центральным отделением Виктора Дмитриевича Борникова.

Главным агрономом хозяйства стал Борис Тимофеевич Ревазов, чеченец по национальности. Родом он был из Илекского района, слыл грамотным специалистом, энергичным, толковым.

Семья Борниковых переехала в Елизаветинку, начали устраиваться на центральной усадьбе. Жена Тамара, библиотекарь по образованию, стала работать в торговле – места по специальности ей не нашлось. Мама Виктора Дмитриевича, Дарья Васильевна, долго не могла привыкнуть к новому месту, причитала:

– И куда ж мы приехали! В голую степь! В Пономарёвке всё было – и дом, и хозяйство. А здесь – ни кола, ни двора…

В 1965 году в Елизаветенке родился у Борниковых третий сын, Евгений.

В «Советской России», в отличие от других целинных совхозов, работало немало исконного, коренного населения, что способствовало стабильности кадров. Кусем, Кускуль, Энбекши – казахские сёла. Прирождённые скотоводы, чабаны, местные казахи успешно осваивали и новые для себя профессии хлеборобов – трактористов, комбайнеров, полеводов.