Глава-2. Первые шаги в Израиле

Всегда боялся собственной тени и за спиной шорохов своих шагов.

Часть-1. Совместная адаптация.

1. Строительная баталия.

Еврейская пасха имеет свои странности в отношении репатриантов из бывшего Советского Союза. Официально объявленный государством религиозный праздник почти на целый месяц имеет свои «окна», становится обычным рабочим днём.

Когда открываются магазины, начинает передвигаться транспорт, работают многие предприятия и разные организации.

В такие дни человеку дозволено многое. Вот только пищу человек должен кушать кошерную и не может употреблять в пищу хлебобулочные изделия. На эти цели имеется маца, которую можно кушать в течение всего праздника, сколько человеку будет угодно. Маца, приготовленная из пресного теста, не портится долгое время.

В первое же «окно» между днями праздника еврейской пасхи мы решили использовать в поисках временной работы мужчинам нашей семьи. Так как наш семейный бюджет угасал с каждым днём, а «корзину денег» от Израиля мы могли получить не раньше, чем через один месяц, а то, вполне возможно, что намного позже обещанного нам времени? Точно никто не мог нам этого сказать. Когда нас прировняют к новым репатриантам в Израиле.

Пока наша семья находилась на временных условиях граждан, прибывших на постоянное место жительства в Израиль. Поэтому нам самим стоило позаботиться о благополучии своей семьи на время ожидания.

Так что мы целой семьёй ходили от одной канторы частного бюро «Каохадам» по трудоустройству к другому бюро услуг по трудоустройству. Ни одно серьёзное предприятие не хотела нас брать к себе на работу без удостоверения личности «Теудат зеут».

Временное удостоверение личности «Теудат оле» никого не устраивало. Нам нигде просто не доверяли. Хозяева частных предприятий боялись, что новые репатрианты из бывшего Советского Союза имеют за собой криминальное прошлое.

Могут совершить какое-то преступление на производстве и тут же скрыться обратно на своей Родине в бывшем Советском Союзе, точнее, в России, которая по-прежнему занимает пятую часть земного шара.

В такой огромной стране, как бывший Советский Союз, точнее, Россия, в которой могут поместиться многие десятки государств, такие, как Израиле, практически никому невозможно найти ни одного преступника.

Мне бесполезно было доказывать частным работодателям, а также конторам по устройству на работу, что оставил в бывшем Советском Союзе две фирмы, которые имели годовой доход в десятки миллионов американских долларов.

Работало на этих фирмах людей больше в несколько раз, чем в любом предприятии Израиля. Всюду мне предлагали мыть полы и туалеты, убирать офисы и улицы городов Израиля. В крайнем случае, мог идти работать на стройку простым рабочим.

Ни в одном предприятии Израиля не поинтересовались моим высшим образованием и двумя десятками специальностей, которые знал в совершенстве. Особенно в области изобразительного искусства. Всюду нужен был, как обыкновенный чернорабочий с физической силой, которой во мне было столько много, что многие местные израильтяне с завистью смотрели на морском пляже на мою мускулатуру. В мои сорок семь лет любой мужчина до моего возраста мог позавидовать моему крепкому здоровью.

– Вот, что сынок! Хватит валять дурака. – сказал своему старшему сыну Артуру. – Мы с тобой вполне здоровые мужики. Пойдём осваивать стройку в Израиле. Обратно будем биться за выживание нашей семьи.

Артур промолчал насчёт строительных баталий в Израиле, так как ему уже приходилась проводить строительные битвы на стройках Таджикистана на строительных объектах своего отца.

Поэтому ему хотелось найти работу по легче и проще, чтобы не набивать себе трудовые мозоли на стройках в Израиле. Но в свои девятнадцать лет от роду, Артур не мог найти в Израиле работу по легче и проще, так как всюду требовалось знание иврита и владение хотя бы самыми лёгкими профессиями в Израиле. Поэтому Артуру ничего не оставалось делать, как лишь согласиться с предложением отца на самую чёрную работу.

После длительных переговоров через русскоговорящих посредников с представителями строительных компаний нас согласились взять обыкновенными разнорабочими на строку жилого девятиэтажного дома в Холоне.

Хотя объяснил нанимателям через переводчиков, что строительное дело мне известно на уровне высшего образования, так как руководил многими строительными объектами в Таджикистане. Включая такой сложный и ответственный государственный объект, как институт детства и материнства в Душанбе. Нам приходилось выполнять сложный дизайн и интерьер, разработанный по международному классу строительства подобных объектов во многих странах мира. Наш объект принимала государственная комиссия Таджикистана и Советского Союза с представителями многих зарубежных фирм, которые занимались строительством в других зарубежных странах. Твердолобых хозяев строительных компаний интересовала лишь моя физическая культура, которой не было у них со дня рождения и по настоящий день.

На лицах подрядчиков в строительном деле, была одна мимика зависти.

Прокуренные сигаретами и пронюханные кокаином. Хозяева строительного объекта никогда не будут иметь такие физические данные, какие имел в свои сорок семь лет. Поэтому, видимо, им хотелось растоптать мои физические данные на стройках Израиля? Мне ничего не оставалось делать, как согласиться с предложенной работой.

– Всё, мама! Мы завтра с Артуром идём работать на строительство Израиля. – сообщил Людмиле, при входе домой, как только мы с Артуром приняли окончательное решение участвовать в работе на строке жилого дома.

– Нам обещали заплатить на стройке наличными по 1600 шекелей каждому. – добавил Артур. – До конца этого месяца.

– Вот хорошо, что вы наконец-то устроились работать. – радостно, сказала Людмила. – Иначе, мы просто не дотянем до нашей «корзины денег». Жалко, что меня никуда не приняли на работу. Всюду надо уборщиц.

– Моя жена не заслужила такого позора, чтобы быть уборщицей. – сказал Людмиле. – Когда нам выдадут «корзину денег» новых репатриантов, сразу займусь регистрацией своих фирм и представительств в Израиле.

– Мы снова станем такие же богатые, как были в Таджикистане. – с надеждой в голосе, сказала Виктория.

– Пока не знаю, как у нас получится. – с сомнением в голосе, сказал дочке. – Но в любом случае мы не будем жить в нищете. У нас вполне здоровая семья. Каждый из нас может самостоятельно прокормить себя и кормить тех, кто не достиг совершеннолетнего возраста. Когда вы станете взрослыми, то нам будет намного легче жить в любом месте.

Мы с Артуром с вечера приготовили на работу самую плохую одежду, которая выглядела лучше, чем парадная праздничная одежда у местных жителей. Но ничего худшего из одежды мы не могли подобрать в своём гардеробе. Даже то, что мы выбрали из одежды на складе подарков новым репатриантам, выглядело слишком шикарно на использование в строительные работы. Поэтому мы с Артуром договорились, что в рабочее время будем беспощадно пачкать свою шикарную одежду, чтобы она быстро приняла вид рабочей одежды.

Так мы могли своим видом одежды сровняться со всеми остальными рабочими на той стройке, куда нас завтра отвезут утром от дома к месту работы. Весь вечер и все утро нового дня, волновался перед первым выходом на работу в Израиле, как артист волнуется перед первым выходом на сцену или как парень перед первой брачной ночью с девственницей.

Мне никак не хотелось оплошать в своей первой работе в Израиле. Прекрасно понимал, что это не творческая работа в изобразительном или в цирковом искусстве, где надо раз и навсегда запомниться любителям твоего таланта, как художника или как артиста циркового жанра.

Также двадцать два года семейной жизни, каждый раз с трепетом встречаюсь в постели со своей любимой женой, как в нашу первую брачную ночь. Точно так каждый раз выхожу с трепетом на новую работу.

Как ученик первого класса перед своим первым ответом на уроки познания окружающей его новой жизни. Любая новая встреча в мой жизни, это волнение. Всегда первый раз, как в первый класс.

За двадцать минут раньше назначенного времени мы с Артуром стояли во дворе своего дома в ожидании автомобиля, который должен забрать нас к месту работы на стройке.

Ровно в шесть часов утра за нами к дому приехал на легковом автомобиле «Мазда», Александр Злотников, посредник между нами и строительным подрядчиком, которого в Израиле называют «Кабланом».

Обменявшись взаимными приветствиями, мы с Артуром сели на заднее сидение автомобиля, который тут же вырулил на соседнюю улицу в направлении Ирии, мэрии Холона. Мы думали, что все в первый раз через Ирию.

Александр Злотников нам объяснил, что по пути должны забрать «каблана» по имени Мойша, который будет контролировать и отвечать за нашу работу на новом строительном объекте.

Через пять минут езды по улице Аронович мы подъехали к частному дому возле Ирии Холона. Злотников Александр заглушил двигатель автомобиля и приступил к чтению свежей газеты на иврите. Так как мы с Артуром не знали иврита, то нам пришлось просто скучать в ожидании выхода из дома «каблана» по имени Мойша.

Когда появится из дому «каблан» по имени Мойша, мы этого не знали. Спросить об этом Злотникова Александра как-то нам неудобно. Оставалось только дождаться появления этого «каблана», чтобы мы наконец-то поехали работать.

Прошло около часа, прежде чем из ворот частного дома появился мужчина лет сорока в темных очках на глазах и в таком потрёпанном виде, что любой русский алкаш, который мог удержаться на ногах после пьянки, мог выглядеть значительно лучше, чем этот «каблан» по имени Мойша. В руках у Мойши был стакан на половину наполненный черным кофе.

С балдеющим видом после ночного разгула или после очередной порции наркотиков, Мойша подошёл к автомобилю и стоял у двери до тех пор, пока Александр Злотников заметил его и открыл ему дверь автомобиля.

Мойша отглотнул из стакана остаток чёрного кофе, поставил стакан на тротуар и только после этого сел в автомобиль на переднее сидение. Совершенно не обращая никакого внимания на наше присутствие.

Можно было подумать, что Мойша совершенно слепой. Совсем ничего не видит рядом с собой и передвигается с руками на ощупь. Не проронив ни одного слова в знак приветствия Мойша, Александр Злотников резко дёрнул с места свой легковой автомобиль.

Дверь автомобиля со стороны Мойши сама по себе захлопнулась по инерции. Мы тут же быстро повернули в автомобиле за здание Ирии и направились по улицу Вайцмана в сторону Тель-Авива, который начинался сразу в конце улицы Эйлат на краю Холона.

Не доезжая до конца улицы Эйлат, повернули влево, а затем вправо. Легковой автомобиль «Мазда» остановился возле монолитных бетонных блоков девятиэтажных зданий.

Мойше вышел из автомобиля и направился в пятиэтажное, жилое здание, которое было готово к заселению. Злотников Александр сказал, что нам тоже надо выходить. Ждать указание «каблана» на работу в этом здании.

Высадив нас из машины, Александр Злотников развернул автомобиль и вскоре скрылся на соседней улице. Видимо, у него много строительных объектов по всему Холону? Будет он мотаться весь день по объектам, а нам ждать работу.

Мы с Артуром расположились возле подъезда нового пятиэтажного, жилого здания, куда вошёл «каблан» Мойша. Нам надо было дождаться, когда Мойша выйдет на улицу и распорядится с нашей работой.

В это время к девятиэтажному, жилому зданию подъехал автобус, из которого вышли больше десятка человек славянской внешности. Все приехавшие поднялись на этажи девятиэтажного, жилого здания.

Вскоре в недостроенном здании закипела работа. Лишь мы с Артуром продолжали сидеть на лавке возле нового здания. Мы совершенно не знали, куда нам идти.

Время вместе с температурой устремились вверх. Температура на улице около тридцати градусов. Настоящая летняя жара. Хотя на календаре начало апреля месяца. Мы с Артуром так сильно запарились, что самое время окунуться в море, до которого минут двадцать пешей ходьбы.

Мы приехали на работу. Нам надо дождаться выхода «каблана» Мойше, который, видимо, отходит от ночного кайфа? Не может приступить к работе.

Придётся ждать до победного конца, когда наконец-то «каблан» Мойша скажет нам о месте нашей работы. Не возвращаться же нам домой? К девятиэтажному недостроенному зданию приезжают грузовые автомобили с различными строительными материалами.

Рабочие, словно муравьи, вручную разгружают груз из многотонных автомобилей и растаскивают прибывший строительный груз по этажам огромного здания.

Рядом нет ни одного башенного крана или какого-то подъёмника. Рабочим приходится руками таскать строительные материалы по этажам девятиэтажного бетонного здания.

Вот из недостроенного жилого здания выходит женщина крупного телосложения. Лишь женскими пропорциями видно, что она женщина. Зато физической силой эта женщина намного здоровее двух мужчин, которых женщина словно щенят тащит в нашу сторону.

При виде такой сцены, мы с Артуром вскакиваем со своих насиженных мест и отходим в сторону, чтобы эта огромная баба и нас с Артуром случайно не потащила в подъезд вместе с двумя мужиками. Нам совсем не хочется быть опозоренными на виду у всех рабочих, которые выгладывают в проёмы окон.

Проходит ещё несколько минут нашего ожидания, прежде чем из подъезда выходит «каблан» Мойша и та громадная женщина с двумя мужиками. Мойша что-то говорит женщине на иврите. Женщина обратно хватает мужиков за шиворот, тащит в недостроенное жилое здание, откуда она вытащила этих мужиков всего минут десять назад.

В этот момент на площадку недостроенного девятиэтажного жилого здания подъезжает огромный грузовой автомобиль с поддонами, заполненными бумажными мешками с цементом. Из-за кабины грузового автомобиля выдвигается подъёмный кран, который начинает разгружать поддоны с бумажными мешками, заполненными цементом.

Минут через десять, сняли с грузового автомобиля поддоны, с заполненными бумажными мешками с цементом. Поддоны стоят на бетонной площадке, возле недостроенного здания. Пустой грузовой автомобиль уезжает по своим рабочим делам.

Возле подъезда нового пятиэтажного жилого здания остаёмся мы с Артуром и «каблан» Мойша, который объясняет нам что-то на иврите, показывая рукой на девятый этаж недостроенного жилого здания и на поддоны с бумажными мешками, заполненными цементом. Мы с Артуром, словно совсем тупые, стоим рядом с «кабланом» Мойше и ничего не понимаем из его речи на иврите. Наконец «каблан» Мойше соображает, что мы не знаем ни одного слова на иврите. Мойше зовёт из строящегося дома какого-то Сему. Вскоре из бетонного здания выходит мужчина лет сорока со славянской внешностью, в рабочем комбинезоне далеко не первой свежести Сема подходит к Мойше, который начинает Семе что-то быстро рассказывать на иврите, повторяя жесты руками в нашу сторону.

– Мойша говорит, что вы должны весь цемент поднять на девятый этаж. – на русском языке, говорит Сёма. – Сегодня до обеда всё должно быть поднято под крышу девятого этажа.

– Не вижу подъёмного крана или подъёмника, чтобы поднять цемент на девятый этаж. – наивно, говорю Сёме. – Лифта тоже не видно в этом недостроенном здании.

– Теперь ты с сыном будешь подъёмником и подъёмный кран. – смеясь, объясняет мне, рабочий Семён. – Можешь даже лифтом стать.

– Так тут же несколько десятков тонн цемента? – возмущённо, восклицаю. – Мы же не рабы в Израиле из Совка, а такие же люди, как все остальные здесь на стройке.

– Пока не знаешь иврит, то ты раб в Израиле. – подтверждает Семён, мои слова. – Если ты будешь отказываться от работы, то вскоре превратишься в бомжа в Израиле. Тебе выбирать.

Семён обратно скрылся среди бетона серых стен незавершённого девятиэтажного жилого здания. Мойша тоже ушёл обратно в подъезд готового здания. Видимо, что его ночной кайф не полностью прошёл? Мы с Артуром остались перед выбором. Либо мы превратимся в бомжей Израиля, отказавшись поднимать мешки с цементом на девятый этаж. Либо мы превратимся в рабов Израиля, пока научимся говорить на иврите. Мне не хотелось быть бомжем или рабом в Израиле. Третьего выбора у нас не было.

Из двух зол мы должны были выбрать одно зло. Конечно, мы не могли позволить себе расслабиться в работе, чтобы вместе с нами по нашей слабости в бомжей превратились Людмила, Эдуард и Виктория, которые по своей физической силе не могли таскать такие огромные тяжести, как бумажные мешки с цементом поднимать на девятый этаж жилого здания.

– Думаю, что такой работы больше никогда у нас не будет. – сказал Артуру. – Так что мы начнём таскать мешки наверх.

– Сколько килограмм цемента будет в каждом мешке? – спросил Артур, разглядывая мешки с цементом на поддоне.

– Согласно евро-стандарту, в каждом мешке пятьдесят килограмм. – объяснил своему старшему сыну. – Всего груза около двадцати тонн. С условием подъёма на девятый этаж без лифта. Будем носить мешки с цементом весь день. Как сказал Семён, то до перерыва не успеем.

Поднял первый бумажный мешок с цементом и медленно двинулся к серому недостроенному зданию покорять его вершину. Артур постоял в замешательстве несколько секунд.

За тем с трудом поднял к себе на правое плече бумажный мешок с цементом. Медленно пошёл следом за мной на девятый этаж строящегося жилого здания. Нам нужно было экономить силы, чтобы в течение всего светового дня поднять на девятый этаж двадцать тонн груза.

После каждого подъёма на девятый этаж с бумажным мешком наполненным цементом, Артур отдыхал на этих мешках минут пять на девятом этаже. Затем Артур мчался сломя голову вниз, чтобы вместе со мной себе взять очередной мешок с цементом.

Наоборот после каждого поднятого мешка с цементом на девятый этаж этого здания, не отдыхал там, стараясь не расслабиться, просто медленно спускался вниз по лестницам на площадку к мешкам с цементом. Во время спуска вниз немного отдыхал.

Обратно брал мешок с цементом и медленно поднимался на девятый этаж, чтобы повторить своё челночное движение с мешком цемента. Надо было беречь свои силы в работе.

Мы не заметили, как прошёл перерыв на обед у строительных рабочих в недостроенном жилом здании. Не заметили окончания своей работы. Артур целый час валялся на девятом этаже не в силах подняться для переноски мешков с цементом. Давно ушёл с работы «каблан» Мойша.

Русскоязычный сторож недостроенного жилого здания сказал мне, что он не собирается караулить мешки с цементом, которые не занесли мы с Артуром на девятый этаж здания. Сторожу без нас хватает работы охранять строительные материалы, которыми наполнено недостроенное здание.

Поднял Артура с мешков с цементом на девятом этаже. Мы вновь стали таскать проклятые мешки с цементом с улицы на девятый этаж недостроенного здания.

Нам надо было, во что бы то ни стало поднять мешки с цементом на девятый этаж. Иначе с нас могут высчитать стоимость оставшихся на улице мешков. Нашей семье не на что будет прожить до «корзины с деньгами», которую обещали нам дать от правительства Израиля.

Мне никак не хотелось, чтобы моя семья превратилась в бомжей, а рабами капиталистов мы стали. Нам надо было вкалывать. Лишь перед заходом солнца поднял последний мешок цемента на девятый этаж недостроенного здания. Когда спустился вниз, то увидел, что мой старший сын Артур лежит без чувств от рабской работы прямо на бетонной площадке между домами. Уйти без старшего сына домой не мог.

Тащить на себе своего старшего сына у меня тоже совсем не было сил. Не знал, как сам себя дотащу домой голодного и уставшего. Ведь мы с Артуром за целый день ни съели даже кусочка хлеба. Уже не говорю о хорошем обеде и ужине, которые мы пропустили за время работы.

Мне пришлось полить из шланга холодной водой на своего старшего сына, чтобы привести его в чувства. Как только Артур нехотя поднялся с бетонной площадки, мы тут же с ним, словно русские алкаши, шатаясь из стороны в сторону от рабской работы за целый день, медленно направились к себе на съёмную квартиру.