Цитаты из книги «Королева Марго»

Во всех этих интригах всяких принцев, во всех этих королевских кознях мы можем, и в особенности мы, только промелькнуть как тени; там, где король Наваррский потеряет кусок пера от своей шляпы, а герцог Алансонский – пряжку от плаща, мы потеряем жизнь. Для королевы ты лишь прихоть, а королева для тебя – одна мечта, не больше. Сложи голову за любовь, но не за политику.

Генрих, вы требуете от меня разрешения загадки, которую в течение трех тысяч лет не могут разгадать философы всех стран. Никогда не спрашивайте у женщины, за что она вас любит; довольствуйтесь вопросом: «Любите ли вы меня?»

– Признайся, ты для нее сделал какое-то приворотное зелье? – Для кого? – спросил, затрепетав, Рене.– Для Сов.– Я, мадам? Никогда! – ответил Рене.– Никогда?– Клянусь душой, мадам.– А все-таки тут не без колдовства; он влюблен в нее безумно, хотя никогда не отличался постоянством.– Кто, мадам? – Он, проклятый Генрих! Тот, кто наследует моим трем сыновьям и назовется Генрихом Четвертым, а ведь он сын Жанны д’Альбре!

Мне кажется, однако, – гордо заявила Маргарита, – что, когда здесь мы, никто не имеет права сюда войти. – Даже королева-мать? – спросил ее на ухо Рене. Маргарита, схватив за руку Ла Моля, мгновенно устремилась к выходу; Анриетта и Коконнас, обняв за талию друг друга, бросились бежать за ними следом. И четверо влюбленных улетели, как улетают от подозрительного шума маленькие птички, только что целовавшиеся на цветущей ветке.

Коконнас бережно взял ее руку и позвал Ла Моля. – Тень моего друга, приди ко мне, не медля! – воскликнул Коконнас.Ла Моль, растерянный, трепещущий, сейчас же подошел. – Вот и отлично, – сказал Коконнас, нажимая своей ладонью на его затылок. – Теперь нагните тень вашего загорелого красивого лица к этой тени белоснежной ручки королевы.

Конечно! Я бы хотел знать, влюблен ли я на самом деле или нет? – сказал Коконнас. – Влюблены, – отвечал Рене.– Откуда вы это знаете?– Потому что вы спрашиваете об этом.– Дьявольщина! Мне кажется, вы правы. А в кого?– В ту самую, которая при всяком случае произносит то же ругательство, что и вы.– Ей-богу, мэтр Рене, вы молодец! – сказал озадаченный Коконнас. – Ну, Ла Моль, теперь твой черед.Ла Моль покраснел и смутился.– Ну же! Какого черта! Говори! – воскликнул Коконнас.– Говорите, – сказал флорентиец. – Я не стану спрашивать у вас, влюблен ли я, – начал тихо и нерешительно Ла Моль, но затем стал говорить увереннее: – Не стану спрашивать потому, что я сам это знаю

В те времена, о которых мы повествуем нашему читателю, в Париже для перехода через реку из одной части города в другую было только пять деревянных и каменных мостов; все пять мостов вели к центральной части города. Это были – мост в Мельниках, Рыночный, мост собора Богоматери, Малый мост и мост Святого Михаила.

Короче говоря, вы продали наших лошадей? – сказал Коконнас. – Увы! – ответил Ла Юрьер.– А наши чемоданы? – спросил Ла Моль.– О-о! Чемоданы – нет! – воскликнул Ла Юрьер. – Только то, что было в них. – Скажи, Ла Моль, – спросил Коконнас, – ну не наглый ли прохвост? Не выпотрошить ли нам его?

Что же дальше? – Я подумал… Я был не прав, теперь я это вижу…– Так что же вы подумали?– Я подумал, что могу быть вашим наследником. – Ха-ха-ха! – рассмеялись молодые люди, глядя на смешное выражение его лица.

Призрак, от которого Коконнас готов был убежать хоть в самый ад, подходил к нему, останавливался и глядел на него, стоя у изголовья; мало того, в чертах его лица проглядывало нежное участие и сострадание, что представлялось Коконнасу дьявольской насмешкой.