Глава 1
Рождение нового мира

§ 1.1. Цифровая революция

Сегодня мы находимся на пороге новой индустриальной революции, на этот раз – революции искусственного интеллекта. Часть человечества ждет ее с тревогой, опасаясь непредсказуемых последствий появления самосовершенствующихся цифровых алгоритмов. Другая, наоборот, предвкушает воплощение самых смелых мечтаний о вечной жизни, космической колонизации и искоренении нищеты. Но кто бы чего ни ждал, все сходятся в одном. Окружающий мир становится все более цифровым, и им все больше управляют автоматические системы. Финансы, еда, развлечения, образование, коммуникации, путешествия – все сферы жизни последовательно мигрируют в цифровую среду во всех без исключения государствах. Очевидно, что человечество стоит на пороге четвертого цивилизационного скачка и открытия цифрового мира.

Главная характеристика этого нового мира – цифровые алгоритмы, которые становятся неотъемлемой частью нашей жизни. И чем дальше мы продвигаемся в наше будущее, тем «умнее» они становятся. Я родился в начале 80-х, когда не было ни цифровой среды, ни программ. Спустя всего 40 лет я оказался в мире, где новый контент появляется преимущественно в электронном виде, а алгоритмы побеждают нас в играх, в которых человечество совершенствовалось тысячелетиями.

В 1997 году суперкомпьютер Deep Blue победил Гарри Каспарова в шахматы, хотя тот несколькими годами ранее утверждал: «В классических шахматах на серьезном уровне компьютерам ничего не светит в XX веке».

В 2019-м чемпион по игре в го Ли Седоль завершил профессиональную карьеру, заявив: «Когда в го начал играть искусственный интеллект, я понял, что никогда не буду на вершине, даже если стану номером один ценой отчаянных усилий. Даже если я стану номером один, останется нечто, что я не смогу победить».

В том же году под натиском машинного интеллекта сдались игроки в маджонг. Раньше люди думали, что искусственному разуму эта игра не по зубам. Ведь маджонг считался самой «прочеловеческой» из всех существующих игр: чемпионы искусно используют сложную комбинацию из блефа, интуиции, стратегии, расчета и удачи. Но искусственный интеллект Super Phoenix справился и с ней. Для этого ему понадобилось четыре месяца. За это время он продвинулся от новичка до эксперта, приняв участие в более чем пяти тысячах игровых сеансов. Чем больше алгоритм играл, тем быстрее он самообучался.

Примечателен и тот факт, что для победы над Каспаровым в 1997 году понадобился суперкомпьютер стоимостью 10 000 000 $. Сейчас же, чтобы побеждать гроссмейстеров, достаточно обычной игры на телефоне. Благодаря изобретению нейросетей и облачных технологий использовать и обучать искусственный интеллект стало проще и дешевле. Из-за этого скорость, с которой мир перемещается в цифровую среду, выросла с просто высокой до запредельной. Уверен, самые поразительные примеры, упомянутые мной сейчас, к выходу книги потускнеют и безнадежно устареют. Скажу только, что я начал писать «Человеческий капитал», когда нейросети только научились в режиме реального времени накладывать на лица людей всевозможные маски. Вы наверное помните приложение «Маскарад» (MSQRD), которое первое использовало эту технологию и которое почти сразу же было куплено «Фейсбуком»^[9]? Теперь, когда я пишу заключительные главы, в «ТикТоке» появилось дипфейк-видео с Томом Крузом. Подделка, созданная с помощью нейросетей, получилась сверхреалистичной. Ролики настолько убедительные, что найти разницу не могут даже профессиональные монтажеры.

Причина такого бурного развития технологий лежит как раз в алгоритмах. Их легко создавать и удобно использовать. Все, что для этого нужно, – базы данных, на которых нейросети могут «натренироваться». После этого алгоритмы начинают быстро выполнять те задачи, которые человек сможет сделать, только потратив столетия, либо вообще никогда. Такое удобство и безальтернативность искусственных интеллектов делает нас заложниками цифровизации и последующего усложнения алгоритмов. К чему это приведет?

Все специалисты едины во мнении, что конечная стадия развития цифровых алгоритмов – разумный искусственный интеллект, осознающий себя и последствия своих действий. Сейчас в мире уже существуют ИИ, только они пока «слепы». Они способны выполнять недоступные человеческому уму задачи, но при этом не понимают их сути. Разумными же они станут, когда начнут осознавать смысл того, что делают. И этот момент обязательно настанет. Вопрос лишь, когда – через год или чуть позже. А после разумного интеллекта, по мнению специалистов, появится суперинтеллект, который будет превосходить возможности человеческого мозга на порядок. Самые авторитетные ученые даже рассчитали момент его рождения. В 2034 году ожидается появление разумного искусственного интеллекта, а в 2045-м, по их мнению, он превзойдет человеческий в миллиард раз. Тогда наступит так называемая технологическая сингулярность^[10], которая необратимо изменит судьбу человечества. Этот интеллект мы не сможем контролировать – достигнув таких интеллектуальных возможностей, он сможет развивать себя сам. И как будет происходить этот процесс, как ИИ отнесется к человечеству на пути своего становления, не знает никто. Спрогнозировать работу суперинтеллекта может только другой суперинтеллект. Нельзя рассуждать о его поведении с позиции обычного человека. То есть рассуждать, конечно, можно, но ценность таких рассуждений будет не выше, чем у рассуждений курицы о человеке.

Что произойдет при появлении суперинтеллекта и настанет ли технологическая сингулярность, нам знать не дано. Зато мы можем предположить, каким будет мир перед его рождением. Для этого нужно изучить действие макротенденций, которые прокладывают путь цифровой революции. Словно рельсы, они направляют локомотив человечества на пути к искусственному суперинтеллекту. Одна рельса – автоматизация, вторая – глобализация. Две тенденции глобального масштаба, которые перекраивают мир настоящего и предопределяют наше будущее.

Автоматизация

Всепроникающий характер автоматизации определили технологии, позволившие кардинально уменьшить себестоимость вычислительных мощностей и хранения данных. Так сформировалась новая конкурентная среда. Она позволила использовать глобальные массивы данных для ранее невозможных открытий, порождающих новые цепочки добавленной стоимости. Ключевую роль в этой экономике стала играть автоматизация. А если мы посмотрим на ярус выше – на уровень лидеров рынка, то увидим не только интеллектуальные информационные системы и «бигдэйта». Мы встретим гигантские цифровые платформы и прототипы искусственных интеллектов, с помощью которых планируется занять новые стратегические ниши вроде тех же беспилотных автомобилей или цифровой медицины. И то и другое в ближайшие 5-10 лет станет определяющим конкурентным преимуществом.

О перспективах компаний, которые первыми захватят рынок беспилотных автомобилей или научатся ставить диагнозы по капле крови, я даже не берусь судить. Но можно с уверенностью утверждать, что автоматизация и вытекающие из нее плюсы слишком очевидны и безальтернативны, чтобы их игнорировать. Собственно, так и формируется экономика нового мира, построенная на консолидации всех цифровых служб в коммерческие мегаструктуры, управляемые множеством умных, но пока еще «слепых» алгоритмов. «Все, что может быть автоматизировано, должно быть автоматизировано», – девиз свершившейся цифровой революции. Неважно, как вы сами относитесь к автоматизации, но, если хотите преуспевать в конкурентной среде, вам придется следовать этому лозунгу. А если при этом рассчитываете на долгосрочный успех, то вам нужно автоматизироваться интенсивней и быстрее других.

Глобализация

Я выделяю глобализацию как самостоятельную тенденцию, но на самом деле она естественным образом вытекает из автоматизации. В основе глобализации лежит направленное движение в сторону стирания границ материального мира через создание виртуальной прослойки в виде интерактивного информационного пространства. Увидеть связь автоматизации и глобализации довольно легко. Для этого достаточно изучить работу Интернета и базирующиеся на его фундаменте всевозможные средства коммуникации, рекламы и торговли. Все они доступны, функциональны и, самое главное, универсальны. Это позволяет выстроить взаимодействие с интернет-сообществом из любой точки мира.

Фактически главная особенность и ценность глобализации в том, что она позволяет обойти порядок вещей, сложившийся в материальном и правовом мирах. Материальный мир ограничивает взаимодействие людей физическими законами, особенно если речь идет о больших расстояниях. Правовой – на уровне государств и административных границ. И то и другое глобализация успешно преодолевает благодаря Интернету и развитым инструментам связи. При существующей тенденции ожидается, что через 10 лет не менее миллиарда людей будет работать вне государственных границ и офисов. Благодаря глобализации люди уже сбрасывают оковы территориальной обособленности, превращаясь в граждан мирового интернет-сообщества.

В новом мире рассчитывать на долгосрочный успех можно только конкурируя за внимание и деньги мирового интернет-сообщества на глобальном рынке. Если же на локальном уровне компании соперничали друг с другом преимущественно по географическому признаку, то здесь борьба идет уже за виртуального пользователя, территориальная привязка которого условна. Надо ли говорить, что такое положение дел создает беспрецедентно конкурентную среду, где все бьются за аудиторию планеты Земля.

§ 1.2. Рынок труда

Подводя итог разговору об автоматизации и глобализации, можно с уверенностью говорить о гегемонии^[11] цифрового мира над всеми предшествующими: промышленным, правовым, материальным. Следствием этого становится неизбежное перераспределение глобального финансового капитала. По мере ускорения цифровой революции он будет сосредотачиваться в компаниях, активно использующих новейшие технологии. Первых ласточек этого явления мы можем увидеть уже сейчас, если посмотрим на динамику капитализации. Вот как выглядел топ крупнейших компаний в момент рождения цифрового мира и каким стал два десятилетия спустя.

В начале 2000-х большинство крупнейших компаний мира можно было отнести к реальному сектору экономики. Это были производители станков, оборудования, флагманы нефтехимии и потребительского сектора. Через 20 лет список пополнили цифровые гиганты. Слышал ли кто-нибудь до этого об «Амазон», «Фейсбук», «Алибаба», «Тенсент»? Нет, они пришли вместе с цифровой революцией и рождением нового мира. В 2020 году общемировой сектор «Технологии» обогнал по капитализации ближайшего конкурента почти в два раза. И чем глубже человечество будет погружаться в цифровую среду, тем больше капитала начнет перетекать в активы, связанные с цифровизацией, автоматизацией и искусственным интеллектом.

Это приведет к тому, что начнут исчезать целые отрасли, а труд людей станет последовательно вытесняться машинами и искусственным интеллектом. Это неминуемое явление для цифрового мира, которое для рынка труда обернется как минимум потрясением, а как максимум – катастрофой. Хотя говорить о катастрофе я бы все-таки не стал. На конференциях по проблемам трудовой занятости выступающие любят сгущать краски и пугать числом тех, кого автоматизация лишит работы – многие профессии не найдут себе места в мире роботов и алгоритмов. Но при этом эксперты забывают упомянуть о тех, кто ее получит, а таких тоже немало. Так, например, стоит ожидать повышения востребованности профессий программистов, инженеров, роботехников, биотехнологов, наноинженеров. Также появятся абсолютно новые специальности, связанные с виртуальной реальностью, нейроинформатикой, биоинженерией и даже робоэтикой.

В первую очередь автоматизация вытеснит человеческую деятельность, для которой характерен монотонный труд, обработка и интерпретация данных, а также все виды посреднических услуг. Под угрозой полного исчезновения окажутся специалисты, зарабатывающие на перепродажах и консультировании, а также такие простые и массовые профессии, как почтальон, диспетчер, переводчик, бухгалтер, продавец, страховщик, водитель, охранник, юрист. Учитывая, что только продавцы и водители составляют 10 % всего рынка труда, можно предположить, какой шок испытает трудовое население в ближайшем будущем. И это лишь верхушка айсберга. С развитием роботехники начнут замещаться более сложные специальности – строители, младший медицинский персонал, администраторы, учителя, повара и т. д. Ожидается, что в ближайшие 40 лет исчезнет половина известных нам сейчас профессий.

А кто же останется?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, что может делать автоматизация, а что – нет. Я считаю, что она, как набор умных, но «слепых» алгоритмов, не сможет выполнять следующие функции:

Нести ответственность

Искусственный интеллект не способен понимать суть задач и прослеживать далекоидущие последствия. Поэтому ему заказан путь к принятию решений, подразумевающих высокую степень риска и серьезный уровень ответственности. Здесь ИИ может быть отличным консультантом и ассистентом, но само решение останется за человеком.

Неспособность ИИ брать на себя ответственность хорошо прослеживается по тому, как автоматизируется медицинская отрасль. Если посмотреть на структуру достижений цифровой медицины, то она будет иметь преимущественно околомедицинский характер. Это всевозможные роботы-массажеры и роботы-разносчики, биопринтеры, синтезирующие органические ткани, системы удаленной диагностики и автоматические собиратели анамнеза. Но везде, где дело касается профессии врача – самой диагностики и непосредственно лечения, достижения автоматизации гораздо скромнее. Какой бы продвинутой система ни была, над ней всегда будет врач, интерпретирующий результат ее работы.

Как бы сильно ни развивались автоматизация и робототехника, в медицине и в других сферах в первую очередь будет замещаться низкоквалифицированный труд, не подразумевающий высокой степени ответственности.

Созидать

Здесь хочу сразу оговориться, что под словом «созидать» имею в виду не то же самое, что и под словом «создавать». С задачей «создавать» те же нейросети справляются прекрасно. Они могут писать книги, рисовать картины, музицировать и сочинять стихи. Но важно, что в основе этого процесса лежат шаблоны и закономерности, полученные анализом загруженных в нейросеть примеров. То есть в процессе создания, который происходит под эгидой автоматизации, отсутствует субъективный опыт творца. Это тоже «творение», но не то, с которым мы привыкли иметь дело, когда говорим о творчестве и искусстве. В человеческой культуре творчество связано не только с закономерностями, но и с индивидуальными особенностями восприятия художника, с его жизненным опытом. Без этих специй продукты автоматического «творения» всегда будут рафинированными и никогда не обретут такой же ценности в наших глазах.