Хорошо жить в Греции, ведь, по словам Антона Павловича Чехова, в этой стране есть абсолютно все, даже гинденбурги, полагаю, имеются в изобилии. Зато, если поверить одному учителю, который по совместительству еще и вождь, в России (тогда еще СССР) в нужный момент не нашлось ни одного Гинденбурга, что объясняет многие поражения Красной Армии. Вот мы и попробуем разобраться, можно ли было летом 1941 года остановить вермахт, которым руководили, в общем-то, тоже не гинденбурги.
Уважаемые авторы многочисленных военных альтернатив, судя по всему, очень хорошо знакомы с ТТХ разнообразной военной техники, но весьма плохо с историей, социологией, политологией и самой обычной фантастической литературой. Слишком часто у них для победоносного завершения Великой Отечественной на головы растерявшихся красноармейцев прямо в июне 1941 года сыплются тысячи Т-64 и МиГ-17, и немецкие агрессоры даже не успевают сдаться в плен. То вдруг какого-нибудь Тимошенко такая благодать осеняет, что Суворов с Наполеоном, вместе взятые, ему достойны разве что сапоги чистить. И так далее…
А ведь еще лет 40 назад прекрасный писатель Айзек Азимов в великолепном романе «Конец вечности» ввел понятие «минимального необходимого воздействия» – МНВ, – с помощью которого создается развилка истории, постепенно приводящая к необходимому результату. И мы сейчас попытаемся найти ту комбинацию минимальных воздействий, с помощью которых Красная Армия сможет остановить вермахт, ведь одну из необходимых составляющих победы – превосходство в вооружении – она все-таки имела. Просто я совершенно уверен: если буквально все детали сложившейся ситуации оставить на своих местах – результат получится тот же самый, точно так же будут размахивать пистолетами и материться комиссары, требуя перехода в наступление, точно так же будут метаться по тыловым дорогам мехкорпуса, теряя сотни танков еще до встречи с противником, точно так же немцы будут двигаться вперед по 100 километров в день, не замечая «сокрушительных контрударов» и «упорного сопротивления». Поэтому мы просто обязаны вносить какие-то изменения, но постараемся, чтобы они оказались минимальными.
Самый первый и самый напрашивающийся ход – получение более или менее точной информации о силах и планах противника. Уже более полувека нас кормят басней о том, что директива «Барбаросса» легла на стол Сталина еще до того, как Гитлер успел ее подписать. Непонятно только, почему тогда наши полководцы ожидали немецких ударов совсем не там, где они были нанесены. А почему даже Генштаб под руководством гениального Жукова оценивал немецкие силы с точностью плюс-минус десять армий? Кстати, если уж говорить точно, то пресловутая директива № 21 «Барбаросса» – она и есть общая военно-политическая директива, и даже знание мельчайших ее деталей никак не поможет отражению агрессии, необходимо иметь в руках оперативные приказы противника. Можно подумать, что и без «Барбароссы» неизвестно, что конечной целью наступления является Москва.
Давайте процитируем отрывок из пресловутой директивы: «Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в Западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено.
Путем быстрого преследования должна быть достигнута линия, с которой русские военно-воздушные силы будут не в состоянии совершать налеты на имперскую территорию Германии.
Конечной целью операции является создание заградительного барьера против азиатской России по общей линии Волга – Архангельск. Таким образом, в случае необходимости последний индустриальный район, остающийся у русских на Урале, можно будет парализовать с помощью авиации».
И каким образом знание этого текста может помочь, скажем, командующему Северо-Западным фронтом генерал-полковнику Кузнецову?
Итак, МНВ-1. Советский Генеральный штаб сумел более или менее точно оценить силы немцев, сосредоточенные для нападения на СССР. Обнародованные в последнее время документы показывают, что советская разведка не имела даже отдаленного представления о слабости вермахта и занималась тем, что усиленно пугала саму себя и военное командование страны. Советское командование опиралось на следующие оценки: от 140 до 165 пехотных, от 17 до 20 танковых, от 8 до 15 моторизованных дивизий, причем эти оценки постоянно росли по мере приближения рокового июня 1941 года. В результате количество соединений было завышено в полтора раза, так как в действительности немцы сосредоточили всего лишь 91 пехотную, 17 танковых и 9 моторизованных дивизий. Ну, там всякие кавалерийские, охранные дивизии, союзники тож. Но в любом случае гитлеровский блок имел не более 160 дивизий в сумме против 190 советских. При этом количество немецкой боевой техники было завышено гораздо сильнее, предполагалось, что немцы имеют около 10 000 танков и от 10 000 до 13 000 самолетов. Вот это уже были настоящие волшебные сказки, так как немцы имели всего лишь около 3600 танков и 2500 самолетов. Ах да, еще около 500 самоходных установок и целых 700 танков разномастных союзников Германии. Правда, эти танки больше подходили для стендов кунсткамеры, и в описаниях боевых действий даже советскими генералами ни разу не мелькают ни венгерские, ни румынские машины, но уж считать так считать!
Примерно таким же было и соотношение сил в воздухе. Опять-таки, российские источники никак не могут договориться относительно количества собственных самолетов. С немецкими, как ни странно, проще, потому что состав всех воздушных флотов давным-давно известен, но в то же время и сложнее, так как многие авторы не желают показывать, насколько слаба была немецкая авиация. Признать, что немцы сумели наскрести для войны на востоке всего лишь 2250 самолетов, как-то неловко. Да и это если считать все самолеты поголовно. У нас любят уточнять: столько советских самолетов (танков, орудий и так далее) были небоеспособны. Так ведь и у немцев наблюдалась та же самая картина, процент неисправных машин, как это ни странно, был примерно одинаковым в обеих армиях. Советский Союз имел на западе около 8300 самолетов, хотя это число легко могло быть увеличено путем переброски авиационных частей и соединений из внутренних районов СССР, ведь наша страна не воевала в Африке и на Средиземном море, не вели жестокие бои над Ла-Маншем с воспрянувшими духом Королевскими ВВС. Но даже имевшиеся силы превосходили немецкие почти в 4 раза.
Вообще-то, точная оценка сил неприятеля – оружие обоюдоострое, потому что командующие фронтами генералы Кузнецов, Павлов и Кирпонос, опираясь на нее, будут с еще большей настойчивостью требовать от подчиненных перехода в наступление, ведь в приграничных округах находилось около 14 000 советских танков. Однако эта же оценка может пресечь всю болтовню о тысячах танков, прорвавшихся в тыл, и придать уверенность командирам и бойцам, так как они будут знать, насколько слаб противник. И все-таки мы предположим, что оценка сил вермахта была сделана с точностью около 10 процентов, ведь в этом нет ничего фантастического?
Кстати, немцы тоже более чем смутно представляли противостоящие им силы. И дело даже не в том, что они в разы недооценили количество техники, которую имела Красная Армия, или мобилизационный потенциал. Хваленый абвер не сумел вскрыть даже состав приграничных группировок ни по численности, ни по составу. Так что и немцы также находились в потемках, хотя смотрели в прямо противоположную сторону. Советская разведка завышала численность немецких войск, немецкая – занижала численность советских.
МНВ-2 – советское командование сумело хотя бы частично сориентироваться в оперативных планах немцев. Приходится напомнить, что всезнающая советская разведка скормила своему командованию первоклассную дезу, предсказав, что немцы повторят маневр Наполеона и двинутся на Москву «по старой Смоленской дороге». Самое интересное, что такая информация могла оказаться правдивой, ведь немецкие генералы действительно собирались проделать нечто подобное. Но Гитлер потребовал ведения операция по всему фронту, поставив первой задачей уничтожение главных сил Красной Армии. И если посмотреть на дислокацию вермахта перед нападением, становится совершенно очевидным, что немцы намеревались прежде всего окружить и уничтожить войска, сосредоточенные на Белостокском выступе, положение 2-й и 3-й танковых групп прямо-таки кричало об этом. Чтобы увидеть это, совсем не требовалось быть Гинденбургом, хватило бы и Людендорфа. Ах да, людендорфов, на нашу беду, в Красной Армии тоже не оказалось, но ведь мы можем сделать небольшое допущение.
Ну, а следующее МНВ-3 будет вообще микроскопическим, мы предположим, что в тылу Красной Армии будет наблюдаться некое подобие порядка, не то чтобы уж совсем немецкий орднунг, но и не тот хаос, который воцарился там к полудню 22 июня. В чем это выразится? Да хотя бы в том, что штабы не потеряют управление войсками. Пусть оно будет частично нарушено, пусть оно будет затруднено, но все-таки анекдотичная ситуация, когда командование фронта теряет целые армии, не будет иметь места. Ну и последует нормальная реакция командования при виде успешного развития наступления противника – мосты через Западную Двину и Днепр в случае необходимости будут своевременно взорваны. Заметьте, мы ничего не говорим о мостах через Неман, пусть все идет, как шло в действительности, некоторый элемент растерянности все-таки будет присутствовать, но растерянность – это не хаос. Но в этом случае немцы столкнутся с нешуточными трудностями, потому что к форсированиям таких рек вермахт не был готов. Да что там вермахт, вспомните, какие бои шли вокруг плацдарма на Рейне возле Ремагена в самом конце войны, хотя уж западные союзники никогда не жаловались на нехватку техники.
И еще одно замечание. Немцы совсем неспроста надеялись и старались завершить свой Восточный поход до наступления зимы. Видимо, немецкие генералы интуитивно чувствовали, что затягивание войны окажется смертельным для Германии, что, собственно, и произошло. Именно поэтому я всегда утверждал и буду утверждать, что после поражения под Москвой у Германии не осталось даже теоретических шансов на победу. Поэтому, если бы Красная Армия, пусть даже потерпев несколько поражений, сумела бы остановить к зиме вермахт на полпути к Москве, война не затянулась бы до 1945 года. Разумеется, все это послезнание, и никто из советских генералов не думал о затягивании кампании до зимы, но если бы намеренно или случайно события пошли по такому сценарию, это было бы крайне выгодно для Советского Союза.
Рано утром 22 июня без объявления войны (оно последовало только два часа спустя) германские войска пересекли границу Советского Союза на всем ее протяжении. Но уже практически с самого начала немцы столкнулись с проблемами, которые нарастали словно снежный ком. Ведь оперативный план немецкого командования сильно напоминает балансирование на свободно висящей проволоке на высоте около 50 метров. Малейшая ошибка – и трюкач летит вниз с совершенно предсказуемым исходом. Ведь недаром этот номер в цирке исполняют считаные единицы. Он справедливо считается на два порядка сложнее, чем попытка пройтись по туго натянутой проволоке. Вот и немецкий план столь же трудноисполним. Кстати, обратите внимание – мы сознательно избегаем употребления термина «Weisung Nr. 21: Fall Barbarossa», так как оперативные планы каждая группа армий разрабатывала самостоятельно в его рамках. Во всяком случае, в немецких мемуарах нет ни одного упоминания о том, как именовался план фон Бока или Рундштедта. Есть подозрение, что они вообще не имели названий, подобных громким операциям «Тайфун» или «Охота на дроф». Разве что совместно наступление немецких и румынских войск на юге получило название «Операция «Мюнхен».
Тем более что все равно у немцев с самого начала дела пошли наперекосяк, об этом постоянно говорит один из главных исполнителей оперативного плана, командующий 3-й танковой группой генерал-оберст Герман Гот. По его словам, с самого начала Восточной кампании из штаба Группы армий «Центр» ему на голову начали сыпаться приказы, противоречившие первоначальным планам. Вот мы и просмотрим ключевые развилки на ухабистом пути немецкого наступления, причем мы не будем касаться всего огромного Восточного фронта, а возьмем выборочно лишь несколько особенно выпуклых моментов.
При этом мы будем разбираться во всем по порядку, точнее, с севера на юг по всему Восточному фронту. Первоначальные действия Группы армий «Север» окажутся такими же, как в реальности. Даже бой под Расейнаем будет точно таким же, включая знаменитый эпизод с танком КВ, который застопорил продвижение боевой группы «Зекедорф». Честно говоря, мне совершенно непонятен энтузиазм, с которым современные историки разоблачают погибших героев. Да, разумеется, Суворов/Резун хватил через край, когда ляпнул, что безымянный сержант генерал-оберста Гёппнера остановил. Нет, сержант всего-навсего на сутки притормозил немецкую танковую бригаду. А сейчас займемся простейшей арифметикой. Вермахт имел на Восточном фронте 17 танковых дивизий, то есть 17 боевых групп – импровизированных танковых бригад. По различным расчетам, западные военные округа имели около 470 танков КВ. Если каждый из них задержит немецкую танковую бригаду всего на один день, это означает, что все немецкие танковые группы простоят на месте 27 дней. Весь график наступления провалится в тартарары… Такой подсчет, конечно же, шутка, но наши историки с большей пользой потратили бы время на то, чтобы выяснить фамилии экипажа героического танка, чем на доказательства того, что полковники Зекедорф и Раус, а также генерал-майор Ландграф просто не заметили это неожиданное препятствие.
Мы даже вполне допускаем, что в результате неорганизованных хаотичных контратак 12-й мехкорпус постигнет та же самая судьба, что и в реальности, а именно, он будет разгромлен. Но чем все закончится? Группа армий «Север» дойдет до Западной Двины, найдет там взорванные мосты и… Гадать, что будет дальше, мы не станем, ясно одно – ничего хорошего для немцев.
Далее мы оказываемся в полосе главного удара вермахта – на фронте Группы армий «Центр». Наиболее логичным и естественным решением, совершенно не требующим гинденбурговского гения, являлась попытка остановить 3-ю танковую группу генерала Гота, которая находилась ближе всего к Минску и после начала войны частью сил двигалась прямо на Минск. Причем эту попытку облегчало одно обстоятельство: по качественному составу группа Гота была самой слабой из всех немецких танковых групп. Заметьте, мы уточняем: именно по качественному, так как по численности имелись более слабые соединения. Но дело в том, что более 50 процентов «танков» Гота составляли грозные чешские машины 38(t). Лишь 13 процентов – а именно 121 машина – составляли танки Т-IV, а остальное приходилось на еще более ужасные Т-I и Т-II.
Вдобавок наше командование исходило из совершенно ложного предположения, что немцы повторят маршрут Наполеона и двинутся на Москву кратчайшим путем. Именно группа Гота находилась на этом маршруте, поэтому сосредоточение основных усилий против нее выглядело вполне логичным и обоснованным.
А последствия остановки танков Гота представить совсем несложно, достаточно взглянуть на карту – в результате рушится весь оперативный план Группы армий «Центр». Задуманные клещи и Минский котел не получаются, прорыв группы Гудериана к Минску с юга лишается всякого смысла. Более того, положение самого Гудериана становится откровенно опасным – его танки оторвались от своей пехоты и оказались в полной изоляции в советском тылу. Перспектива встречи с танками Гота пропала, и я, откровенно признаться, не знаю, что должен делать командующий в такой ситуации.
Действовать советское командование могло двояко – активно и пассивно. Но гораздо лучше было постараться сочетать оба варианта.
Вариант первый – пассивный. Главную роль в создании северного фаса Минского котла сыграл LVII моторизованный корпус группы Гота. Давайте рассмотрим более внимательно его маршрут от границы и до Минска. Он будет следующим: Мяркине – Варена – Вороново – Ошмяны – Молодечно – Радошковичи – Острошицкий Городок. Этот маршрут удивительно хорошо совпадает с современной картой автострад: А-233, Р-20, Р-43 и так далее. «Наши моторизованные войска вели бои вдоль дорог или вблизи их, а там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемы», – пишет генерал Блюментрит. Разумеется, в 1941 году это были скорее дороги, а не автострады, но даже в качестве дорог таковые пересекают множество рек и речек. Все-таки наступали танки Гота в лесисто-болотистой Белоруссии, а не в пустыне Сахара. В результате, если ограничиться сугубо пассивными мерами, даже не поднимая вопрос об организации обороны и тем более нанесении контрударов, а просто взрывать мосты, командир корпуса генерал Адольф Кюнтцен столкнется с проблемами, решить которые будет крайне сложно.
О проекте
О подписке