Глава 11. Перелом

Какое-то время после разгрома полчищ Тондрона ситуация на побережье залива Алиенти была безмятежной и даже прекрасной. Как только оплавившийся песок и скалы достаточно остыли, маги тут же послали солдат на поиски материалов для исследований. Их интересовали останки гомункулов, которые предстояло изучить как следует.

К сожалению, магический огонь поработал на славу, так что ничего сверхординарного узнать так и не удалось. Читатель, знакомый с предыдущей книгой, обратил бы внимание на отсутствие мангиловых ошейников, которые мы встречали на Ночных Бродягах прежде. Очевидно, что с изменением рельефа возмущения они стали не нужны. К сожалению, палатийские маги были не столь хорошо осведомлены о природе зловещих Ночных Бродяг, поэтому данную деталь они, естественно, упустили.

Радовало, что огонь оказался вполне эффективен против этих тварей, и что благодаря стараниям магов и алхимиков удалось создать рабочее средство для их истребления. Это позволяло надеяться на лёгкие победы в будущем.

Самое удивительное, что корабли Тондрона продолжали пребывать и дальше – всё так же размеренно и неторопливо, по два-четыре корабля в день. Они, вроде бы, совершенно бессистемно вставали на якорь всегда в разных местах, и начинали выгрузку относительно живого груза на побережье.

Однажды магам удалось поджечь корабль – один из них, невероятно удачливый, запустил мощный огнешар, усиленный контуром из полудесятка волшебников, и тот каким-то чудом попал в снасти. Тут же занялись паруса и ванты, однако выгрузка гомункулов не прервалась. Издали было видно, что команда, вроде бы, как-то борется с огнём, но не слишком-то рьяно. Вскоре корабль, лишившийся почти всех парусов, стал пытаться уйти назад в море, но без парусной оснастки это оказалось невозможно. Чёрное судно так и осталось беспомощно болтаться на волнах, удерживаемое якорной цепью. Что происходило на нём – неизвестно.

Зато судьба шлюпок, спущенных с корабля, равно как и с других пребывающих к побережью Паэтты, была совершенно опредёленна и незавидна. Каждая из них потоплялась специально отряжённой командой, состоящей из мага и десятка солдат. Множество подобных команд ежедневно патрулировали берег в поисках пришвартовавшихся кораблей Тондрона.

Эйфория царила в лагере Пятого стрелкового, который остался на побережье, тогда как латионцев и новобранцев вновь направили в Шинтан, чтобы заткнуть ими бреши в обороне от келлийцев. Такая война была по вкусу практически всем – начальству не приходилось забивать голову мыслями о том, чем занять солдат в отсутствие боевых действий, а солдаты, чувствуя себя героями, защищающими весь цивилизованный мир, при этом не рисковали совершенно ничем, получали удвоенный боевой паек, да ещё и поправляли здоровье на солнечном морском берегу, прогуливаясь мимо шуршащего прибоя и глядя, как маги жгут редкие лодки противника.

Так прошло достаточное количество времени. Наступил увиллий, затем перевалил за середину. И вот наконец наступило двадцать второе число месяца увиллия…

Покрытый пылью всадник влетел в ворота лагеря на хрипящей лошади, с которой клочьями летела пена. Бросив крупно дрожащее животное на попечение первого попавшегося солдата, гонец неловкой походкой человека, чьи члены затекли от долгого пути верхом, направился в шатёр полковника Жокко. Это появление не предвещало ничего доброго, поэтому у всех свидетелей сцены засосало под ложечкой.

Вскоре из штабного шатра растревоженной стайкой прыснули адъютанты, собирая ротных командиров на экстренное заседание.

– Ужасные новости, господа, – без предисловий начал Жокко, как только все ротные собрались. – Огромные силы Тондрона высадились сразу в двух местах – на полуострове Лионкай и полуострове Дарна. Они стремительно продвигаются на восток, сминая те небольшие соединения, которые удалось им противопоставить, – опережая шапкозакидательские возгласы подчинённых, повысил голос полковник. – Большие территории нашей страны оккупированы. И самое неприятное – по имеющимся у нас сведениям, каждая из армий вторжения возглавляется как минимум двумя Герцогами Гурра.

Лейтенант Брайк почувствовал ледяной чугунный шар, запутавшийся в его кишках. Нельзя сказать, что он был очень уж шокирован – признаться, он давно ожидал чего-то подобного. Слишком уж просто всё получилось, слишком уж глупо, казалось, вёл себя Гурр. Но по факту глупцами оказались те, кто поверил в глупость древнего мага, правившего великой империей. Оказывается, всё это время чёрный император просто водил за нос всё военное начальство Палатия.

Конечно, подобный блеф выглядел чудовищно: несколько десятков тысяч бойцов было брошено на верную гибель с одной лишь целью отвлечь внимание от основных направлений удара. Но ходили слухи, что Тондрон обладает миллионами гомункулов, так что в свете этого гибель даже пятидесяти тысяч выглядела смехотворно. Тем более, что гомункулы и не жили в привычном смысле этого слова, так что говорить о гибели было довольно нелепо.

Жокко говорил, рассказывая о сложившейся обстановке, а Брайк, вполуха слушая его, напряжённо думал. Всё плохо. Всё очень плохо. Сразу два места высадки, огромные силы, поддержка Герцогов. Информации пока было не слишком много, но выходило так, что две армии вторжения двигались по сходящимся направлениям – одна вдоль побережья Серого моря, другая – вдоль залива Дракона. Брайк отлично представлял себе карту своей страны, поэтому он сейчас словно воочию видел два чёрных языка, тянущихся один с Лионкая – северо-западной оконечности Паэтты, а другой – с Дарны, полуострова, являющегося, напротив, юго-западной оконечностью Палатия. Дальше уже, за заливом Дракона, раскидывались земли Кидуи.

Полковник, как обычно строя из себя великого стратега, разглагольствовал о намерениях противника, о которых ровным счётом ничего не знал, призывал к мужеству и спокойствию, и в конце концов объявил то главное, ради чего все здесь собрались.

– Мы выступаем сегодня же, господа! – провозгласил Жокко, обводя всех многозначительным взглядом. – Час на сборы для боевых отделений, два часа – для кухонь и обозов. Наш полк перебрасывают к северу. Ориентировочно пока будем двигаться к местечку под названием Березна. Там сейчас сосредотачиваются силы для остановки северной армии Тондрона. Двигаться придётся быстро, предупреждаю сразу. Нужно во что бы то ни стало остановить врага.

В мрачном молчании расходились командиры рот. Предчувствие беды ухватило всех за горло цепкими лапами. Все понимали, что тондронцы теперь отыграются за Синицу сторицей. Тих был и лагерь, что спешно собирал манатки и сворачивался, чтобы уйти навстречу неизвестности. Пришибленно молчал даже рядовой Вилли Кросан, а уж его рот вообще редко когда закрывался.

Прошло не более пары часов, и на месте военного лагеря остался лишь обезображенный вытоптанный пустырь, огороженный частоколом и полный всевозможного мусора. Ветер доносил сюда вонь выгребных ям, которую лишь немного перебивал дымок не до конца угасших костров. И посреди этого стояли обескураженные жители деревни Синица, сиротливо оглядываясь вокруг и не зная, что им теперь делать – оставаться среди этой разрухи или возвращаться в спалённую деревню, чтобы стать лёгкой добычей новых гомункулов.

***

По мере продвижения на север вести становились всё тревожнее. Тондрон сметал хлипкую защиту Палатия словно соломенные домики. Войска, ведущие изматывающие бои с келлийцами, снимались с тех участков фронта, что признавались второстепенными, и бросались в горнило новой войны, судя по всему, ещё более жестокой и страшной. Несмотря на то, что вторжение Гурра пока не затронуло соседние с Палатием государства, все они живо откликнулись на призывы о помощи. Даже Саррасса, обычно столь далёкая от того, что происходило на севере, пообещала полномасштабную поддержку. Зачарованные голуби маленькими сизыми стрелами мчались по десяткам направлений, неся полные отчаяния донесения, больше походящие на мольбы.

По слухам, его величество Анжей, король Палатия, в течение нескольких дней не показывался на публике, раздавленный и смятый той катастрофой, что свалилась на его государство. Палатийцы привыкли вести локальные войны, огрызаться на нападки берсерков, да вдобавок – чужими зубами. Уже война с Чёрной Герцогиней заметно подкосила великое торговое государство. Теперь же происходящее всё больше напоминало полный крах.

То и дело марширующим на север стрелкам попадались ошалевшие от ужаса беженцы, бредущие на восток в надежде спастись от заполонивших их земли чудовищ. Стиснув зубы, Брайк оглядывал свою роту, читая явные признаки зарождавшейся паники. Вдобавок к этому зарядили дожди, сделавшие дороги малопригодными для обоза, тем паче, что их грязь была основательно перемешана тысячами солдатских сапог.

Как результат – обозы отставали всё больше, что приводило к задержкам в обеспечении личного состава своевременной кормёжкой. Полковник Жокко рвал и метал, грозил трибуналом, требовал реквизировать продовольствие у гражданских, но это никак не спасало ситуацию. Даже под угрозой трибунала чахлые обозные лошадки не сдюживали с круто намешанной разбухшей глиной, а реквизировать было нечего и не у кого – большинство деревень здесь уже обезлюдели.

Судя по признакам, которые опытный командир умел считывать даже из ничего не значащих, казалось бы, мелочей, Брайк понимал, что война уже гораздо ближе, чем хотелось бы. До Березны оставалось ещё минимум два дневных перехода, а войска Гурра, судя по всему, были куда ближе, чем хотелось думать командованию.

Дисциплина в полку катилась к дьяволам. Несколько драк, пара дезертирств, а сегодня – ещё и убийство. Люди зверели от ужаса и безысходности. И вот один из солдат пырнул ножом товарища только потому, что тот выпил воду из его фляжки. Солдат был не из роты Брайка, но лейтенант протестовал больше всех, когда Жокко отдал приказ повесить убийцу на первом же суку.

Брайк считал, что это не станет способствовать укреплению морального духа, но полковник был абсолютно непреклонен. В общем, лейтенант уже почти мечтал о сражении – ожидание изматывало даже сильных духом, не говоря уже о прочих, коих было подавляющее большинство. Битва хотя бы избавит их от этих мерзких проявлений гнилой человеческой породы.

На ночь были выставлены усиленные караулы, причём не столько для защиты от неблизкого пока врага, сколько, главным образом, для того чтобы предотвратить новые эксцессы. Естественно, из этого ничего не вышло. Дважды посреди ночи поднимался переполох – караульные ловили тех, кто пытался дать дёру под покровом ночи. По итогу – ещё трое убитых и четверо раненых.

Всю первую часть нового наступившего дня полк тащился по безлюдной местности. Брошенные деревни, бродящие как ни в чём не бывало куры, тоскливо брешущие, а то и откровенно воющие цепные псы, которых не кормили уже несколько дней, шмыгающие с вороватым видом коты. Брайк не сомневался, что подобная картина царит сейчас на мили вокруг. Да и хвала богам! Потому что представить себе дальнейшую судьбу тех, кто не успеет убежать, как-то даже не хотелось.

Мрачные мысли лейтенанта были прерваны внезапной остановкой колонны. Поскольку он, как командир, имел возможность передвигаться верхом, то тут же пустил свою лошадь рысью, чтобы разузнать, в чём дело.

Небольшой отряд, около десятка кавалеристов, остановил продвижение стрелкового полка неподалёку от перекрёстка дорог. Во главе отряда был человек в шитом зо́лотом мундире, хотя погоны оказались всего лишь капитанскими. Брайк знал лишь одну часть, в которой капитаны могли носить такие мундиры. Очевидно, что перед ним были крон-кавалеристы, паркетная военная элита Палатия. Даже рядовые в этом полку были сплошь голубая кровь.

Обычно крон-кавалеристы блистали лишь на парадах да в просторных залах дворца, и король никогда не бросал их в реальные боевые действия. Видимо, сильно припекло его величество, что даже этих пришлось привлечь, – с невольным злорадством подумалось Брайку.

Подъехав ближе, лейтенант понял, что отчасти всё-таки ошибся. Судя по всему, крон-кавалеристом из всего отряда был лишь этот самый капитан, кстати, возрастом едва ли намного ушедший от самого Брайка. Остальные были простыми солдатами, причём, судя по их внешнему виду, не так давно им пришлось побывать в серьёзной передряге – мундиры их были грязны и кое-где даже изорваны. У некоторых была заметна запёкшаяся на одежде кровь. Группа всадников, очевидно, заметно нервировала солдат – по рядам то и дело пробегал шепоток, постепенно превратившийся в некий непрекращающийся гул.

На правах командира роты Брайк, приняв невозмутимый вид, подъехал настолько близко, чтобы слышать, о чём говорит расфуфыренный капитан и полковник Жокко.

– А я говорю, что у меня есть чёткий приказ командующего Зейво перебросить мой полк под Березну! – на повышенных тонах возражал Жокко. Всё-таки перед ним был всего-навсего капитан, пусть и с весьма ветвистым генеалогическим древом.

– Повторюсь, господин полковник, – крон-кавалерист пытался соблюдать субординацию, но было видно, что это стоит ему немыслимых душевных усилий. – Березна, скорее всего, уже потеряна. Сейчас главным очагом сопротивления является замок Фалли, и целый полк арбалетчиков стал бы для защитников настоящим даром Асса.

– Наши болты завязли в проклятой грязи где-то милях в десяти позади! – в сердцах рявкнул Жокко. – Много ли проку от стрелков, которым нечем стрелять?

– Уверен, что в замке найдётся достаточный запас болтов, господин полковник, – с явным усилием сохраняя спокойствие, проговорил капитан. – Вот только людей маловато. Мало кому удалось оторваться от этих ублюдочных гомункулов.

– Я не могу ослушаться приказа командующего Зейво! – возразил полковник.

– У меня подписанный приказ крон-маршала Острэя, – капитан действительно вынул скрученный трубочкой лист. – Он также находится в Фалли, и именно по его приказанию я направлялся на восток, к Золице, где должен находиться резервный полк. По этому приказу я имею право рекрутировать под его начало любые воинские соединения, которые мне попадутся. Полагаю, приказ крон-маршала для вас что-то значит, господин полковник?

Сердито пыхтя, Жокко придирчиво изучал поданный ему лист, словно пытался найти между строк какую-то фальшь.

– Где этот ваш Фалли? – наконец ворчливо спросил он, возвращая приказ обратно.

– Я отправлю с вами своего человека, – капитан кивнул головой одному из сопровождавших его солдат. – До замка не больше десяти миль. К вечеру будете там.

– Мои люди идут без отдыха уже полторы недели! – вновь начал заводиться Жокко. – Я не стану загонять их. Пойдём так, как сможем!

– Воля ваша, господин полковник, только учтите, что тондронцы тоже времени не теряют. Постарайтесь хотя бы поспеть к замку раньше них.

Отсалютовав, крон-кавалерист дал шпоры коню, направив его дальше по дороге на восток, тогда как полковник Жокко дал приказ двигаться на запад. Спустя час был объявлен привал, чтобы солдаты могли дать хотя бы небольшой отдых сбитым и стёртым в кровь ногам. Кухня вновь оказалась где-то далеко позади, так что солдаты смогли поживиться лишь сухим пайком, да и то лишь те из них, кто оказался позапасливее. Остальным же только и оставалось, что распугивать окрестных ворон громким урчанием в животах.

***

– Разрешите обратиться, господин полковник? – Брайк не удержался и подошёл к командиру во время привала.

Всё время до этого лейтенант мрачно обдумывал новые обстоятельства, столь внезапно свалившиеся на их голову, и чем больше он думал, тем больше ему всё это не нравилось. На самом деле, наверняка он был не один такой тут, но остальные предпочли отмолчаться, тогда как Брайк отмалчиваться не умел.

– Что вам, лейтенант? – буркнул Жокко, обгладывающий тощего жареного цыплёнка – единственное, что смогли раздобыть для полковника.

– Я по поводу изменившихся обстоятельств, господин полковник. Должен признаться, что нахожу эту затею безрассудной.

– Что? – Жокко едва не поперхнулся, услышав это слово. – В своём ли вы уме, лейтенант, что говорите такое мне?

– Простите, господин полковник, но я вынужден это сказать, поскольку считаю это своим долгом, – склонил голову Брайк.

– И что же вам показалось таким безрассудным, лейтенант? – вкрадчивым голосом, не предвещавшим ничего хорошего, осведомился полковник.

– Я считаю безрассудным загонять себя в западню в этом замке Фалли, господин полковник, – твёрдо ответил Брайк. – Считаю, что мы должны исполнять данный нам ранее приказ и двигаться к Березне. Ещё лучше было бы, разумеется, отвести полк к востоку, но поскольку это противоречит приказу, я не стану этого предлагать. Однако ни при каких обстоятельствах я не стал бы загонять полк в за́мок.

– И почему это? – кожа Жокко медленно багровела, а в голосе явственно слышались нотки гнева.

– Я на протяжении многих недель наблюдал за гомункулами, господин полковник. Я знаю, что им не нужны ни вода, ни еда, ни сон. С ними привычные правила ведения войны теряют всякий смысл. Мы укроемся в замке? Хорошо! Но тондронцам не потребуется даже пытаться брать его штурмом. Достаточно будет просто уморить нас голодом. Время работает на их стороне, господин полковник. Не говоря уже о магии. Если к замку подойдёт один из Герцогов – неужели жалкая каменная стена сможет его остановить? Повторюсь, господин полковник, если мы отправимся дальше, замок Фалли станет нашей братской могилой.

– Однако у меня приказ крон-маршала, лейтенант! – уже не сдерживаясь, рявкнул Жокко, хотя по его лицу было видно, что доводы Брайка не пропали втуне. – И он не допускает двойных толкований.

– Простите за грубые слова, но крон-маршал уже обречён, – отчеканил Брайк. – Если он продолжит отсиживаться в замке, то ему осталось недолго. С вашего позволения, господин полковник, но крон-маршал – не военачальник, не полководец. У него нет такого богатого боевого опыта, как у вас, – лейтенант решил, что лесть может сделать полковника более сговорчивым. – Прошу прощения, но крон-маршал – не более чем придворный шаркун, который смыслит в военном искусстве меньше любого из моих солдат. Хуже то, что он, вероятно, мнит себя великим стратегом. Он не понимает главного – для борьбы с этим врагом не подойдут обычные учебники по тактике ведения боя. Наш единственный шанс – высокая манёвренность, возможность наносить максимальный урон, уходя от ответных ударов. Вам ли не знать этого, ведь вы так славно выиграли битву у Синицы!

Это была очередная грубая лесть, но Жокко на неё поддался. Его выпученные, мечущие молнии глаза стали немного более осмысленными.

– Вы понимаете, Брайк, что это тянет на трибунал? – тем не менее, проговорил он.

– Понимаю, господин полковник, и если нам удастся выбраться из этой передряги, с радостью отдам себя в руки правосудия, – спокойно и с достоинством ответил лейтенант.

– То, что вы предлагаете, больше смахивает на мятеж, поэтому я имею полное право повесить вас на первом же суку, – угрожающе прошипел Жокко.

– Пусть так, если это поможет вам изменить решение! – лицо Брайка сейчас казалось высеченным из мрамора. – Вы же знаете, господин полковник, что я прав.

– Что ж, лейтенант, – проговорил Жокко после некоторого молчания, во время которого он, видимо, вёл настоящую внутреннюю борьбу. – Вам представится возможность лично высказать свои соображения крон-маршалу Острэю. Рекомендую при этом воздержаться от тех характеристик, что вы ему дали только что. Кроме того, вы же слышали, что Березна, скорее всего, всё равно уже потеряна, – последняя фраза прозвучала почти как оправдание.

В течение нескольких секунд казалось, что Брайк что-то ответит. Однако в итоге он лишь закусил губу, молча кивнул – скорее дёрнул головой так, словно надеялся, что она оторвётся от шеи, и, резко повернувшись, направился прочь. Досада душила лейтенанта – был момент, когда ему показалось, что полковник Свинья внял его увещеваниям. Однако раздражение на то, что тебе указывает подчинённый, или же простое солдафонское упрямство взяли верх, и вот теперь, по мнению Брайка, Пятый стрелковый был обречён.

– Это полный идиотизм… – вполголоса проговорил один из ротных, слышавший диалог, и теперь подошедший к молодому бунтарю.

– Нет, это просто армия… – сквозь зубы процедил Брайк, возвращаясь к своей роте.