Глава 3. Приёмный сын

Давин уехал из замка в ту же ночь, даже не подумав попрощаться с его хозяином. Его колотило от бессильной злобы и отвращения к самому себе. Не оставляло стойкое ощущение, будто его возили лицом по заплёванному полу таверны.

Мир словно переворачивался с ног на голову. Немногим более месяца назад он проводил одного друга к Белому Пути, а этой ночью, похоже, лишился и другого. Что бы там ни говорил Дафф, что бы он себе ни напридумывал, но Давин действительно считал его своим другом. До этого дня, конечно. Возможно, позже он остынет и как-то изменит своё отношение к юному лицемеру, но пока что он чувствовал себя оплёванным. Выходит, всё это время над ним потешались, а Давин этого ужасно не любил.

Едва выехав из Латиона, лорд Олтендейл с досадой остановил экипаж и поменялся местами с одним из вассалов. Оставив несчастного путешествовать «с королевским комфортом» в карете, сам он вскочил на коня и тут же, ударив его пятками в бока, помчал прочь. Он гнал несчастное животное, пытаясь унять бушующую в груди ярость. Скакуну страшно повезло, что на Давине не было шпор – в противном случае он истерзал бы его бока в лоскуты.

Обратная дорога заняла куда меньше времени и явно пошла на пользу, давая возможность проветриться и всё обдумать. Увы, представ наконец перед Лаурой, Давин совершенно растерялся, не зная, что сказать. Впрочем, сам его вид был красноречивее любых слов.

– Что он сказал тебе? – прижимая руки к груди спросила Лаура, выбежав навстречу вернувшемуся лорду.

Рядом с нею была и Кара с малышкой на руках, и Увилл, как-то сурово и совсем не по-детски поджавший губы. Все они испытующе глядели на вернувшегося лорда, и лица их выражали целую гамму чувств – от сочувственного беспокойства Кары до тоскливого страха Лауры.

– Похоже, мы крупно ошибались насчёт Даффа, – только и нашёлся, что ответить Давин. Он не находил слов, чтобы сообщить несчастной женщине о той западне, в которой она оказалась.

Понимая, что мужу нужно серьёзно поговорить с Лаурой, Кара попыталась увести детей, однако Увилл упрямо вырвал свою руку из её пухлой ладони и ещё плотнее сжал губы. Было видно, что он полон решимости остаться во что бы то ни стало.

– Пусть останется, Кара, – устало кивнул Давин в ответ на немой вопрос жены. – Это дело касается и его тоже.

Маленький лорд, услышав это, не улыбнулся, но его лицо несколько разгладилось, и он с явной благодарностью поглядел на Давина.

– Всё довольно скверно, не стану врать, – нехотя заговорил лорд Олтендейл, поочерёдно глядя на обоих. – Дафф Савалан оказался совсем не тем человеком, каким мы знали его раньше. Но он не изменился, Лаура, он всегда был таким. Всё это время он просто играл роль, а теперь вот перестал таиться.

– И что же ему нужно?.. – тихонько спросила Лаура.

– То, о чём он и говорил тебе, – невольно смущаясь, ответил Давин. – Он хочет взять тебя в жёны.

– Но зачем?..

– Он сказал, что ты нравишься ему. И кстати, он поклялся, что не причинит тебе зла, – Давин взглянул ей прямо в глаза, взглядом довершая мысль, которую не смел произнести вслух, тем более при стоящем рядом Увилле.

– Он хочет забрать мой домен! – звенящим от злости или от страха голосом воскликнул вдруг мальчик.

– Увилл, – тяжело вздохнув, заговорил Давин. – Я хочу говорить с тобой сейчас не как с ребёнком, а как с лордом домена. Готов ли ты выслушать, не перебивая?

– Готов… – стиснув кулачки, кивнул тот.

– Послушай, Увилл, то, что я сейчас скажу, мне и самому ужасно не нравится, но правда такова, что Дафф действительно может это сделать. Члены Стола поддержали его затею, тем более что в подобных браках нет ничего необычного. Лорды не рискнут начать войну в центральных доменах лишь для того, чтобы сохранить власть шестилетнего мальчика. Ты обещал не перебивать! – предостерёг Давин, заметив, что Увилл дёрнулся.

Как ни пытался лорд домена Колиона сдержать слёзы, но он всё же был ребёнком, шестилетним мальчиком, как только что сказал Давин. Поэтому он расплакался, но не истерично, как плачут дети, а тихо, сквозь стиснутые зубы и крепко зажмуренные глаза. И он промолчал, как и обещал. Олтендейл скрипнул зубами – это разрывало ему сердце. Однако он должен был продолжать.

– Сила любого лорда прежде всего в его вассалах, – заставляя себя не отводить взгляда от несчастного мальчика, вновь заговорил Давин. – Но и тут у меня неважные новости для тебя, Увилл. Вассальное право зиждется на том, что сеньор – не только повелитель, но и, в первую очередь, защитник своих людей. А твои вассалы, сынок, не верят в то, что ты способен их защитить. Многие из них втянуты в приграничные дрязги и боятся, что в нужный момент их сюзерен не сумеет помочь. Мне тяжело говорить это, Увилл, но я должен сказать. Твои вассалы не явятся на твой зов, если на земли домена придёт войско Даффа.

– Значит, меня некому защитить?.. – теперь уже Увилл плакал в голос, его сотрясала дрожь.

– Я защищу тебя, мой любимый! – также рыдая, бросилась к сыну мать, обнимая его так, словно пыталась закрыть собою от всего враждебного мира.

– И я защищу тебя, сын, – надтреснутым голосом добавил Давин. – Я заменю тебе отца и никому не дозволю тронуть тебя хоть пальцем! Но ты должен понять – я не могу развязать войну с Даффом. Даже если я призову всех, кто только может держать копьё, у меня не будет и пяти тысяч человек. Латион без особых усилий соберёт вдвое больше. Мудрый воин избегает схваток, в которых он обречён на поражение.

Увилл уже не мог справиться с собой. Долго накапливающееся напряжение вырвалось в настоящую истерику. Мальчик не мог даже стоять на ногах – он обвис в объятиях матери и теперь бился в каких-то конвульсиях. Рыдания душили его, и он едва мог дышать.

– Давин! – в ужасе взвизгнула Лаура, никогда ранее не видевшая сына в таком состоянии и теперь совершенно растерявшаяся.

Опешивший Давин всё же быстрее сумел прийти в себя. Одним прыжком он оказался рядом и подхватил сотрясающееся тело мальчика на руки. Кровати в комнате не было, поэтому он, не раздумывая, положил Увилла на стол, сбросив с него какие-то блюда и кувшин. Несчастный ребёнок извивался дугой, пытаясь вдохнуть воздуха, но спазмы рыданий, казалось, сковали его горло. Он надсадно хрипел, и даже раскрасневшаяся кожа его, кажется, начала синеть.

– Тише, сынок, тише! – увещевал Давин, пытаясь докричаться до Увилла. – Тебе нужно просто успокоиться! Спокойнее, попытайся выдохнуть! Ну же!

Но с ребёнком явно творилось что-то странное. С каждым хриплым всхлипом он словно бы втягивал немного воздуха, но вот выпустить его обратно почему-то не получалось. Не говоря уж о том, что его тело скручивали судороги.

– Он умирает!.. – взвизгнула Лаура, пытаясь обнять сына. Увы, но это ничем не могло помочь.

– Отойди, Лаура! – рявкнул Давин, отталкивая несчастную женщину в сторону.

Он видел, что мальчик вот-вот потеряет сознание от удушья. Сам не зная толком, что делать, он вдруг сильно, но аккуратно ударил Увилла кулаком в грудь. И это сработало. Мальчик выдохнул с таким звуком, словно выпустили воздух из туго надутого кожаного пузыря. Видимо спазм, сковывающий дыхание, исчез, потому что Увилл смог втянуть в себя свежего воздуха. Давин вглядывался в него, до сих пор не веря, что это сработало, но ребёнок, похоже, хоть и с трудом, но дышал.

Однако же судороги продолжались – ноги мальчика дёргались, колотя по столешнице, да и всё тело время от времени содрогалось. Но теперь, похоже, жизни Увилла уже ничто не угрожало. Давин чуть отступил от стола, словно давая понять Лауре, что она может подойти. Несчастная буквально бросилась на тельце своего сына, накрывая его собой, и сама затряслась в рыданиях.

На шум сбежалось несколько человек из дворни. Давин видел в проёме двери испуганное лицо Кары, которая успокаивала плачущую девочку. Слуги принесли воду в кувшине и какие-то полотенца, и теперь суетились вокруг Увилла, хотя было неясно – чем они могут помочь. С неожиданной досадой он велел им всем убираться – ему хотелось сейчас побыть в тишине и одиночестве. Но пока что он должен был, конечно, оставаться с Лаурой – она явно чувствовала себя очень плохо.

Вскоре конвульсии прекратились, и Увилл впал в какое-то странное полуобморочное состояние, похожее на сомнамбулическое. Он не спал, но и почти не реагировал на окружающее. Кожа лица, ещё недавно раскрасневшаяся, теперь становилась совершенно бледной. Мальчик всё ещё немного всхлипывал и судорожно втягивал воздух.

Прошло какое-то время. Наконец Лаура выпрямилась и отошла на несколько шагов. Увилл спал прямо на столе, подтянув ноги к животу.

– Такое бывало раньше? – тихо спросил Давин.

– Нет, – бедняжка буквально рухнула на тяжёлый стул с резной спинкой. – Никогда…

– Это нервы, – попытался успокоить её Давин. – Всё будет хорошо.

– Его нужно показать лекарю, – немигающим взглядом уставившись куда-то в пустоту, пробормотала Лаура.

– Хорошо, – не стал возражать Давин, хотя сомневался, что лекарь чем-то сможет тут помочь. – Я отправлю за ним.

И он действительно позвал слугу и велел привести лекаря, живущего неподалёку от замка. Затем он вернулся и снова сел. Наступали сумерки, и в комнате становилось довольно темно, так что он снова встал, чтобы зажечь пару свечей.

– Что мне делать? – прошептала Лаура, всё так же глядя куда-то на теряющуюся в подступающем мраке дальнюю стену.

– Я не знаю… – покачал головой Давин, усаживаясь неподалёку. – Я ломал над этим голову на протяжении всего пути, но так и не знаю ответа. Можно попытаться созвать заседание Стола, но я сомневаюсь, что Дафф блефовал. Он не стал бы так рисковать, а значит действительно договорился с лордами… Я растерян, Лаура… Если ты попросишь – я, конечно, отправлю своих людей в Колион, да только боюсь, что ничего хорошего из этого не выйдет.

– Мы не будем начинать войну… – помотала головой Лаура. – Это не даст ничего кроме новой крови. Боюсь, остаётся лишь одно – принять предложение Даффа…

Давин не нашёлся с ответом. С одной стороны, он тоже в глубине души понимал, что другого выхода у них нет, но с другой – как одобрить такое решение?

– У меня будет просьба к тебе, Давин, – немного помолчав, продолжила Лаура. – Я очень боюсь за Увилла. Если он вернётся в Колион – боюсь, что Дафф причинит ему зло…

– Он может остаться здесь, – хрипло проговорил Давин. – Он мне как сын, да и Кара будет счастлива. Ручаюсь головой, Лаура, что здесь с него не упадёт даже волос, по крайней мере, пока я жив.

– Может быть позже он сможет вернуться, если всё наладится…

– Всё обязательно наладится, и он вернётся к тебе. Дафф оказался хитрым интриганом, но он не похож на человека, который станет покушаться на жизнь ребёнка.

– И всё же…

– Он останется здесь настолько, насколько потребуется, – заверил Давин.

***

– Почему ты должна ехать? – сейчас Увилл говорил совсем не как лорд, но как маленький испуганный мальчик. Его нетрудно было понять – не так давно он потерял отца, а теперь вот узнал, что мама уезжает, чтобы выйти замуж за человека, который угрожал им, а его оставляет здесь, на попечении посторонних, в общем-то, людей. – Останься, дядя Давин защитит нас!

Увилл снова плакал, но пока, хвала богам, это не походило на вчерашнюю истерику. Бледная Лаура как могла пыталась успокоить сына, боясь, что припадок может повториться. Прошлым вечером явившийся лекарь осмотрел спящего мальчика, но, как и ожидал Давин, так и не сказал ничего определённого. Впрочем, он всё же выдал какую-то успокаивающую микстуру, но лорд Олтендейл подозревал, что это было сделано скорее для видимости, и чтобы успокоить встревоженную не на шутку мать.

– Я не могу остаться, Увилл, – стараясь говорить твёрдо и даже несколько строго, ответила Лаура. – Домен не может остаться без властителя. Если мы сбежим, то навсегда потеряем право владеть им.

– Но ведь это я – лорд домена! Значит, я должен ехать с тобой! – эти слова прозвучали бы гордо и впечатляюще, если бы Увилл не произнёс бы их плаксивым тоном, при этом ещё и капризно топнув ногой.

– Могу я поговорить с тобой, как с мужчиной? – вмешался Давин. – Ведь ты теперь – старший мужчина в семье.

Увилл вынужден был кивнуть. Более того, после этого напоминания он даже несколько собрался, утерев глаза рукавом и втянув свисающие из носа сопли.

– Ты – действительно лорд своего домена. В конце концов, ты – Тионит, и это твои предки, а не предки Саваланов многие десятилетия владели Колионом. И какой бы короткой не была память твоих вассалов, в свой час они об этом вспомнят! Но сейчас судьба распорядилась так, что тебе будет лучше пожить покамест здесь. И не потому, что это безопаснее для тебя, Увилл, а потому, что так будет безопаснее для твоей мамы. Или ты хочешь ради своих амбиций поставить под угрозу её благополучие?

Мальчик поспешно замотал головой. Слёзы так и рвались наружу, но он мужественно давил их, стараясь не уронить звания мужчины, коим наградил его Давин.

– Вообще твоей маме ничего не угрожает, сынок. Мы с ней много лет знаем дядю Даффа – он, в общем-то, славный малый. Но ты же знаешь этих женщин, парень, – теперь Давин доверительно понизил голос, будто секретничая с Увиллом втайне от матери. – Им вечно что-то мерещится. Неужели ты захочешь понапрасну волновать её. Она навоображает себе невесть что, а затем будет бояться этих фантомов. Потеряет сон и аппетит, станет грустить целыми днями. Тебе этого бы хотелось?

Увилл, ещё более польщённый тоном лорда, снова замотал головой.

– Опять же – свадьба состоится не раньше, чем через год, – продолжал Давин. – Да и состоится ли?.. Дафф – тот ещё оболтус. Сегодня он хочет жениться на твоей маме, а завтра может решить разводить кроликов. Через год – кто знает? – он и вовсе вздумает податься в странствующие артисты! А в течение этого года мама будет навещать нас время от времени – кажется, ей по нраву пришёлся воздух Танна. Что скажешь, приятель?

– Хорошо, – мужественно сцепив зубы, чтобы не расплакаться, кивнул Увилл.

– Ты не оставишь нас ненадолго? – удивительно, но этот вопрос Давин адресовал не мальчику, а его матери.

Лаура, на лице которой читалось облегчение, смешанное со скорбью, удивлённо взглянула на Давина, но молча кивнула и вышла.

– А теперь, когда твоей мамы тут нет, поговорим серьёзно, Увилл, – Давин подошёл к мальчику и присел на корточки так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – Потому что этот разговор касается лишь мужчин, и лишь лордов. Послушай меня внимательно и хорошенько запомни то, что я скажу. Сейчас ты ещё мал, но это ведь дело поправимое! Пройдёт лет десять – а они в твоём возрасте пролетят незаметно, уж ты поверь! – и ты станешь достаточно взрослым для того, чтобы напомнить о себе. Дафф, даже если он станет мужем твоей мамы, всё равно останется Саваланом, а Колион – вотчина Тионитов. Твои вассалы принесли тебе клятву на могиле твоего отца, и эта клятва священна, хотя сейчас тебе, должно быть, кажется совсем иначе. Даже теперь формально не Дафф будет их сеньором, пусть они и будут подчиняться ему. Это право даёт ему лишь фамилия твоей матери. Та самая, которую носишь ты, сын своего отца.

Увилла теперь распирала самая настоящая гордость. Он видел, что лорд Давин говорит с ним как с равным, и это моментально осушило слёзы. В эту минуту он едва ли не боготворил этого человека, и готов был исполнить всё, что бы тот ни сказал. Вероятно, именно этого Давин и добивался этим своим поступком, но, тем не менее, он говорил сейчас совершенно искренне и прямо. Это был не просто приём, чтобы заставить ребёнка перестать капризничать.

– Пойми меня правильно – я не хочу сказать, что, стоит тебе подрасти, и домен тут же будет твоим! Но я хочу сказать, что если ты будешь достоин – ты сумеешь вернуть его! Тогда всё будет иначе – иное отношение Стола, иное отношение вассалов, а главное – иное отношение Даффа. Никто не боится шестилетнего мальчика, но взрослого лорда со славным именем и обоснованными амбициями будут бояться. Всё ли ты понял, сын?

– Всё понял, дядя Давин, – кивнул Увилл, не отводя взгляда от его глаз.

– И коли ты хочешь стать достойным лордом, пора бы начинать уже сейчас. Если ты – маленький мальчик, что ж – тогда хнычь и топай ножками. Но тогда ты никакой не лорд. А если ты – лорд, то подотри сопли и будь лордом!

– Я – лорд! – гордо ответил Увилл, с вызовом глядя на Давина.

– Хорошо! Тогда скажи мне, лорд Тионит, увидит ли ещё твоя достойная мама твои слёзы? Заставят ли они кровоточить её несчастное сердце?

– Этого не будет, дядя, – сказал Увилл, и Давин как-то сразу понял, что он не обманет.

– Ну вот и славно! – чуть поморщившись, Давин распрямил затёкшие ноги. – Пойдём к маме. И ещё одно, Увилл… Если хочешь, можешь называть меня отцом.

***

Солнце заливало внутренний двор замка. Лаура с дочерью отправлялись обратно в Колион. На сей раз их ожидала не та убогая карета, в которой они прибыли сюда – Давин уступил ей свой лучший экипаж. Он был заметно удобнее и представительней.

Во дворе кроме отъезжавших были и сам Давин, и Кара, и Увилл. Последний пусть и кривовато, но улыбался матери. Он держался чуть в стороне, даже не пытаясь провести последние мгновения в объятиях Лауры. Всем своим видом он старался показать, сколь мало его огорчает отъезд мамы, пусть и получалось у него пока плоховато. И всё же Давин гордился мальчиком – ни одной слезинки не выкатилось из-под его век, а улыбка, хотя и какая-то судорожная, ни на секунду не покидала его лица.

– Ты хоть поцелуешь маму на прощание? – шутливый тон Лауры не слишком-то вязался с бледным и печальным лицом.

Неловко кивнув, мальчик быстрым шагом подошёл к маме, обнял её и, буквально клюнув в щёку, тут же стремительно отошёл. Давин заметил блеснувшую слезу, но Увилл, вновь отбежав на безопасное расстояние, смотрел куда угодно, но только не на садящуюся в карету мать. Он поклялся, что Лаура не увидит его слёз, – осенило Давина. И теперь он делает всё возможное, чтобы сдержать клятву.

И лишь когда карета, вздымая пыль, помчалась вон из замка, Давин подошёл к мальчику и, обняв его за плечи, тихонько сказал:

– Теперь уже можно.

Уткнувшись лицом в потёртую кожаную куртку названного отца, Увилл зарыдал.