Очнулся я с ужасной болью, болело всё. Превозмогая головокружение, как от потери крови, выбрался из подвала и дотащился до обнаруженного мной родника. Я не просто припал к воде, я упал в родник и, не поднимая головы, стал жадно пить, пока хватило дыхания. Потом кое-как встал и побрёл обратно. Каким-то внутренним чувством я ощущал, что в реальности мне находиться осталось недолго.
Что самое интересное, войдя в подвал, я попал в свой самый первый бой. Даже стоял там же и в том же вооружении, и мне вспомнилось всё до мельчайших деталей. Как такое возможно? Очень просто: когда ты умираешь, почему-то запоминаются именно всякие мелочи.
«Это что, работа над ошибками?» – лишь подумал я, как сразу началась атака.
Во второй раз в моем первом бою продержаться мне удалось чуть дольше, но всё равно точным ударом меча мне пропороли живот. Я умер, уже в который раз! Вот так и повелось, что после пяти – семи боёв приходил в сознание и шёл пить воду, а возвращаясь, опять проваливался в море крови, боли, криков и сражений. Бывало, возвращался в «старые» бои, это приносило некоторые плоды – убивали меня тогда не так быстро. Но всё же убивали.
Где-то после сотого боя я стал задумываться, почему же я чувствую боль, когда прихожу в себя? Вроде, проваливаясь в сражения, я как бы попадаю в виртуальную реальность и при ранении чувствую боль. Но как тогда объяснить боль, которую чувствую, приходя в себя? Где-то я слышал, что если человек не видит, а точнее, не знает, что льёт себе на руку горячую воду, то он не чувствует боли. Возможно ли, что вся эта боль – результат моего воображения? Возможно, но как избавиться от этого?
А в это время мои бои стали идти в смешанном порядке. Иногда я сражался один против нескольких противников, иногда участвовал в штурме городов, брал баррикады, спасался от лучников и воевал против степняков. Бывал командиром десятка, был расходным материалом, который бросали на закованных в железо воинов. Я принимал на рогатину несущихся рыцарей, сражался копьём, мечом, кинжалом, мне приходилось стрелять из лука и арбалета, метать кинжалы и даже бола. В сражении я использовал всё, что можно. Мне не хотелось умирать.
Иногда мне удавалось быть победителем, и тогда следующий бой был труднее предыдущего. А потом я возвращался в бои, где умирал, и начинал снова бороться за свою жизнь там, где я уже проиграл, и, бывало, не единожды. Но вот проклятым мечом, из-за которого всё это началось, сражаться мне пока не приходилось.
Счёт боям я уже давно перестал вести. Просто с каждым разом замечалось совсем другое. Например, мне было намного важнее знать: если я попадал в отряд, то кто каким оружием владеет и какая польза мне будет от него. Ещё – сразу же пытался предугадать тактику противника или его навыки сражений. Как правило, это спасало мне жизнь, что не могу сказать о моих товарищах по бою. И если так происходило, то меня заставляли ещё раз вести этот бой до тех пор, пока не выживет хотя бы половина отряда. А я всё чаще задавался вопросом: зачем мне это и как такое возможно?!
Что примечательно, боль я научился глушить где-то после пятисот боёв. И главное, не только когда приходил в себя, но и во время сражения. Что несказанно меня радовало, так как, получая не очень смертельное, но ранение, чаще всего отвлекался я на него и из-за этого погибал.
Первый раз я увидел врагов, когда в один из боев мне в руки попал проклятый меч. Тогда нас было почти пять десятков, а их – всего двадцать, двадцать вестников смерти, как я понял из обрывков разговора. За всё время, что я сражался, я выделил около двух десятков языков, и мне удалось научиться понимать их и даже более-менее сносно на любом отдавать простые команды. И вот из всех обрывков разговора я понял, что это очень сильные противники.
Разглядеть мне их удалось только мельком. Все были одеты в зелёные плащи. На голове низко опущенные капюшоны, ростом примерно метра два. Движения плавные и, казалось, грациозные, но меня уже было не обмануть. Это движения хищника, и очень опасного.
Появились они перед нами неожиданно, просто: вот пустая дорога по лесу – а вот уже перед нами двадцать существ, умудрившихся незаметно появиться перед нами. Постояв секунд двадцать, они вдруг вскинули руки, и в нас полетели стрелы, ножи и даже сюрикены. Первому ряду не повезло, им даже не дали шанса продать жизнь подороже. И пока второй ряд находился в оцепенении, противник ринулся в ближнюю атаку.
Вот теперь я сразу понял, почему их назвали вестниками смерти. Всего пять существ смогли в считаные секунды умертвить десяток человек. Сражались они какими-то тонкими изогнутыми мечами. Причем все, ВСЕ были обеерукими. Проклятый меч сам прыгнул мне в руку, и краем сознания я отметил, что у него великолепный баланс.
Когда они достигли меня, я был готов продать жизнь очень дорого. Мне достался крайний противник, он, снеся мечом голову одному воину, сразу же попытался левой рукой достать и меня. Но я к чему-то подобному был готов и поднырнул под его руку, увернувшись от укола в спину его правой рукой, так как в ней он держал меч обратным хватом. Меня не удивило это, как-то приходилось сражаться с каким-то народом, где встречались такие умельцы. Следующий его выпад я отклонил наручем и, немного приблизившись, выкинул руку, будто наношу колющий удар копьём. Мой противник ухмыльнулся, но потом осознал свою оплошность. Ведь то, что клинок был коротким, ни о чём не говорило – длины рукояти хватало, чтобы вспороть живот этому вестнику. Я ещё успел разглядеть удивление в небесно-голубых глазах этого существа, прежде чем ощутил, как сразу четыре меча пробили мою грудь. Из последних сил, кроша о мечи свою грудную клетку, с разворота я смог нанести удар. И, уже падая, заметил, как вместе со мной падают и два обезглавленных тела. Минус три.
С тех пор я стал всё чаще сталкиваться с этими созданиями. И каждый раз, когда я их встречал, в руках у меня был меч, из-за которого всё и началось. А ещё мне казалось, что они всегда стараются убить меня первым из всех. Такое положение стало немного нервировать, но приблизительно после сотой встречи уже перестаёшь обращать на это внимание.
Теперь я уже довольно сносно говорил на трёх языках и мог отдавать приказы воинам, но вот в чём проблема: меня не слушали, даже когда я был старше по званию или по положению. Понимание пришло после десятой смерти – я просто не умею командовать.
Когда же у меня получилось, то я не сразу осознал, что воины прислушиваются к моим словам и выполняют мои требования. Вот вроде только что тебя ни в грош не ставили, и вот уже исполняют твои приказы. И получилось это как-то неожиданно: когда десятник отдал, на мой взгляд, не самый умный приказ, я высказал всё, что о нём думаю. Десятник попытался возразить, но я взглянул ему в глаза, а в голове вертелась только одна мысль: «Что ТЫ можешь противопоставить МОЕМУ ОПЫТУ?!»
После того случая я стал чаще попадать в бои, где был десятником, сотником, а иногда и тысячником. А ещё изменились бои: теперь я всё чаще сражался с разными народами и расами. Было и такое, что я бился с демоном. Ничем другим это существо быть не могло: трёхметрового роста, с красной чешуёй вместо кожи, кожистыми крыльями и мерзкой рожей…
Я бежал по лесу в сопровождении четырёх человек. Посмотрев на своих спутников, понял, что в этот раз меня забросило в какое-то дикое племя или, скорее, в очень далекое прошлое. Из всего, что на них было, – это набедренные повязки, ожерелья из костей и в руках копья. Впрочем, я не далеко от них ушёл. По тому, что я бежал первый, стало понятно, что я главный. Это не первое моё «посещение» таких племён, и, как с ними себя вести, я уже знал. Им нельзя показывать свою слабость или трусость – съедят в полном смысле этого слова.
В таких племенах съесть печень или сердце поверженного врага – дело обыденное. Теперь бы выяснить: мы идём на охоту или воевать? Если на охоту, то надо искать следы, если воевать, то с кем? Очень не хочется напороться на колонну хорошо обученных солдат. Надо отдать должное, мои смерти очень хорошо учат. Когда я первый раз попал в такое племя и не смог прочитать следы, меня убили быстро и без затей – камнем по голове. Во второй раз мы пошли на охоту, и добычей должен был стать какой-то полумедведь-полутигр, как итог – добычей стал я. Было больно. Очень.
Сейчас же мы бежали по лесу, больше напоминающем джунгли, и отвлекаться не стоит, так как в любой момент я могу либо нарваться на хищника, либо получить копьём в бок.
– Грыви! Грыви! Аг выр тад! – вдруг выкрикнул один из четвёрки.
Плохо, если я снова ошибусь, могу умереть не самым приятным образом. Значит, всё же идём на охоту. Надо как-то их отвлечь, а то в самый неподходящий момент умру не от клыков зверя.
На поляну мы выбежали минут через пять. И вот тут мне стало страшно. Перед нами стояло существо трёхметрового роста. С когтями величиной с человеческую ладонь, вместо кожи – красная чешуя, за спиной сложены крылья. Намётанный за прошедшее время глаз сразу отметил, что крылья скорее способ защиты, нежели передвижения.
«Демон!» – пронеслась мысль, но сразу же была задушена, так как думать буду потом, сейчас надо действовать.
– Фта гры! – командую своим, и они сразу же разбегаются в разные стороны.
В ближний бой вступать смысла нет, руки демона слишком длинные, чтобы можно было подойти ближе. Вот если бы заманить его в лес… Но чувствую, не пойдёт.
Демон раскрыл свои крылья, на концах которых выступили костяные жала, а вот на хвосте, к счастью, жал не было. Всё это я отмечал подсознанием, так как в это время вместе с остальными охотниками перемещался по поляне.
– Вгыр! – выкрикнул я, и двое, достав пращи, стали методично обстреливать демона камнями.
Урон не нанесут, но хоть на время отвлекут. А мне надо нанести удар. Точнее, два удара – первый и последний, таков негласный закон: если ты опытнее, то надо первым ударом глубоко ранить, чтоб молодняк смог измотать противника, а вторым добить, так как ты сильнее и опытнее.
Не забывая смотреть по сторонам, я начал приближаться. В сущности, я даже не представлял, что противопоставить такой махине. Но знал, что, умерев, я всё равно вернусь в эту битву. А умирать мне не хотелось, так как это приносило невыносимую боль. Демон, прикрывая руками глаза, казалось, насмешливо рыкнул и атаковал. В последний момент мне удалось достать меч и полоснуть им по руке противника. После удара моментально делаю кувырок в сторону. Поднявшись, замечаю, что демон удивлённо смотрит на свою руку, по которой из оставленного мной пореза течёт серая жидкость. Его замешательство длилось несколько секунд, а потом раздался оглушительный рёв.
Моментально заложило уши. Прикрыв их руками, я ощутил липкую влагу. «Кровь», – пронеслась мысль. Но стоять на месте не стоит. Делаю шаг вперёд и пытаюсь нанести колющий удар. Демон уклоняется, но я тут же получаю удар хвостом. Краем глаза замечаю, как в мою сторону направился один из пращников. Правильно, если он первый меня добьёт, то ему и быть старшим среди воинов. Да вот только шиш ему, так как удар я принял правильно, даже ничего не сломав себе. А боль я могу и перетерпеть или вообще отключить. Умирая столько раз, я многому научился.
Копьё я отклонил и несильным ударом под дых указал этому выскочке, кто главный. Рыкнув на него, выбрался из зарослей. Демон поедал одного из охотников, а от второго лениво отмахивался хвостом. Третий же, увидев, что я выхожу из зарослей, приостановил свой бег.
Скомандовав, чтобы никто не приближался, я поднял копьё и стал подходить к демону. Старался со спины, но каждый раз, как я делал шаг вбок, демон поворачивал морду, продолжая поглощать свою жертву. Когда я уже отчаялся приблизиться к нему, один из охотников попытался ударить демона, пока тот наблюдал за мной. Демон обернулся и разбил голову молодому охотнику, что мне было на руку. Воспользовавшись тем, что демон отвлёкся, я, быстро сократив расстояние, вонзил меч ему под рёбра и резко пригнулся, уклонившись от удара его лапы, а потом перекатом ушёл от попытки раздавить меня. Не упуская возможности, я полоснул противника мечом по ноге, перерезая, как мне показалось, сухожилия. Откатившись ещё пару раз, я встал и приготовился отражать атаки. Демон же, подогнув раненую ногу, вяло отбивался от охотников, пытавшихся достать его копьями. Отдышавшись, я ринулся помогать им, и мне удалось подрезать сухожилия на другой ноге демона. Он упал, и добить его уже не составило труда, правда, погиб ещё один охотник, неосторожно попавшийся под удар хвоста.
Потом мы с оставшимся охотником приступили к естественному в таких случаях ритуалу: похоронили погибших и моим мечом разрезали тушу демона, чтобы достать его печень и сердце. Существовал такой обычай у племён: мне придётся их съесть, так как именно я убил демона и я старший среди охотников.
Сердце я нашёл быстро, а вот с печенью возникли проблемы, их у демона оказалось две. Недолго думая, я решил съесть обе. Увы, отказаться от поедания органов я не мог в силу того, что если не сделаю этого, то буду раз за разом возвращаться сюда, а мне этого очень не хотелось.
Только после того, как я всё съел, понял, какую ошибку совершил. Меня настигла БОЛЬ. Еле устояв на ногах, сквозь брызнувшие слёзы я увидел, как ко мне направился последний охотник. По его лицу я понял, что жить мне осталось немного. Охотник увидел, что мне стало плохо, и решил воспользоваться возможностью возвыситься, убив меня. Из последних сил, превозмогая боль, я метнул в него меч и потерял сознание.
Очнулся в постели. Неужели я в больнице? Нет. С грустью я стал рассматривать стены землянки и соломенный потолок. Моё занятие прервала девушка, склонившаяся надо мной. Она быстро стала надавливать своими пальцами на разные участки моего тела. Её прикосновения были отнюдь не всегда приятны.
Попробовав привстать, я натолкнулся на укоризненный взгляд зелёных глаз, и уже не смог оторваться от них, меня словно стало затягивать в омут. Тряхнув головой, я решил заговорить с девушкой. Минут через двадцать сдался, перепробовав все языки, которые знал и смог выучить во время своих «путешествий». Девушка же, видя мои попытки или просто поняв моё желание, что-то изобразила руками.
– Ты меня понимаешь?
Она отрицательно помотала головой.
И тут меня словно пыльным мешком ударило по голове: она глухонемая! Дальнейшее наше общение можно было свести к «моя твоя не понимать». Все её жесты для меня были как начертательная геометрия для художника – вроде и понятно, но не до конца.
Первый день я провалялся в постели, размышляя о том, почему я попал сюда, настолько уже стало привычно попадать на поле боя, в сражения. А тут вдруг – аналог местной лечебницы. Или это сбой в программе, или же мне надо здесь чему-то обучиться. А чему я могу выучиться в больнице?! Вопрос, так сказать, риторический. Придя для себя к определённому выводу, я спокойно уснул.
На следующий день, как только появилась моя докторша, я для начала постарался запомнить всё, что она делала со мной: куда и как надавливала пальцами, какого цвета и из каких склянок мазала места повреждений. И как бинтовала.
Докторша, надо отдать ей должное, на третий день заметив мой интерес, позвала меня с собой, так как я уже, хоть и с трудом, но начал ходить и по её жестам понял, что ходить надо как можно больше. Я последовал за своей целительницей.
Оказалось, что лечит она не только меня, но и ещё двоих человек. У одного был открытый перелом ноги, у второго – какая-то лихорадка.
Подождав, когда я подойду к первому больному, девушка принялась за его лечение, показывая мне, что и как следует делать. А начала она с того, что чем-то протёрла вокруг раны, после чего лицо пациента изменило цвет с бледного на розовый. Указав мне на эту мазь, она ущипнула себя и изобразила на лице улыбку, вроде как ей не больно. Понятно, это что-то вроде анестетика. А дальше началась рутинная работа по вправлению и зашиванию ноги…
Уже два месяца я живу у своего доктора, попутно изучая лекарскую премудрость. Первое время было очень тяжело, так как понимал с пятого на десятое и не всегда правильно. Девушка не могла мне нормально рассказать о том или ином действии, а уж о действии мазей я мог только догадываться. Что примечательно, за это время я всё лучше стал понимать мою целительницу. Но вот её имя я так и не знал.
Девушка жила в лесу, километрах в трёх от деревни, насчитывающей до ста дворов. Жила за счёт того, что лечила деревенских, которые расплачивались с ней едой, утварью или инвентарём. Плату назначала она, в зависимости от потребности. Клиентов хватало, а судя по тому, что жалоб за всё моё время пребывания здесь не наблюдалось, лекаркой она была хорошей. Ко мне сначала отнеслись с подозрением, но через месяц не обращали на меня внимания. А потом даже стали доверять лечить лёгкие травмы.
Когда мне уже казалось, что переносов больше не будет, меня выдернуло на глазах у лекарки. Пришёл я в себя быстро, привык наверное. Оглядевшись, понял, что нахожусь в каком-то заболоченном краю. С собой у меня был меч (всё тот же пресловутый), рюкзак, в карманах брюк и жилетки – вся мелочь, которую я брал в поход. Да я даже одет был в камуфляж, в котором залез в чёртов подвал.
О проекте
О подписке