Цитаты из книги «Три мушкетера»

Приносил кто-нибудь ко мне письмо? живо спросил д’Артаньян. – Никто не приносил, отвечал Планше, – но здесь есть письмо, кото

Храбрость всегда уважается, даже в неприятеле. Мушкетеры сделали Бикару приветствие шпагами и вложили их в ножны. Д’Артаньян сделал то же,

кетер, сказал он новым друзьям своим, входя в ворота дома де-Тревиля, – по крайней мере я уже принят учеником, не так ли?

Рошфор! Граф, стоявший за дверьми, тотчас вошел. – Рошфор, – сказал кардинал, – это г. д’Артаньян: я принимаю его в число друзей моих, обнимитесь же и не дурачьтесь, если хотите сберечь свои головы. Рошфор и д’Артаньян, хотя очень неохотно, но обнялись, потому что кардинал наблюдал за ними.

– Ваша эминенция, – сказал он, – жизнь моя принадлежит вам; располагайте мной с этих пор; но я не заслуживаю милости, которую вы мне оказываете; у меня есть три друга достойнее меня. – Вы славный малый, д’Артаньян, – прервал кардинал, дружески ударив его по плечу, радуясь, что победил этот упорный характер. – Делайте с этим патентом, что хотите. Но хотя в нем имени не вписано, помните, что я даю его вам. – Я никогда не забуду этого, – отвечал д’Артаньян.

Это мой приговор, – подумал д’Артаньян; – он хочет избавить меня от скуки заключения в Бастилии и от медленного суда. Это очень любезно с его стороны. – Возьмите, – сказал кардинал: – я взял у вас открытый лист и за то даю вам другой. На этом патенте не написано имя, вы сами его напишете. Д’Артаньян нерешительно взял бумагу взглянул на нее. Это был патент на чин поручика в мушкетерском полку. Д’Артаньян упал к ногам кардинала.

С другой стороны преступления, влияние, адский гений миледи не раз уже пугали его. Он чувствовал какую-то тайную радость, что избавился навсегда от этой опасной сообщницы.

Ришилье продолжал думать, и сжал в руках бумагу. Наконец он поднял голову и устремил орлиный взгляд свой на умное, открытое лицо гасконца; он прочел на этом, изнуренном от слез лице все страдания, перенесенные им в продолжение последнего месяца, и подумал уже в третий или в четвертый раз, какая будущность предстояла этому молодому человеку двадцати одного года, при его деятельности, храбрости и уме.

Д’Артаньян был всех моложе, и потому у него не достало твердости. – О, я не могу видеть этого ужасного зрелища! – сказал он; – я не могу согласиться, чтобы эта женщина умерла такою ужасною смертью! Миледи слышала эти слова, и для нее блекнул луч надежды. – Д’Артаньян, д’Артаньян! – кричала она, – вспомни, что я любила тебя! – Д’Артаньян встал и хотел подойти к ней. Атос обнажил шпагу и загородил ему дорогу. – Если вы сделаете еще шаг, д’Артаньян, – сказал он, – то мы будем драться. Д’Артаньян упал на колени и молился. – Ну, палач, – сказал Атос, – делай свое дело. – Очень охотно, милостивый государь, потому что исполняя мою обязанность над этой жен

если вы знаете какую-нибудь молитву,