Глава 3

Рассматривая обширную библиотеку Игната Демьяновича на верхнем третьем этаже его дома, где были скопированы и представлены в виде книг с твердыми обложками труды, добываемые по линии межбиблиотечного абонемента, Николай Николаевич мысленно рассуждал о природе визионерства вообще и цветочного визионерства соседа, в частности. Визионером он без тени насмешки называл своего энергичного и предприимчивого соседа, который имеет четкое представление о том, как должно выглядеть будущее ближайшей перспективы, и даже отдаленное туманное будущее, к тому же может обозначить конкретные значимые шаги по воплощению своего «природного видения» в жизнь. Почему-то в мозгу Николая Николаевича во время осмотра роскошной библиотеки соседа пульсировала родничком банальная мыслишка, что в русский язык определения «визионер» пришло из французского: visionnaire с латинскими конями дефиниции (visio «видение»).

Причем с одной стороны, визионера можно было определить как провидца, прорицателя-пророка, а с другой стоны, как мечтателя, оторванного или не оторванного от реальной жизни. В приложении к цветочному визионерству соседа дело Игната Демьяновича приобретало явно положительную окраску, хотя фаната-визионера всегда можно припечатать как странного фантазера, который на волне своего хобби предается непрактичным фантазиям. Но мысль о непрактичных фантазиях цветочного визионера-фантазера Николай Николаевич тут же прогнал. Он уже видел практический выход своего соседа, ведь ему зачем-то важно было стать председателем СНТ, расширять свой цветочный бизнес на многих участках, не только ориентируясь на рынке цветов, но представляя и предвидя там новые тренды.

Николай Николаевич с удивлением и даже восхищением замечаю, что его сосед, цветочный визионер Игнат Демьянович фокусируется не на том, что уже есть на отечественном цветочном рынке, но и на том, что может быть в ближайшей и отдаленной перспективе, и использует это интуитивное видение для развития своего бизнеса. На глазах Николая Николаевича вокруг его соседа крутились какие-то темные личности – поставщики и перекупщики оптом и в розницу – приезжающие в СНТ на своих иномарках, отвозящих выращенные цветы куда-то по точкам продаж. Куда? Это было совсем не интересно Николаю Николаевичу, радующемуся буйному цветению махровой сирени на своём участке, сирени редкого сорта из коллекции Игната Демьяновича.

– По вашему немного ошарашенному видом библиотеки лицу, Николай Николаевич, я вижу, что книги произвели на вас знаковое впечатление – не так ли?

– Это как сон в волшебный день, Игнат Демьянович…

– Не спите, сосед, это явь…

– Когда вы стали собирать свою редкую библиотеку, Игнат Демьянович?

– Давно, ещё с юности, вместе с Ниной… Потом к этому делу приобщил Ирину с Мальвиной…

– Им это по душе и по сердцу ваше хобби?

– Почему хобби? – как-то непроизвольно всполошился Игнат Демьянович, – это дело жизни…

– Почему же при нашем знакомстве вы представились бухгалтером?

– Чтобы не вспугнуть вас… Что бы вы подумали обо мне, если я бы представился визионером… А так, Николай Николаевич, всё было обставлено скромно и со вкусом… Семейство бухгалтеров, не подкопаешь к приземлённой сущности профессионалов-бухгалтеров с младых ногтей…

– Да, действительно, не подкопаешься, – как-то глупо заулыбался Николай Николаевич, вспомнив о жизненных целях соседа, о которых тот неожиданно проболтался в вагоне электричке, как во сне визионера, после принятия на грудь шведской водки в значительном количестве. – Да и стоит ли копать и подкапываться?..

Вдруг в библиотеку ворвались чем-то всполошенные Игнатьевны – Ирина и Мальвина. В руках у Мальвины был стакан с водой, а в руках Ирины какие-то таблетки на блюдце.

– Вот вы где, – выдохнула Ирина, – а мы вас в саду искали… Потом уже поняли, что вы в библиотеке…

– Папа, ты же лекарства сердечные не принял по расписанию, – укоризненно прошептала Мальвина. – Нехорошо режим и предписание домашнего доктора Марка Абрамовича нарушать.

Николай Николаевич выжидающе глянул на Игната Демьяновича и задал неуместные в данной ситуации вопросы:

– С каких это пор, сосед, у вас проблемы с сердцем возникли?.. Вы ведь раньше не жаловались… Вы ведь производили впечатление абсолютно здорового человека – не так ли?.. И «Абсолют» тому свидетель…

Игнат Демьянович оценил шутку и сдержанно улыбнулся одними губами. Он уже открыл рот, чтобы объясниться, но его опередила супруга Ирина Игнатьевна.

– После скоропостижной кончины председателя СНТ Ивана Ильича сердце у Игната Демьяновича расшалилось и…

Тот зыркнул острым гневным взглядом по глазам супруги, и та моментально оборвалась на невысказанной вслух заготовленной, созревшей в мозгу фразе…

У Николая Николаевича созрел новый вопрос, потому что в тумане его памяти наметилась какая-то связь между двумя разрозненными давними событиями: во-первых, они когда-то вдвоем с Игнатом Демьяновичем преподнесли букет цветов бывшему председателю, а во-вторых, оказывается, председатель СНТ, получив букет, скоропостижно скончался. Он хотел спросить соседа о взаимосвязи двух, казалось бы, разнородных событиях, но его опередила хлопочущая Ирина Игнатьевна.

– Прими лекарства и запей… Помни о предписанном режиме доктора и своевременном приеме сердечных лекарств строго по расписанию… Иначе приступа сердечной недостаточности, как было у тебя раньше, не избежать, с самыми нежелательными последствиями…

– А когда это у вас первый раз случилось, – задал свой абсолютно бестактный вопрос Николай Николаевич.

– Забудьте об этой стороне моей жизни, – строго сказал Игнат Демьянович, не отводя своих глаз от глаз Николая Николаевича, – забудьте…

Николай Николаевич почему-то на миг задумался о неожиданном предложении соседа о невмешательстве в «эту тайную сторону его жизни» и, действительно, забыл на время или навсегда о сердечном приступе соседа после того, как бывший председатель СНТ, получив их роскошный букет роз, скоропостижно скончался на рабочем месте в конторке.

А Игнат Демьянович, словно для закрепления устного приказа об уничтожении связи своего сердечного приступа с другими событиями в жизни СНТ тихим менторским голосом наставлял Николая Николаевича:

– Ведь и сердечным приступом можно правильно воспользоваться, сосед… Когда сдавило в груди, воспламенилось все внутри в левой стороне, сначала напал страх: как глупо все и безнадежно, как мелки наши суеты и суетные поступки и проступки… Зачем все это?.. Суета сует и корыстное помешательство на жизненных благах… Зачем мировые блага, слава, деньги, когда смерть с косой в руках рядом с тобой стоит, совсем вблизи… И смерть уже ничем, никакими заклинаниями и просьбами о продлении нелепой короткой жизни уже не отгонишь… Всё тогда могло показаться чепухой и чушью на постном масле… И тут же новый толчок в мозг – а ведь есть чудо цветников и парников цветочных – и это у меня смерть не может отнять… Смерть – губитель цветов, а я их творец и кое-что знаю о цветочном природном таинстве… Нельзя мне рано и бездарно уходить из жизни, есть у нас ещё в жизни цветочные дела и обязанности, которые никому кроме меня не по силам…

Николай Николаевич слушал соседа, как завороженный, не пропустив ни одного слова, ни одного звука из его тирады, только восторженно выдохнул:

– Это прекрасно – цветочный сад…

– Так пойдемте в него, в мой цветочный сад, дорогой Николай Николаевич… Я там вам кое-что продемонстрирую… Женщинам это видеть не обязательно, пусть остаются дома и не подходят к окнам, проявляя излишнее, избыточное женское любопытство… Ирина, Мальвина, ваше лекарство я уже принял… вы свободны… занимайтесь своими делами…

Они спустились в сад и остановились по знаку Игната Демьяновича у цветника пионов.

– Чувствуете запахи пионов?

– Чую…

– Обычно, профаны говорят, что не чувствуют запахи пионов и георгин. Как ни странно, они в чем-то правы. Эти тонкие запахи, летучее, почти неуловимое амбре цветов, не для профанов… Как и красота тех же пионов… Ума профанов хватает лишь на то, чтобы зарифмовать «пионы» и «шпионы». А я вот сейчас на ваших глазах соединю запахи и красоту пионов… Вы же видите, что пионы фантастически, дьявольски красивы… Скажете, что нет?..

– Скажу, да… И красивы невероятно и пахнут просто божественно… Мой мозг воспринимает сигналы запахов и глаза упиваются красотой цветов… Действительно, это фантастика…

– Вот видите, Николай Николаевич, вы первым упомянули феномен восторженного природной магией цветов вашего мозга… Без всякого насилия над ним с моей стороны… И я вам в мозг пошлю третий сигнал, кроме запахов и визуализации красоты цветочной, которую вы ощущаете и без моих наставлений… Обращаю ваше внимание на то, что вы первым произнесли вслух «мозг» – не так ли?

– Да, так.

– Не хватает слова. Нескольких сигнальных слов для полной триады. Вы ведь по моей библиотеке сообразили, чем я занимаюсь… В природной магии цветов для полной триады не хватало сторонней мысли, выраженной в кодовом слове, в кодовых словах… Забудьте о гениальной строчке, мол, мысль изреченная есть ложь… Сейчас вы убедитесь в ее неправоте именно здесь и сейчас, купаясь в запахах пионов и в волнах вдохновляющей мозг и душу человека красоты…. В другом месте и в другом времени строка поэта правильна и правдива… Но не здесь и сейчас для вас…

Он немного наклонился в сторону Николая Николаевича и негромко, спокойно произнес несколько знаковых слов, смысл которых был понятен, но магия, вряд ли. И в тот момент что-то потаенное вонзилось в мозг Николаю Николаевичу, как будто туда ввинтили маленький, но стремительный шурупчик, пронизывающий мозг насквозь по праву воителя чуда и новых смыслов жизни. Николай Николаевич от полноты чувств и мозговой всепроникающей атаки кодовых слов неожиданно, цепляясь за воздух, чуя свое неустойчивое положение в мире, оступился и опрокинулся на клумбу пионов… Рухнул без внешних признаков сознания, но с внутренним душевным ощущением полноты потрясенного сознания… Он встрепенулся и ожил в следующий момент, когда Игнат Демьянович протянул ему с высоты своего роста руку.

– Подымайтесь, сосед, надо же, какой вы чувствительный и восприимчивый к слову субъект…

Поднявшись и даже не отряхиваясь от цветочной пыльцы и росы, Николай Николаевич только спросил:

– Что со мной было?

– Триада в действии.

Когда они входили в дом Игната Демьяновича, сосед сдержанно предупредил Николая Николаевича:

– Женщинам ни слова о нашем эксперименте в саду, о том, что там с вами приключилось…

– А что приключилось, – спросил осмелевший Николай Николаевич, – вы имеет в виду, почему-то я оступился и упал в цветочную клумбу ничком, или что-то другое?

Тот не стал вдаваться в детали, только повторил с усилением степени жесткости в голосе:

– Ни слова.

– Понял. Из понятливых. Но мне бы хотелось услышать от вас какие-то объяснения. Что вы мне сказали, что я…

– Как-нибудь потом на досуге поговорим об этом, когда вы принесёте мне новую порцию заказанной мной литературы… И так всё с доставкой книг безумно медленно… А вы торопите меня, чтобы я вам в один миг выдал все секреты природной цветочной магии и фантастической триады…

– Потороплю наших библиотекарей, чтобы что-то ускорилось в процедуре межбиблиотечного абонемента… Хотя вы уже догадываетесь, что много и в этой сфере рушится, если не рухнуло… Извините..

– Не надо извинений, и так все ясно – поруха… Но вы теперь сами должны дойти до многих концептуальных вещей «магической триады», раз на собственной шкуре, на собственной работе мозга всё испытали, став объектом и субъектом нашего эксперимента…

– Это был эксперимент, Игнат Демьянович?

– Конечно, а как вы думали, Николай Николаевич?

Вчетвером пили чай с Ириной Игнатьевной и Мальвиной Игнатьевной. Алкоголя не было, зато в чай добавляли плоды и листья чёрной смородины и вишни. Откуда было знать Николаю Николаевичу, что чудный запах смородины и вишни долго будет его преследовать, когда он позже пытался разобраться со своим потрясенным сознанием… Вряд ли взломанным, скорее потрясенным…

Подумалось за чаепитием с мрачным напором горьких мыслей о странности всего происходящего: «Может, хлебнуть немного коньячка для поправки здравия».

На эту невысказанную вслух мысль почему-то моментально отреагировала Ирина Игнатьевна.

– Николай Николаевич, коньяком марочным вас не угощаем только потому, что домашний доктор категорически запретил крепкий алкоголь Игнату Демьяновичу. Потянется за вами и сорвется. А ему режим выполнять надо, лекарства, которые он принимает, несовместимы с крепким алкоголем, тем же коньяком.

– Старорежимный домашний доктор, однако, – усмехнулся Игнат Демьянович. – Но не огорчайтесь, Николай Николаевич. Когда возвратитесь к себе на дачу, постарайтесь всё обдумать на трезвую голову. В любом случае, трезвые мысли о триаде окажутся полезней, чем мысли искаженные алкоголем… Вот вам и подсказка: выбирайте, что вам любо, кодовое слово, желательно своё, выстраданное всей вашей жизнью, вкупе с цветочной природной магией, или алкогольная наркотическая капля, тоже призывающая «на подвиги» в кавычках? У вас есть свобода выбора, воспользуйтесь ей правильно и эффективно и приблизитесь к тайне бытия…