Читать книгу «Выдача преступников» онлайн полностью📖 — А. И. Бойцова — MyBook.
image

§ 4. Юридическая сила и пределы действия экстрадиционных соглашений

Как уже отмечалось, в правовой системе Российской Федерации международным соглашениям (наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права) отводится место ее составной части, причем приоритетной, коль скоро в случаях, когда международным договором установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора[286].

Однако из этого не следует, что все международные договоры обладают равной юридической силой, которая одинаково превосходит силу национальных правовых норм. Система международно-правовых актов, также как и актов национального законодательства, определенным образом структурирована, упорядочена по их юридической силе. Причем ратификация, т. е. особая процедура заключения международного договора путем издания специального федерального закона, производится лишь в отношении договоров, «исполнение которых требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов, а также устанавливающих иные правила, чем предусмотренные законом».[287]

Следовательно, если международный договор не устанавливает правила, отличающиеся от предусмотренных внутренним законом, т. е. не противоречит им, процедура его заключения может и не облекаться в форму издания федерального закона. Положения такого рода официально опубликованных международных договоров, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров принимаются соответствующие правовые акты.[288]

Таким образом, только международные соглашения, ратифицированные Государственной Думой, могут изменять нормы федеральных законов, поскольку обладают более высокой юридической силой.[289] Международные договоры, заключаемые от имени Правительства РФ, соответственно превосходят по юридической силе постановления Правительства РФ, но уступают как международным договорам РФ, прошедшим ратификацию, так и нормам федеральных законов. Наконец, межведомственные международные договоры РФ, обладая приоритетом перед иными актами министерств и ведомств, не могут противоречить ни межгосударственным договорам и федеральным законам, ни межправительственным договорам и постановлениям Правительства.

Эту позицию разделяет и Верховный Суд РФ, разъяснивший, что в случае коллизии между правилами, установленными международным договором, и правилами, предусмотренными национальным законом, «суд при рассмотрении дела не вправе применять нормы закона, регулирующего возникшие правоотношения, если вступившим в силу для Российской Федерации международным договором, решение о согласии на обязательность которого для Российской Федерации было принято в форме федерального закона (курсив наш. – А. Б.), установлены иные правила, чем предусмотренные законом. В этих случаях применяются правила международного договора Российской Федерации».[290]

Заметим в этой связи, что согласие государств на обязательность для них экстрадиционных соглашений обычно выражается ратификацией, ибо такой способ выражения согласия предусматривается самими соглашениями. Например, в ст. 29 Европейской конвенции о выдаче прямо говорится, что она подлежит ратификации и вступает в силу в отношении любой подписавшей стороны, впоследствии ратифицирующей конвенцию, через 90 дней после даты сдачи ее ратификационной грамоты на хранение Генеральному секретарю Совета Европы.

Выразив таким образом согласие на обязательность договора, государство не вправе ссылаться в качестве оправдания его невыполнения на положения своего внутреннего права, в том числе на то, что указанное согласие было выражено в нарушение того или иного положения внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, если только данное нарушение не было явным (т. е. объективно очевидным для любого государства, действующего в этом вопросе добросовестно и в соответствии с обычной практикой) и не касалось внутренней нормы особо важного значения.[291]

Следовательно, при том, что национальные УК или УПК могут устанавливать, скажем, определенные основания для отказа в выдаче лиц, совершивших преступление, значительное количество регламентирующих тот же вопрос экстрадиционных соглашений, а также наличие в них (обозначенного через оговорки или иным образом) разнообразия в позициях относительно данного вопроса предопределяет необходимость принятия решения исключительно на основе анализа конкретного договора. К этому обязывает, например, ч. 1 ст. 7 белорусского УК, которая устанавливает, что белорусский гражданин «не может быть выдан иностранному государству, если иное не предусмотрено международными договорами Республики Беларусь» (курсив наш. – А. Б.).

Иное дело – коллизии, возникающие между основным национальным законом (конституцией) и международным договором. Ведь изложенное выше положение ч. 1 ст. 7 белорусского УК дословно воспроизводит ч. 3 ст. 10 Конституции Республики Беларусь. Конституция же Российской Федерации не допускает выдачи собственных граждан. Поэтому положение о приоритетном действии международного договора, допускающего иное, в российских условиях не имеет силы, ибо в случаях, когда международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции, решение о согласии на его обязательность для России возможно только после внесения соответствующих поправок в Конституцию или пересмотра ее положений в установленном порядке. При этом дела о соответствии Конституции не вступивших в силу международных договоров разрешает Конституционный Суд РФ в порядке, определяемом федеральным конституционным законом. Не вступившие в силу для Российской Федерации международные договоры, признанные Конституционным Судом не соответствующими Конституции, не подлежат введению в действие и применению.[292]

а) Действие во времени

Как и любые другие нормативные акты, договоры о выдаче имеют свои пределы действия во времени, пространстве и по кругу лиц.

Прежде всего, для данных межгосударственных соглашений, как и для внутригосударственных правовых актов, столь же важны вопросы вступления в силу и утраты силы, коль скоро именно с момента вступления их в силу для Российской Федерации они подлежат выполнению ею, а до того лишь обязывают воздерживаться с учетом соответствующих норм международного права от действий, которые лишили бы договор его объекта и цели.[293] Примером пренебрежения данными обстоятельствами может служить следующее дело.

В ноябре 1994 г. сотрудниками ФСК были задержаны в Москве два сотрудника радиостанции «Свобода» – туркменские граждане X. Эсенова и X. Суюкова. Исполняющий в то время обязанности Генерального прокурора А. Ильюшенко заявил, что данное задержание осуществлено по ходатайству Прокуратуры Туркмении в соответствии с Минской конвенцией СНГ 1993 г. о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, тогда как на тот момент она еще не вступила в силу для России[294].

Впрочем, авторы, приведшие этот пример, допускают неточность, утверждая, что на момент задержания указанных лиц Россия даже не ратифицировала Минскую конвенцию. В действительности ее ратификация состоялась 4 августа 1994 г. путем принятия соответствующего закона. Но его принятие не означало автоматическое обретение силы данной Конвенцией, поскольку международные договоры вступают в силу в порядке и в срок, предусмотренные в самом договоре или согласованные между договаривающимися сторонами. В этом плане ст. 83 Минской конвенции предусмотрела, что настоящая Конвенция вступает в силу на 30-й день, считая со дня сдачи на хранение депозитарию (т. е. Правительству Республики Беларусь) третьей ратификационной грамоты, а для государства, ратификационная грамота которого будет сдана на хранение после вступления ее в силу, она вступит в силу на 30-й день, считая со дня сдачи на хранение его ратификационной грамоты. Россия депонировала свою ратификационную грамоту 11 ноября 1994 г., исходя из чего для нее Конвенция вступила в силу 10 декабря 1994 г.

Вступление в силу международных соглашений регулируется самим международным правом. В целом, эта проблема более сложна, чем во внутреннем праве, особенно если речь идет об обычных нормах.

Вступившие в силу для Российской Федерации международные договоры, решения о согласии на обязательность которых приняты в форме федерального закона, подлежат официальному опубликованию по представлению Министерства иностранных дел в Собрании законодательства РФ. Иные вступившие в силу международные договоры (за исключением договоров межведомственного характера) официально опубликовываются по представлению МИДа в Бюллетене международных договоров, а международные договоры межведомственного характера опубликовываются по решению федеральных органов исполнительной власти, от имени которых они заключены, в официальных изданиях этих органов. В том же порядке опубликовываются официальные сообщения Министерства иностранных дел о вступлении в силу международных договоров, заключенных от имени Российской Федерации и от имени Правительства Российской Федерации.[295]

Если аутентичность текста договора была установлена на двух или нескольких языках, текст на каждом языке имеет одинаковую силу, если договором не предусматривается или участники не условились, что в случае расхождения между этими текстами преимущественную силу будет иметь какой-либо один определенный текст. Вариант договора на языке, ином, чем те, на которых была установлена аутентичность текста, считается аутентичным только в том случае, если это предусмотрено договором или если об этом условились участники договора.

Прекращение (в том числе денонсация) и приостановление действия международных договоров также осуществляются в соответствии с условиями самого договора и нормами международного права. Скажем, в Европейской конвенции о пресечении терроризма говорится, что она теряет силу для любого договаривающегося государства «в случае его выхода из Совета Европы или прекращения его членства в Совете Европы» (ст. 15).

В соответствии с отечественными нормами прекращение или приостановление действия международного договора осуществляются органом, принявшим решение о согласии на его обязательность. В отношении межгосударственных договоров таким органом является Федеральное Собрание, которое принимает на это счет федеральный закон, направляемый согласно Конституции Президенту РФ для подписания и обнародования.

В случаях же, требующих принятия безотлагательных мер, действие международного договора, решение о согласии на обязательность которого принималось в форме федерального закона, может быть приостановлено Президентом с обязательным незамедлительным информированием Федерального Собрания и внесением в Государственную Думу проекта соответствующего федерального закона. Он же принимает решение о прекращении или приостановлении действия межправительственных договоров, согласие на обязательность которых давалось Правительством РФ.

Прекращение и приостановление действия международных договоров межведомственного характера производятся федеральными органами исполнительной власти, от имени которых заключены такие договоры, по согласованию с Министерством иностранных дел РФ, другими заинтересованными федеральными органами исполнительной власти, органами государственной власти соответствующих субъектов РФ и с разрешения Правительства РФ. Последнее принимает решения и о прекращении или приостановлении действия международных договоров межведомственного характера, если соответствующие вопросы имеют важное значение для государственных интересов России.

Официальные сообщения МИДа о прекращении или приостановлении действия международных договоров, заключенных от имени Российской Федерации и от имени ее Правительства, опубликовываются в изложенном выше порядке. Последствия же такого рода решений состоят в следующем.

Прекращение международного договора, если таковым не предусматривается иное или не имеется иной договоренности с другими его участниками, освобождает Россию от всякого обязательства выполнять его в дальнейшем, но не влияет на ее права, обязательства или юридическое положение, возникшие в результате выполнения договора до его прекращения; а приостановление действия международного договора освобождает Россию от обязательства выполнять его в течение периода приостановления в отношениях с теми участниками, с которыми приостанавливается действие договора, и не влияет в остальном на установленные договором правовые отношения с другими его участниками.[296]

Впрочем, в российской договорной практике трудно, пожалуй, отыскать случай, когда то или иное экстрадиционное соглашение было бы приостановлено, а тем более прекращено без какого бы то ни было его возобновления. Обычным является последовательное заключение договоров, относящихся к тому же вопросу.

Так, договор между СССР и Албанией об оказании правовой помощи по гражданским, семейно-брачным и уголовным делам от 30 июня 1958 г. сменил аналогичный договор от 30 октября 1995 г., договор с Болгарией об оказании правовой помощи по гражданским, семейно-брачным и уголовным делам от 12 декабря 1957 г. – аналогичный договор от 19 февраля 1975 г., договор с Кубой о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам от 28 ноября 1984 г. – аналогичный договор от 14 декабря 2000 г., договор с Чехословакией об оказании правовой помощи по гражданским, семейно-брачным и уголовным делам от 31 августа 1957 г. – аналогичный договор от 12 августа 1982 г.

При этом в каждом из вновь заключенных договоров в отдельной статье указывается, что со дня вступления его в силу в отношениях между договаривающимися сторонами прекратит свое действие предыдущий договор, а в некоторых из них специально оговаривается, что прекращение действия предыдущего договора не лишает правовой силы решений учреждений одной стороны, которые признаны и исполняются на территории другой стороны на основании этого договора.[297] Поэтому не имеет смысла и сопоставление ранее состоявшихся экстрадиционных решений с положениями нового договора о выдаче, измененными в сторону ее либерализации или ограничения, во имя пересмотра данных решений, к чему обязывает, например, ревизионная обратная сила уголовного закона, предполагающая распространение нового, более мягкого закона на преступления, по которым приговор вступил в законную силу.

Вместе с тем заключение нового договора о выдаче порождает вопрос о возможности его обращения на преступления, совершенные ранее его вступления в силу. Международное право не имеет на это счет общих императивных установлений. В ст. 28 Венской конвенции о праве международных договоров на этот счет говорится лишь, что положения договора не обязательны для его участника в отношении любого действия или факта, которые имели место до даты вступления договора в силу для указанного участника, или в отношении любой ситуации, которая перестала существовать до этой даты, если «иное намерение не явствует из договора или не установлено иным образом». Стало быть, каждое экстрадиционное соглашение может специально разрешать проблему его обратимости, безотносительно к факту наличия или отсутствия предыдущего соглашения, а также независимо от того, улучшает или ухудшает новое соглашение положение лица, подлежащего выдаче.

Такой же подход представляется приемлемым и для национальных экстрадиционных законов. Объясняется это тем, что правила обратимости национальных экстрадиционных законов или международных договоров о выдаче преступников не могут быть идентичными правилам обратимости законов о их наказуемости, ибо сама по себе выдача является не наказанием, а мерой правовой помощи, способствующей его применению. Поэтому не существует и обязанности в каждом экстрадиционном случае сопоставлять время совершения преступления, по поводу которого испрашивается выдача, со временем действия экстрадиционного соглашения. Некоторые из этих соглашений могут иметь только перспективное действие, распространяясь на юридические факты и правоотношения, возникающие после их вступления в силу, другие – только ретроактивное, распространяясь на деяния и порожденные ими уголовно-правовые последствия, совершенные или возникшие до их вступления в силу, а третьи обладают «двойным» эффектом действия: «вперед» и «назад».

Во всяком случае, практике известны примеры выдачи лиц по договорам, заключенным после совершения ими преступления или еще не вступившим в силу на момент его совершения. Такого рода выдача была признана возможной еще Оксфордской резолюцией, провозгласившей, что закон или договор о выдаче может применяться к преступлениям, совершенным ранее его вступления в силу (ст. 17). Об этом же говорится в ст. 85 Минской конвенции о правовой помощи 1993 г., действие которой «распространяется и на правоотношения, возникшие до ее вступления в силу».[298]

Специфика же судопроизводства по делам о международных преступлениях такова, что «разовые» трибуналы ad hoc, специально создаваемые для разбирательства конкретных дел, по определению учреждаются не ante factum, a post factum, т. е. после того, как событие свершилось.

В частности, Нюрнбергский и Токийский международные трибуналы, образованные соответственно 8 августа 1945 г. и 19 января 1946 г., были предназначены для привлечения к ответственности и наказания главных военных преступников Второй мировой войны, длящейся с 1 сентября 1939 г. по 8 мая 1945 г. на европейском континенте и по 2 сентября 1945 г. на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана, когда японское правительство подписало акт о безоговорочной капитуляции.