Оправдание Вероники

Этот рассказ я бы хотел начать с истории, которую рассказал мне Алексей, знакомый врач из Москвы. Мы познакомились у него на даче, куда я приехал причастить его, умирающего от рака. Молодой еще, сорокалетний мужчина поразил меня глубиной исповеди, смирением и способностью во всем полагаться на волю Божию. Через месяц я снова приезжал его причащать, а потом увидел на службе, пусть и с палочкой в руках, но твердо стоящим на каменных плитах нашего храма. Алексей, преодолев болезнь, приступил к работе в клинике и периодически стал появляться у нас на службах. Со временем я узнал, что Алексей происходит из семьи коренных москвичей и что его мама еще девочкой была знакома с будущим владыкой Филаретом, митрополитом Минским, Патриаршим экзархом всея Беларуси. Оказывается, много-много лет назад, это еще в пятидесятые годы прошлого столетия, тогда еще студент Московской семинарии Кирилл Вахромеев познакомился с родной теткой Алексея, его же самого еще и на свете не было. Между двумя сестрами разница в возрасте была очень значительная. Если старшая уже взрослая девушка планировала вступать в семейную жизнь, то младшая еще ходила в начальную школу. В памяти маленькой девочки запечатлелось, как семинарист Кирилл всякий раз, бывая в их доме, привозил для нее, младшей сестрички своей возлюбленной, очень вкусные конфетки, молочную помадку. И еще она рассказывала сыну о том, какая это была замечательная пара. Выходец из дворянской семьи, молодой человек имел вкус и умел красиво одеваться.

Тетке Кирилл очень нравился, но, когда он сделал ей официальное предложение, девушка ответила отказом. Она не смогла представить себя в роли матушки, жены священника. Дальше я могу только предполагать, но, видимо, после отказа любимой девушки будущий владыка и принял решение избрать путь монашества. Так наша Церковь приобрела в лице владыки Филарета одного из самых выдающихся епископов современности. Хотя, уверен, стань бы Кирилл Вахромеев приходским священником, присущие ему таланты проявились бы несомненно. Но это уже была бы другая история.

Тоже интересно, уже много лет спустя, когда епископ Филарет нес послушание в Москве, мама Алексея каким-то образом случайно пересеклась с владыкой. Тот узнал ее и пригласил к себе. И когда девушка вошла к нему в рабочий кабинет, он подал ей коробочку. Она открыла, там лежали ее любимые с детства конфетки – молочная помадка.

– Мама вспоминала, – рассказывал Алексей, – как, выйдя из здания и обернувшись, она поискала глазами окна кабинета владыки и увидела его. Он стоял на балкончике. Провожал ее взглядом, улыбался и махал рукой.

Честно сказать, мне всегда хотелось познакомиться с этим великим человеком. Во-первых, потому что он служил в моей родной Беларуси, а во-вторых, мой духовник архимандрит Павел и будущий владыка Филарет вместе учились в семинарии, и даже какое-то время жили в одной келье в Троице-Сергиевой Лавре. Отец Павел всегда рассказывал о своем друге в превосходной степени: «Ты знаешь, что это за человек? Не знаешь?! Один из самых значительных и умнейших, что я встречал в своей жизни. А встречаться мне довелось со многими. Недаром владыка Филарет возглавлял Московские духовные школы, потом много лет трудился в Европе и наконец стал митрополитом в Минске. При этом оставаясь человеком простым и доступным.

Сашка, я вот что тебе скажу. Ты же каждый год ездишь к себе домой в Беларусь, заехал бы к святителю в Минск, поклон бы от меня передал».

Я его слушал и представлял, как приду в Минск в епархиальное управление и стану объяснять цель своего визита. Может, владыка давным-давно забыл про отца Павла. Сколько лет уже прошло, целая вечность. И потом, у людей такого уровня ответственности вся жизнь расписана по минутам. Чтобы такой человек на меня время тратил? Нет, совесть надо иметь. Сейчас вот жалею, что не заехал.

Помню, обрадовался, узнав, что владыке Филарету присвоили звание Героя Беларуси. Обрадовался, а поделиться не с кем, мой отец Павел к этому времени уже умер. Рассказал Алексею, как не решился поехать передать поклон своего духовника его старинному сокелейнику.

– Напрасно не поехали, батюшка. Владыка был очень прост в общении и совершенно негордый. Имея прекрасную память, не мог такой человек забыть друга своей юности.

Перескажу вам историю, которую слышал тоже от своей мамы. Однажды она собиралась куда-то лететь самолетом и в аэропорту в зале ожидания нос к носу столкнулась с владыкой митрополитом. И оба очень обрадовались новой встрече. За чашкой кофе там же в аэропорту владыка рассказал маме удивительную историю. Рассказывая ее, он умилялся. Так и говорил: «Расскажу вам о моей встрече со Христом. Однажды, – вспоминал владыка, – я посещал один из храмов у себя в Беларуси. Визит архипастыря для любого прихода уже событие, а здесь ехал сам патриарший экзарх…»

Кстати, я и сам вспоминаю визит владыки Филарета к нам в Гродно в кафедральный собор. Какое это было торжество для всего областного центра. Можете представить, как встречают митрополита в Беларуси. В России такого, как там, не увидите. Множество народу, гостей, приглашенных. Официальные лица из областного и городского руководства. Военные, милицейские чины, многочисленное духовенство.

К слову, когда святителя принимали там же и в женском Рождество-Богородичном монастыре, то на входе вдоль ковровой дорожки выстраивались с цветами не только матушки из монастыря, но и монахини из местных католических общин. Естественно, этих монахинь никто не принуждал участвовать во встрече с православным епископом, люди сами изъявили желание. Настолько был высок в Беларуси авторитет митрополита Филарета.

– …Мы идём по дорожке, усыпанной лепестками цветов, – Алексей продолжает рассказ владыки. – Всё громко, торжественно и помпезно. Я иду в сопровождении местного епископа и священства. Гудят колокола. Приближаемся к храму. На дорожке стоит маленький мальчик, наверное, лет шести. В руках у него коробка конфет. Мы подходим к мальчику, колокола умолкают. Он напряженно смотрит на меня снизу вверх и неожиданно спрашивает: «Кто ты такой?» – говорит тихо, но внятно.

От неожиданности все остановились, переглядываются, не зная, что сказать. Мальчик, не дождавшись ответа и думая, что я его не услышал, уже громко, почти кричит: «Кто ты такой?!» И тут же снова вдогонку: «Кто ты такой?!»

Здесь уже все спохватились, ребенка отвели в сторону, извиняются. Оказалось, обычное недопонимание между взрослыми и детьми. Мальчику сказали, мол, гость подойдет, ты представишься. Владыка тебя благословит, и ты подашь ему подарок. «Что значит „представишься“? – спросил мальчик. «Ну просто скажешь ему, кто ты такой». Мальчик так и сделал.

Заходим в храм. Торжество продолжается, а я все думаю: «А он прав, этот мальчуган. На самом деле, кто я такой, чтобы мне воздавали такие почести? А главное, я уже привык, чтобы меня так встречали. Этот мальчик заставил меня задуматься и посмотреть на себя со стороны. Говорят, устами младенца глаголет истина. Господь сказал мне, что Он обо всем этом думает».

С того случая митрополит Филарет отменил всякие излишества и, совершая пастырские визиты, благословлял встречать его как можно скромнее. Он сказал маме, что часто вспоминает этот случай.

Вы человек пишущий, – закончил Алексей. – Надеюсь, вам это пригодится.

Я тогда еще подумал: неудивительно, что такое произошло именно с владыкой Филаретом Минским. Мне стало тепло от этой истории. Способность человека, вознесенного людьми на огромную высоту, понять, что перед Богом он никто, есть свидетельство святости. А почести ему воздали потом. В день, когда в Свято-Духовом кафедральном соборе города Минска отпевали владыку, в небе над храмом, где проходило отпевание, вдруг появилась огромная стая белых птиц.

Жизнь интересно устроена. Казалось бы, какое отношение имеет рассказ Алексея к тому, о чем я пишу дальше. И тем не менее связь имеется. Случайностей в нашей жизни не бывает. Может, без услышанного от Алексея мимо меня прошло бы нечто очень и очень важное.

Многие написанные мною истории начинаются с такой фразы: «Мне позвонила молодая женщина». Или: «У меня зазвонил телефон». Что делать, сегодня невозможно представить нашу жизнь без этого маленького черного прямоугольника в кармане. В нем связь со всем миром, со всеми близкими и друзьями. Добрые и недобрые вести тоже приходят к нам с его участием. Большая часть звонков священнику – от тех, кому в этот момент требуется помощь.

Вот и на этот раз в моем кармане зазвонил телефон. В трубке молодой женский голос, поприветствовав, задал мне вопрос:

– Отец Александр? Это Лиза. Вы должны меня помнить. Года два назад мы с вами сопровождали группу паломников по монастырям Александровского района. Я та девушка-волонтер, которая помогала вам рассказывать о православных святынях. Вы еще тогда меня поблагодарили и дали свою визитку. Сказали, что если мне понадобится помощь, то я смогу вам позвонить.

– Да, конечно, Лиза, я прекрасно вас помню. Что-то случилось?

– Батюшка, мне нужна ваша помощь. Вернее, нам с мамой очень нужна помощь. У нас беда, отец Александр. Умерла моя сестра. Она долго болела и очень страдала. Мы знали, что это произойдет, внутренне готовились. И вот это случилось.

– Помоги вам Бог, дорогая Лиза. Вам и вашей маме. Как звали вашу сестру? Я запишу ее имя к себе на сорокоуст и буду поминать.

– Спасибо вам, ее звали Вероника. У нас проблема. В храме прочитали медицинское заключение о причине ее смерти и в отпевании отказали.

– А какова причина?

– Сестра умерла от СПИДа. В конце уже прошлого века, еще совсем молодой девчонкой она в компании таких же юнцов попробовала, что такое наркотики. Вы наверняка помните, что здесь в те годы творилось. Кто только не торговал героином. Через «грязный» шприц она и заразилась.

Мы с мамой пришли в церковь и попросили отпеть Веронику по христианскому обряду, но с нами даже не стали разговаривать. За свечным ящиком сказали, что настоятель принципиально не отпевает ни наркоманов, ни алкоголиков, считая их самоубийцами. Мама просила, плакала, но это не помогло. Мы в полной растерянности и не знаем, что делать. Батюшка, что вы нам посоветуете?

Лиза говорила мне «помните», а я про себя думал: «Еще бы не помнить?!» Да мы все, тогдашние священники, просто «контужены» этими воспоминаниями о тех страшных днях, месяцах и целых годах, с ходу даже не подберу подходящего определения всего того, что происходило в стране на наших глазах. Человек, живущий исключительно своими заботами, семейными или рабочими, не выходивший за границы какого-то собственного малого круга обитания, и тот знал о захлестнувшей нас беде. Не мог не знать.

Даже если эта беда не ломилась конкретно в двери его квартиры, он все равно, особенно по весне, когда испарившийся снег обнажал скопившийся за зиму под окошками мусор, среди окурков и прочей мелочевки видел кучки использованных одноразовых шприцев. Но как заканчивали несчастные наркоманы, этого обычно никто не видел.

А мы, священники, всё это видели и как могли утешали их еще более несчастных родителей. Потому храмы становились, пожалуй, единственным местом, где можно было найти хоть какое-то сочувствие. Молитва за души их детей, погибших от наркотиков, давала силу жить дальше. И упование, что они еще могут помочь тем, кого любили и всё еще продолжали любить, несмотря на изматывающую борьбу с их зависимостью от порошка, отчаяние и крушение надежд.

Десятки и десятки гробов с телами молодых людей, еще даже совсем мальчишек, проходили тогда через наши храмы. А мы молились и плакали вместе с плачущими, вселяя в их сердца желание продолжать жить дальше.

Конец девяностых и начало двухтысячных – время, когда героин убил очень и очень многих. А кого не убил тогда, медленно, но верно догонял спустя годы «разумного» потребления. Обычное время жизни героинового наркомана – лет пять или шесть, при условии, что не случится передозировки, а потом смерть. Те, кто продолжал колоться, соблюдая меры предосторожности, дотянули почти до наших дней, но редко кто из них преодолел сорокалетний рубеж. Они «тянут время», а их близкие, глядя на них, ждут.

Одна женщина рассказывала, как ее брат, такой вот многолетний наркоман, однажды не рассчитал свою норму и стал умирать. А она, словно чувствуя беду, в этот момент зашла к нему в квартиру, открыв дверь собственным ключом. Видя брата, лежащего на полу в прихожей, она немедленно вызвала скорую помощь. Девочка-фельдшер приехала, взяла руку, пощупала пульс и посмотрела на женщину, звонившую им на скорую: «Умер».