Резкая смена настроения людей на площади поставила в тупик не только маленького бессловесного Драеладра, но и Лулу Марципарину – она и подумать не могла, что кто-то перестанет восторгаться её любимым крылатым детищем. И крепко за него обиделась – не без этого.

– Зачем же они приходят, если они нас больше не любят? – в недоумении произнесла Лулу.

– Приходить сюда – древняя традиция Ярала, – пояснил Бларп Эйуой, – она показывает, что у народа от правителей нет секретов. Кто чем-то недоволен, заявляет честно. Его не имеют права арестовать, если ведёт себя вежливо.

– Но разве вежливо говорить такие вещи? – вспыхнула Марципарина.

Бларп не ответил, дабы не подлить масла в костёр обиды, но, кажется, под невежливостью понималось что-то большее, чем просто говорить. Что-то совсем уж небезопасное.

– Теперь я понимаю, какова здешняя публика, – в печальном ожесточении промолвила Марципарина Бианка, – а то всё думала: о чём это вы мне толкуете? – она имела в виду недавний совет не забывать об осторожности.

Ибо как только площадь качнуло от радости к лёгкому раздражению, госпожа Кэнэкта, Бларп Эйуой и другие разведчики предупредили Бианку, что хорошо бы ей с сыном-драконом на людях показываться пореже. Ну, как было уже ранее – с невылупившимся яйцом.

Сказать, что мать Драеладра тому совету удивилась – ничего не сказать. Может, она раньше думала, что с появлением на свет Драеладра весь мир спасётся без дополнительных усилий.

– Да, я мечтательница! Я поняла, что просто-таки витаю в иллюзиях. Но если я не права, то как же жесток и неправеден мир!

Увы, совету друзей из разведки мечтательница вняла не сразу. С момента, как Драеладр только вылупился, у неё вошло в привычку подолгу гулять во внешнем дворе замка с дракончиком на руках. Она подставляла чешуйчатое дитя горячему поздне-летнему солнцу и с удовольствием делилась выпавшим ей счастьем с близкими друзьями и любопытными знакомыми. Спрятаться? Укрыть всеобщего любимца и надежду всего Ярала? Да это смешно! Тем более, что настала осень, солнца и на свежем воздухе не хватает, а в каменный дворец оно проникает еле-еле: зачем же растущему существу от него прятаться?

Зачем? Но недовольные речи на площади сказали сами за себя, а стражи довершили картину. Готовые в случае чего отразить натиск, они так и буравили скопище зевак настороженными взглядами. Марципарину Бианку – убедили.

В ту пору Хафиза как-то раз чуть не побили на рынке. Встретили крепкие ребята – грузчики с воздушных пирсов. Надвинулись, шугнули, долго кричали вслед что-то нелестное. Главную суть претензий уземфец не уловил, но лейтмотивом шло недоверие Драеладру и всем, кто о нём заботится.

А ведь эти грузчики и к дворцу приходили! И вместе со всеми трепетно ждали, когда дракон вылупится. Отего переход от обожания к злости был столь единодушен и внезапен? Напрашивалось подозрение, что сборище под окнами дворца кто-то специально подзуживает. Уж не расправа ли назревает?

Тут-то впервые стало ясно, что стражи, присланные Кэнэктой, охраняют дворец не зря. Пригодились как нельзя кстати. Встали живой преградой против безликой площадной стихии.

* * *

До сих пор для дракончика стражи составляли особую часть человеческого мира – внутренне слегка отчуждённую, но доброжелательную – в силу принятой обязанности. Недостаток взаимного интереса не мешал стражам тонко заботиться о его безопасности, но и забота – не повышала интереса.

Из трёх десятков стражей дворца внимание Драеладра привлекли лишь двое: Уно и Дуо. Кажется, оба не были коренными яральцами, а прибыли откуда-то из-под Цанца, ныне скрытого за Порогом Смерти. В обособленном от остального мира горном Ярале иноплеменники всегда заметны и шансов сойти за своих имеют мало. Хафиз подтвердит.

По-правде говоря, был и другой повод отличить Уно и Дуо: среди своих товарищей они были хуже всего вышколены, и уже это бросалось в глаза. Первый вечно норовил переложить на других свои обязанности, а второй всюду таскался с обшарпанным арбалетом. Как закинет за спину, поминутно шарит рукой, проверяет: на месте ли. Офицер стражей, поглядев на такое, объявил Кэнэкте:

– Этот – сразу видно, имел опыт потери боевого оружия.

– Нет, – отрезала та, – он имел иной опыт, о котором я в курсе!

Наверное, Кэнэкта не без задней мысли включила Уно и Дуо в охрану дворца: она на них надеялась, ибо неплохо знала. Да и не только она: все друзья Марципарины именно этим двоим стражам кивали при встрече. И Хафиз полагал, что лишь случай превратил Уно и Дуо в стражей. Не завербуйся они к Кэнэкте на службу – как пить дать, входили бы в дружеский круг.

Правда, стоит ли держать друзей в охранниках – вопрос особый. Хафиз на сей счёт полагал, что – всяко бывает. Но чаще бывает так, что не стоит.

На третий день после случая на рынке те же наглые колоброды с пирсов принялись бузить уже перед дворцом, пытаясь втроём раскачать разочарованное площадное скопище. Каждый бросил в сторону здания по увесистому камню. Не прицельно, а просто так, чтобы считалось за смелый поступок. Чтобы всякому захотелось повторить.

Но общее сборище не поддержало храбрых грузчиков. Раздались крики:

– Эй, не грубить! – ну а те давай пререкаться. Уже и кулаки замелькали.

Стражи оказались на высоте. Резкой команды офицера и слаженного скрипа арбалетных механизмов оказалось достаточно, чтобы охладить пыл грубиянов. Притихли, попытались затеряться в толпе. Тогда командующий буднично, но громко сказал:

– Всех, кто не бросал камни, прошу разойтись.

Чтобы, значит, невиновных ненароком не зацепило.

Толпа и разбрелась. Вся. А наутро собралась опять, и роптала, и всласть поддразнивала стражей, но камнями больше не баловалась. Баловники не пришли.

Офицер охраны после вчерашнего сиял как именинник. Рассеять толпу без единого выстрела – доблесть немалая. Правда, славную картину моральной победы стражей портил один неудачный штрих: выстрел-то всё-таки был. Злополучный Дуо не удержался, да и стрельнул в одну из ненавистных рож. По-дурному, без команды, к тому же – мимо. А промахнуться по такой плотной толпе – тут особый талант надобен.

У офицера стражей разговор короткий: прогнать сквозь строй.

Парень довольно неловко попытался оправдаться. Мол, всё равно не попал, а выстрелил случайно, да и вовремя не понял, ждать ли особой команды, когда неприятель уже набрал камней и дворец штурмует…

Вот его и наказали: за небрежность, за ослушание и за промах. И заодно за особое отношение Эрнестины Кэнэкты – как же без этого.

Драеладр пусть и не присутствовал при том избиении, но находился недалеко; какие-то звуки с внутреннего двора долетели, а с ними – и горькая боль наказанного. Её он прочувствовал, как свою собственную.

Много позднее Хафиз, как мог, растолковал дракону заключённый в той давней истории урок: если друзья тебе служат вперемежку с просто служивым людом, кто-то всегда останется в обиде. Проникшись мудростью сказанного, Драеладр пообещал себе, что непременно избегнет подобного рода ошибок, когда станет императором. Ух и ответственным же драконом он рос!

* * *

Морально побеждённая толпа на площади не уставала собираться, но быстро теряла энергию. На новые «подвиги» уже не решался никто. Парнями с пирсов – возмущалась, как не своими. Ещё бы! Кто помнил отважные броски камней, тот помнил и скрип арбалетного взводного механизма. И то, как раз повезло унести ноги, а другой раз может не повезти.

– Они действительно мало кому свои, – прокомментировала Кэнэкта, – грузчик разведчику не приятель, а в Ярале разведчики почти все. Многие ушли от дел, но, знаешь, бывших разведчиков не бывает. Уж они-то не предадут!

– А если снова явятся… эти? – Лулу с презрением помянула грузчиков.

– Их схватят без разговоров, пусть только явятся! На них очень злы.

– А теперь почему не схватили? – насторожилась Бианка. – Не могут найти?

– В Ярале не спрячешься, – заверила её разведчица, – мои люди за ними следят; они в трактире «У пирса». Долго уже следят, боюсь, как бы не спились.

Грузчиков ко дворцу принесло тем же вечером, стоило им в том трактире как следует захмелеть. Весёлые и злые, парни надеялись на реванш. Да только разведчики на площади попались им всё больше трезвые да несговорчивые. После короткой потасовки всех троих ловко скрутили, чтобы передать в руки подоспевших стражей. А самому резвому – так и нос сломали. Как для простого грузчика, высоковато задирал.

– Что я говорила! – с торжеством припомнила Кэнэкта. – Наши ведь люди: сами могут сто раз ворчать неласково, но дракона в обиду не дадут!

И всё же «неласково ворчать» под окнами дворца продолжали. Наутро снова расстроили до слёз Лулу Марципарину.

* * *

Ещё до передачи троих виновников камнеметания дворцовой страже людям Эрнестины Кэнэкты удалось за ними проследить, и не безрезультатно. В трактире один из парней расплачивался золотыми некроталерами. У остальных двоих некроталеры нашли при обыске. Откуда у грузчиков Ярала мертвецкие деньги?

Следователи Кэнэкты учинили им жёсткое дознание – но, по словам разведчицы, выяснили немного. Глуповатое хулиганьё и само толком не знало, как звать и где искать того, кто с ними расплачивался.

– Кто-то платил негодяям за бузу перед дворцом, – рассказывала Кэнэкта, – кто-то не из наших, не из яральских. И цели свои обнаружил не сразу. Сначала начал платить – они и сами не докумекали, за что. А потом и говорит: действуйте, раз проплачено. Сам улетел с первым воздушным замком, но кого-то оставил за делом наблюдать. Знать бы – кого… Но в городе разведчиков может каждый.

– Столичный след? – предположил Эйуой.

– Да, думаю, кто-то оттуда, – при упоминании об Эузе-столице Кэнэкта поневоле мрачнела, становилась много старше лицом, – ведь из мертвецких земель к Яралу напрямую и не подберёшься. Только через Эузу. Там нынче плохо отлавливают предателей, а моя служба, – Кэнэкта взяла самый бесстрастный тон, какой только смогла, – не имеет права туда соваться.

– А может… – прищурился Бларп.

– Нет! – прервала Кэнэкта. – На меня и так смотрят косо. Глупо обострять. Наших-то там раскусят сразу, вышибут со скандалом, а то и казнят – просто из вредности. Мы ответим, начнётся вражда, Ярал заподозрят во всех бедах на годы вперёд. Зато предатели как обрадуются!.. Нет, не бывать тому. Лучше будем пристальнее вычищать Ярал.

– А недочищенные – прятаться в столичной Эузе, снова вербовать подонков и собирать у нас на площади? – поддел Эйуой.

Эрнестина Кэнэкта досадливо фыркнула:

– Если бы готовых подонков! Так ведь сперва вербуют простых людей! Те грузчики, когда впервые выходили на площадь – подумать только: просто собирались встретить рождение Драеладра. Пришли по велению души. Чего они тогда хотели? Устроить праздник, повеселиться…

– Но праздник запаздывал, – уточнил Эйуой.

– Да, конечно. Время шло, а люди стояли, приходили вновь и вновь, ожидая, когда же дракон вылупится. А ждать-то пришлось порядочно. Многие, чтобы дождаться, забросили все дела. Тогда чьи-то слуги стали раздавать продукты и деньги. Вроде, не придерёшься, «чем смогли, помогли». Но деньги вручали не за просто так. Готовилась петиция новому Драеладру обо всех проблемах города. То-то и спрашивали, где чего не в порядке. Вынюхивали…

– А петицию собирались подать дракону, как только вылупится? – Бларп Эйуой издал невесёлый смешок. – Ну сильны…

– Ясно, что петиция – для отвода глаз. И уже тогда готовилось что-то покрепче. А самым смелым, – в голосе Кэнэкты лязгнуло презрение, – пообещали настоящие некроталеры.

Бларп Эйуой взволнованно подытожил:

– Сначала деньги живых, потом деньги мёртвых, и не только троим, а всем, но постепенно. То-то и развелось на площади жалобщиков. А заодно и встреча Драеладра – переросла в ожидание проводов. Однако, у мертвецких прихвостней неслабый размах. Стражи-то справятся, если что?

– Мои люди уже работают в толпе. К счастью, все друг друга знают, все свои, да и зараза далеко не проникла. Но сташно подумать, сколько бывалых разведчиков купилось на дешёвую подачку. Конечно, Эуза не платит, многие бедствуют, но всё же…

– Может, потому и не платит?

Весь этот важный разговор друзей-разведчиков малыш Драеладр услыхал случайно, благодаря открытой двери. Лулу Марципарине Бианке с утра показался нездорово-бледным цвет его чешуек, вот она и проветривала помещение.

А мог бы и ничего не услышать – очень даже запросто. Ведь люди, которые видели в нём чуть ли не реинкарнацию Живого Императора, и не подумали поставить его в известность. Да только стоит ли их винить? Трудно надеяться на серьёзное к себе отношение, когда ты недавно вылупился – и в некоторых отношениях недалеко ушёл от яйца.