Глава II. Модуль десантной роты

Поздний вечер. Окраина Кабула, рядом с микрорайоном – Теплый стан. Городок 103-ей Витебской воздушно-десантной дивизии – «Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане». Модуль второй гвардейской роты отдельного парашютно-десантного батальона связи.

Солдаты и сержанты роты занимаются атлетизмом, на солдатском жаргоне качают свои «банки» траками. В это время в кубрик роты зашли офицеры батальона и внимательно осмотрели занимающихся спортом солдат. Среди офицеров был один не из батальона связи. Немного понаблюдав за рядовыми и сержантами, офицеры вышли из кубрика.

– Ну что, капитан? Есть ли среди занимающихся в казарме те двое солдат, которые мужественно охраняли сегодня мост? – тихо спросил командира роты молодой высокий подполковник.

– Так это, в кубрике все, кто был сегодня на охране Кабула, все двенадцать солдат и сержантов. Среди них и те двое – Сердюков и Одуванчиков – оба рядовые… Один «старик», а второй совсем еще «молодой»…

– Прекрасно, а где можно поговорить с ними? – вкрадчиво спросил подполковник.

– Можно в моем кубре, а можно в каптерке у старшины… – судорожно ответил гвардии капитан Колывань.

– В кубре? Это что? – не понял подполковник, слегка похожий на молодого Лаврентия Берию.

– В кубре – в кубрике, значит. У нас тут кубрики. Как на флоте… – улыбнулся командир роты.

– В каптерке у старшины роты будет лучше… – осторожно ответил подполковник. – А где же сам старшина?

– Он это… того, бегает, вечерний кросс, видимо, – быстро ответил «папа» ротный.

– Вы даже не знаете, где ваш старшина? – сухо спросил подполковник и уставился в других офицеров, стоявших рядом.

– Так это… Он ведь старший прапорщик, замену уже ждет! Его срок пребывания в Афганистане почти истек!..

– Почти!? А если он сейчас, так сказать, под покровом ночи словесно общается с врагами? С душманскими шпионами?

– Да, ну что вы… Сейчас мы найдем его! – громко ответил ротный.

– А что? Вы разве не знаете, сколько обмундирования и боеприпасов продают вот такие прапорщики?

– Не знаю… – ответил ротный и опустил взгляд в пол.

– В темное время суток все должны быть в казарме! Не только солдаты и сержанты, но и офицеры и особенно прапорщики! Детский сад!

– Так точно! Накажу! – сурово ответил «папа», который был лет на десять старше подполковника.

Рядом с ротным стоял гвардии старший лейтенант Семенов и гвардии капитан Сычев. Они оба были настроены мрачно, ведь перед ними стоял самый настоящий следователь из особого отдела «Сороковой Армии».

– Вызовите ко мне вначале молодого солдата, а потом уже и этого, рядового Сердюкова. Как его?.. – оскалился особист.

– Рядовой Одуванчиков! Александр Одуванчиков, комсомольский активист роты! – выпалил гвардии старший лейтенант Семенов.

– Пока взвода, – сухо уточнил гвардии капитан Сычев.

– Хорошо… – ответил особист.

Особист вошел в каптерку старшины роты и слегка прикрыл за собой дверь.

Ротный прошел в кубрик и быстро подозвал к себе Одуванчикова и Сердюкова.

– Ну что, гаврики! Чего натворили, герои? По ваши души приехал из штаба армии офицер контрик! Уроды, медь! Если чего наделали, он вас быстро арестует! Так что молчите! Ясно? А ты, Сердюков, видно долго дембеля у меня не увидишь! Красавчик! – злобно бросил ротный и указал Лёньке направление на каптерку.

– А че? Я не чо? Мне то чо, все по хрену!.. – безразлично ответил Лёньша, одел тельняшку, заправился и вразвалочку отправился в каптерку старшины.

Подполковник, лет тридцати пяти, холеный, коротко подстриженный и до синевы выбритый офицер в очках, сидел на ящиках с оборонительными гранатами в центре каптерки и что-то рисовал простым карандашом в тонкой ученической тетрадке. В дверь постучали.

– Да! Войдите, конечно, – мягко произнес офицер и снял с носа очки с круглыми линзами.

– Гвардии рядовой «дед» ВДВ Сердюков явился! Приказа вроде бы не было, «папа» просто сказал пройти! – смело отчеканил Лёня.

– Очумели вы чтоли здесь? «Папа»… «вроде бы»… «явился»… Ходите все в развалку! Что здесь происходит? – злобно удивился подполковник и потер ногтями лоб.

– Ничего не происходит, просто службу тащим мы в Афгане! Дальше еще не придумал… Песня будет!

– На черта мне ваши песни!? Ты что солдат, Лермонтов чтоли? – подпрыгнул подполковник, не понимая тона солдата.

– А вы сколько в Афганистане, разрешите узнать? – хмуро и невозмутимо спросил Сердюков.

– Немного! Товарищ солдат, это вы сегодня охраняли мост и проявили завидное мужество при его обороне?

– А как мне к вам обращаться… – неторопливо спросил десантный «дед».

– Подполковник Кочергин, из особого отдела армии.

– Отлично! Мы охраняли мост! Я и молодой солдат Одуванчиков! Славно шуганули мы этих «духов»! – рассмеялся Сердюков. – По медальке бы нам! Вроде как положено по совокупности боевых выходов?

– Шуганули, это как? – нахмурился особист.

– Короче, они, то есть «духи», хотели захватить мост через высохшую речку. У нас был приказ – мост держать! Одуванчиков держал их на мушке автомата, а я тем временем достал свою «базуку», зарядил в нее осколочно-фугасную гранату и взял моджахедов на мушку. Они, видимо, не ожидали такого горячего приема, подумали малеха и ушли! Вот и все…

– Базука, это РПГ–7?

– Ну да, он и есть, – улыбнулся Леонид.

– Вы служите в роте связистов переносных радиостанций, откуда же тогда знаете, как обращаться с РПГ–7?

– А что там знать, «папа» Сазон показал раз, я и научился. А по службе, я радиотелеграфист первого класса! – не без гордости закончил Лёня.

– Сазон?.. Это кто – Сазон?

– Командир нашей роты майор Сазонов, недавно улетел в Союз! Был здесь четыре года! Награжден по ранению орденом «Красной звезды» и медалью «За отвагу»! На его должность пришел капитан Колывань. Пока ничем не награжден, но если будет стараться…

– Хватит валять дурака, солдат Сердюков!

– Есть! – громко крикнул Лёня и злобно улыбнулся.

– Так, о чем я?.. А, мост!.. Ну, так за это орден вам и молодому солдату положено давать?.. – обронил и удивился сам себе Кочергин.

– Кому может и положен! Хотя у меня уже есть один! – усмехнулся Лёня.

– О! Какой орден у вас? Неужели «Красной звезды»?

– Ну да! Только ведь он чугунный и с закруткой на спине!

– Что? Издеваешься?

– Никак нет! – товарищ подпол…

– Пошел вон, солдат! – вскрикнул особист и сломал пальцами свой карандаш.

– Есть, идти вон! Значит снова без медальки…

– Стоять, рядовой!

– Я! Стою значит… – улыбнулся Лёня.

– Сколько боевых операций? Сколько вы раз были на боевых?

– Я не считал, вернее в первый год считал, насчитал не меньше пятнадцати. А второй год и не считал вовсе…

– Вот это да! А ротный сказал, что вы залетчик? Нарушитель дисциплины, не исполнительный солдат? – спросил контрразведчик удивленно.

– Я залетчик? Ха, ну, ротному, оно видней… Разрешите мне идти, дело ко сну, устал я немного, денек тяжелый был.

– Значит, медалей и орденов не имеете?

– Вы что, шутите, товарищ подполковник? Откель у нас медали? – усмехнулся старый солдат и сладко зевнул.

– Конечно. Отдыхайте! – выдохнул подполковник и посмотрел в глаза солдату.

Сердюков быстро покинул каптерку и довольный собой вернулся в кубрик роты. Уселся на табурет и принялся читать новый номер «Красной звезды».

– Капитан Колывань, ко мне! – в бешенстве заорал Кочергин.

– Я! Что случилось… Сердюков чтоли чего?..

– Что случилось? Что случилось! Ничего, пока! Почему «старого» ко мне послали, а где тот – молодой?

– Сейчас, а вот и он! Поссать бегал! – ответил ротный и, немедля, исчез в неизвестном направлении.

В это время, я вошел в каптерку…

– Гвардии рядовой второй десантной роты – Одуванчиков! По вашему приказанию…

– Я подполковник Кочергин из особого отдела армии! Берите табурет, присаживайтесь, рядовой, – хитро предложил особист.

– Спасибо! Я пешком, в общем, постою.

– Фу! Вы что здесь, все комедианты?

– Ни как нет! Хотя без юмора тяжело приходится… Развлечений-то других нет, вот и шутим, как умеем… Хотя иногда концерт в дивизию приедет или кино привезут, но это если повезет и солдат не в наряде или боевом охранении…

– Ладно, как служба, солдатик?

– Не бьют, службой доволен, сыт и одет! Письма из дома получаю регулярно! – отчеканил я.

– Ты, боец, охранял сегодня мост?

– Так точно, мне понравилось! Было тепло…

– До появления душманов к вам подходили бачата, местные мальчишки?

– Не помню…

– Так было? – нахмурился особист.

– Бачата?.. А, вспомнил! Двое пацанов. Так точно, просили бакшиш! Я им дал что-то типа… а, отдал банку каши с тушенкой и пачку солдатских галет. Но они продуманные, им наши солдатские не нужны им офицерские подавай!

– А Сердюков? – спросил подполковник, глядя в мои глаза.

– Сердюков? А, Леонид, он сказал, чтобы я больше с ними не разговаривал! Он строгий «дед»! – отчеканил я. – Он с ними не базарил, только мост охранял и вовремя группу местных мужиков увидел! Он стена!

– Где научились так складно врать, рядовой! Хотите под арест? В яму?

– Врать? Ни как нет! Смысл мне врать? Арест, можно, ой разрешите поинтересоваться, за что?..

– Теперь, значит, вы мне решили вопросы задавать? – засмеялся Кочергин.

– Вам вопросы? Нет, у меня нет к вам вопросов, товарищ подполковник! Я же вас впервые вижу, в натуре…

– Ладно, черт с вами, после душманов к вам снова подходили подростки, те же? Что предлагали купить?..

– Подростки?.. А, да, подходили, вроде. Хотели нам джинсы и кроссовки продать!

– А вы?.. Что вы сделали?.. – оживился контрразведчик.

– А! А мы, что?.. Так у Сердюкова денег нет, у меня тоже. Мы их и послали… Лично я в штанах не разбираюсь. Вообще откуда у нас – рядовых, деньги? Нам ведь не платят, совсем… Вы не знали?..

– Помолчите, я вас не об этом спрашиваю!

– Так точно, товарищ подполковник… Согласен, не о чем тут говорить! – заткнулся я и вытянулся по стойке «смирно».

– Сердюков, возможно, стал меняться, или покупать что-либо?..

– Вы что? Это строго запрещено! – крикнул я на всю каптерку.

– В морду хотите, товарищ солдат? Чего орете, как резаный? – взревел Кочергин.

– А нам хоть по морде, хоть в морду, хоть по шее, хоть в ухо – все едино, товарищ гвардии подполковник!

– Я не в гвардии! Ты что? Ничего не боишься, солдат? – подполковник приблизился вплотную к моему носу своим подбородком.

– Никого не боюсь, ведь я в десанте! – издевательски громко крикнул я. – Готов разорвать себя гранатой в случае окружения душманами!..

– Разорвать себя?.. Ты что несешь?.. Ладно!

– Так точно! – машинально ответил я.

– Такой шустрый? Послушай, так значит, ты радист?

– Так точно!

– Могу предложить тебе должность радиста в разведке ГРУ. А через полгодика отправим тебя в специальную школу. В Союз, в Москву.

– Ого!..

– Перспектива, ну как?.. Что молчите, рядовой?..

Я даже не хотел размышлять над словами странного подполковника. Тем более, я строго усвоил слова майора Падалко перед моей отправкой в Афган: «Запомни, Шурик, если хочешь остаться в живых, никуда не лезь. Служи в родном батальоне связи. Мы вас туда готовим, все остальное – слава и смерть…»

– Приключений мне хватает, коллектив – родной! Задачи батальона мне понятны и ясны! Эксперименты на войне чреваты последствиями…

– Ага, значит, сдрейфил? – рассмеялся Кочергин.

– Никак нет!..

Наверное, на две минуты в каптерке наступила мертвая тишина. Подполковник внимательно осматривал меня, прохаживаясь по каптерке, а я рассматривал мух, летающих вокруг потолочного вентилятора. Мухи были жирные и игривые. Иногда они садились на липкую ленту и оставались на ней навсегда. «Экспериментируют…», – подумал я и улыбнулся.

– Отлично! Пошел вон, щенок! Старшину там найдите!

– Есть идти вон! – гаркнул я и развернулся лицом к выходу.

«Ни хрена себе, ГРУ?.. Вы там ча, со всеми солдатами так разговариваете?.. А мне это на хрена?..» – подумал я.

Что на меня нашло, юмор и дерзость так и сыпались из моего рта. Чеканя шаг, я вылетел из каптерки старшины второй роты. Сам старшина – старший прапорщик Гаврюшов – уже ожидал вызова на центральном проходе модуля.

– Ну, что-что-что т-там, Одуванчик? – с опаской и сильно заикаясь, спросил наш грозный прапорщик.

– Вас звали! Пожалуйте!

– Че-черт! – прошептал Гаврюшов.

Прапорщик заискивающе вошел в каптерку. Подполковник ходил вокруг висевшей посередине комнаты боксерской груши и чесал свои горячие и красные уши.

– А, вот и прапорщик? Да? – хищно спросил особист.

– Та-та-так! То-то-чно! Пра-пра-пра-прыщик Гав-врю-врю-шов!

– Б-р, вы что, контуженный? – удивился особист.

– Угу! Было… Контузия у меня…

– Отдыхайте… У меня к вам вопросов нет, в принципе…

– Спа-спа-сибо!

– А где ваш ротный, капитан Колывань?

– В ш-ш-таб на-на-верно у-у-шел! – с трудом выговорил Гаврюшов.

– Ясно…

Подполковник нагнулся, чтобы не зацепить головой косяк двери и быстро вышел из каптерки. В коридоре он на мгновение остановился у нашей новенькой ротной газеты, висевшей на стене рядом с кабинетом замполита батальона – «На боевом посту вторая парашютно-десантная!» – и всмотрелся в карандашные рисунки и статьи, под которыми было написано: «Рисунки и статьи на первой полосе – гвардии рядового Одуванчика, статья на второй полосе – гвардии рядового Сердюка». Первая статья красноречиво называлась: «Спишь на посту часовой? Душман придет – роту вырежет!» Вторая статья – «Бей чужих, чтобы свои боялись!» – рассказывала о происшествии на военном аэродроме Кабула, когда наша рота побила улетающих в Союз дембелей из охраны аэропорта, надевших на свои уставные головы десантные береты, а на хилые тела десантурские тельники; статья была как-бы само-разоблачительная, но с юмором и сатирой на первом месте…

Подполковник мухой вылетел из модуля второй десантной роты связи. Больше в батальоне этого офицера никто не видел.

Когда наша рота горланила десантурские песни, во время вечерней прогулки на плацу батальона, капитан Колывань тихонько сзади подошел к дежурному по роте, младшему сержанту Петрову, и прошептал:

– А ну как, брат «Каманчи», открой-ка мне оружейку, живо!

– Е-есть! Товарищ капи…

– Да не ори, тунгус, – рассмеялся ротный командир.

– Есть! – опять гаркнул Петя. – Что смотреть будете?

– Гранатомет рядового Сердюкова на месте, «духам» не продал на мосту?

– Конечно здесь, вот он, родной! – улыбнулся Петя и открыл деревянный шкаф, где стоял протертый и блестящий, словно самовар, единственный гранатомет второй роты связи.

«Папа» взял его в руки, начал крутить и изучать все его крючки и подвесы. Потом словно оторопел и опустил руки. Лицо его покрылось холодным потом.

– Петро! Сукин кот! Ты что, дурак? Ладно, Сердюков дурында, а ты?

– Так точно, а что случилось, товарищ гвардии капитан?

– Смотри, курок вывернут, а здесь вмятина! Гранатомет неисправен, уроды, блин! Вы что им делали?

– Им орехи грецкие разбивали мои «деды»! Раз по куче и готово! Год назад!.. На нижнем Панджшере… Видно они и укокошили РПГ! Ха!

– Молодцы! Повесь на него бирку – «неисправен». Завтра пусть старшина Гаврюшов отнесет его майору по вооружению. И это… новый нам даром не надо! У нас в штатном расписании нет гранатометчика. Усек, Чингачкук?

«Папа» заржал во весь рот и отправился в свой кубрик, что-то ворча в усы про Лёню Сердюкова и молодого Одуванчикова.

После отбоя Лёня и я рассказывали роте о происшествии на мосту и про беседу с особистом. «Деды», «черпаки» и «слоны» держались за животы, умирая со смеху. В половине двенадцатого ночи идиллию нарушил старший прапорщик Гаврюшов, ворвавшийся в солдатский кубрик с криком боевого Гурона:

–Рота! Поче-му-му не с-с-пи-им?

В общем-то, это и был настоящий Гурон, только без перьев на бритом затылке и без боевого топора.

– О-ду-дуван, Сер-сердюк! Оде-дева-вайтесь и живо ко-ко мне в кап-каптерку! – заикаясь, проревел «краснокожий дикарь».

– Ну, пошли, Одуванчик, похоже, сейчас нас будут уже того, иметь! – грустно сказал Лёня и передернулся, словно нервный ребенок, вспомнивший про жестокого отца.

– Ну и хрен с ним! – бодро ответил я и спрыгнул со своего второго яруса. – Я живым не дамся… если он начнет бить, конечно…

Лёня одевался неспешно, долго завязывал шнурки на ботинках. «Дед» явно тянул время. Он посматривал на меня грустными глазами и о чем-то размышлял.

– Одуванчик, это, слышь, ты мне друг?.. – тихо спросил Лёня.

– Конечно! Самый настоящий! – негромко ответил я.

– Старшине не скажешь?..

– Ничего! Пусть даже не мечтает! С какого перепугу?.. – звонко ответил я и расплылся в циничной улыбке.

– Дать бы тебе в морду, Одуванчик, – усмехнулся мой добрый «дед».

– За что, Лёня? – не понял я.

– Да, я просто подумал, если бы я был нашим прапорщиком, наверно так бы подумал, – рассмеялся Лёньша.

– Ну ча, пашли чо ли? – брызнул я.

– Ча встали, та-тараканы бе-беременные? А?.. Зассали? Живо в каптерку! Очкуны духовские… – заорал прапорщик, появившийся словно черт из табакерки.

– Ча бояться-то? Неужто бить будете, ваше благородие? – вдруг крикнул я на всю казарму.

Эта реплика молодого борзого солдата в адрес Гориллы едва не подкосила отважного прапорщика десантной роты парашютистов «экспедиционного корпуса». Никогда раньше за всю свою яростную и борзую десантную службу, отличавшуюся показательным мордобоем всех поколений солдат и сержантов, старший прапорщик не получал таких качественных и смелых моральных оплеух.