Глава 2

«Сову» ждали в армии. «Сова» была нужна. Неудивительно поэтому, что генерал Ачкасов, отложив в столице все свои многочисленные дела, приехал в полк, чтобы увидеть испытания нового, последнего образца прибора. В полку этом Ачкасов бывал уже не раз. Именно здесь много лет назад он руководил испытаниями новых, по тому времени, радиостанций. Потом тут же, все при том же командире полка полковнике Лановом, опробировал первый, еще весьма несовершенный прибор ночного видения. Был в полку в прошлом году на первых испытаниях «Совы». И вот снова оказался здесь.

Ачкасову нравился этот полк. И не потому, что это была какая-то сверхзаслуженная часть, хотя ее Боевое знамя украшали три орденских ленты. Не потому, что его городок и танкодром были оборудованы как-то по-особенному. Нравились Ачкасову люди в полку: их деловитость, уважительность к порученному им делу, принципиальность. Подчиненные Ланового никогда не кривили душой.

Лановой заботливо, как садовник, возделывающий молодой сад, из года в год прививал эти качества офицерам, те – солдатам. И со временем добился того, что в полку создалась устойчивая атмосфера взаимного доверия между людьми, этакий особый, творческий дух соревнования во всем, что касалось учебы, службы, досуга. Была и еще одна немаловажная причина, в силу которой Ачкасов распорядился направить «Сову» именно в этот полк. Дислоцировался полк в таком районе, в котором местность и погодные климатические условия самым наилучшим образом удовлетворяли всем требованиям испытаний.

Гул танков стал приближаться. К Ачкасову подошел подполковник Фомин, всего лишь месяц назад принявший полк от Ланового, и доложил:

– Первый и второй взводы ведет лейтенант Аверочкин. Третий взвод продолжает стрельбы. Командир роты капитан Кольцов тоже на некоторое время еще задержится на трассе.

– Что-нибудь случилось? – участливо осведомился Ачкасов.

– Все связано с проведением испытаний.

– Тогда понятно.

Гул нарастал. Казалось, от мощного шума машин подрагивает воздух. И вскоре Ачкасов почувствовал, именно почувствовал, ибо разглядеть что-либо в темноте леса было совершенно невозможно, что танки уже вышли на опушку. Здесь и был их пункт сбора. Это предчувствие подтвердилось. Гул оборвался, словно его никогда и не было, в лесу стало тихо. Только откуда-то издалека, точно запоздалое эхо, до вышки, возле которой стояли Ачкасов и другие прибывшие из Москвы специалисты, донесся продолжительный гудок электровоза.

Экипажи построили. Командир батальона майор Семин доложил об этом генералу. Ачкасов направился к строю. На вышке зажгли прожектор, на опушке стало светло. Ачкасов поздоровался с танкистами. В ответ раздался дружный хор:

– Здравия желаем, товарищ генерал!

Ачкасов подошел к правофланговому танкисту – высокому, на голову выше всех в строю, с тонкими кавказскими усиками на худощавом широкоскулом лице. Свет прожектора падал на лицо танкиста сбоку, и от этого оно выглядело очень рельефно, четко, будто высеченное из камня.

«Как же ты там, на своем месте, поворачиваешься, такой богатырь?» – подумал, глядя на правофлангового, Ачкасов, невольно представив его в танковой башне. Он протянул танкисту руку.

– Лейтенант Аверочкин! – представился тот.

Ачкасов задал Аверочкину несколько вопросов о маршруте движения танков и, выслушав в ответ короткие доклады, спросил:

– Ну а какие, товарищ Аверочкин, у вас, как у испытателя, есть замечания по работе нового образца?

Лейтенант на минуту задумался.

– По сравнению с первым вариантом в нем мало что изменилось, товарищ генерал, – доложил он.

– Вы стреляли с помощью этого образца?

– Так точно. Мой взвод стрелял на прошлой неделе.

– Ну и что?

– Упражнение выполнили. Давали пристрелочный выстрел.

– Вот это уже показатель! – сделал для себя вывод Ачкасов. – А без пристрелочного пробовали стрелять?

– Пробовали. Только непонятно, где снаряды искать надо, – усмехнулся Аверочкин.

– Чем объясняете это?

– Дальность до цели «Сова» по-прежнему показывает неточно, товарищ генерал, – ответил Аверочкин.

Генерал Ачкасов кивнул головой в знак согласия, словно ждал этого ответа. А может, дал понять Аверочкину, что его ответом вполне удовлетворен.

– Спасибо, лейтенант, – сказал он Аверочкину и шагнул вдоль строя дальше. Остановился возле командира второго взвода и тоже пожал ему руку.

– Лейтенант Борисов! – назвался тот.

Борисов был невысок, но плечист. Лицо его, круглое, с пухлыми, как у ребенка, губами, казалось очень добродушным.

– Ваш взвод двигался тем же маршрутом?

– Никак нет, товарищ генерал. Командир роты для каждого взвода разработал свой маршрут. Чтоб у всех были разные условия наблюдения, – ответил Борисов. – В колонну мы вытянулись только на последнем заезде.

– Это хорошо, – одобрил Ачкасов. – А что вы скажете о приборе?

– Мы его испытываем уже второй месяц, а ночь в день все равно переделать не удается.

– Такой задачи не ставится, – добродушно ответил Ачкасов. – Другого добиваемся. Прибор должен обеспечить оптимальные условия стрельбы и вождения. Обеспечивает это «Сова»?

– Не все, товарищ генерал. Водить, конечно, с ней можно. Но опять же на поворотах мы из колеи выскакивали.

Ачкасов обернулся к стоящей рядом молодой женщине. Многозначительно посмотрел на нее, сказал:

– Александр Петрович говорил мне, что один прибор будет спарен с контрольным замерителем. Сделано это?

– Его установили на танке командира роты, – ответила женщина.

– А командира роты до сих пор нет?

– Пока не видно…

– Жаль, – задумчиво проговорил Ачкасов и, заложив руки за спину, устремил взгляд в черноту неба, словно там надеялся увидеть Кольцова. Контрольные замеры, которые делал капитан, были бы сейчас очень кстати.

– Жаль, – повторил Ачкасов и закурил.

Фомин понял, по какому поводу сетовал генерал, и, взяв под локоть майора Семина, отвел его в сторону.

– Действительно, где Кольцов? – вполголоса спросил он.

– Замеры продолжает, – доложил Семин.

– Так долго? Да за это время весь танкодром можно вершками вымерить. Свяжитесь с ним. Пусть немедленно заканчивает и движется сюда! – приказал Фомин.

– Пытался, товарищ подполковник. Не отвечает.

– То есть?

– Возможно, рация у него вышла из строя…

– Порядка у вас нет, лучше это скажите, – не принял объяснения комбата Фомин. – Возьмите мою машину и срочно пошлите кого-нибудь за ним.

Но посылать не пришлось. До вышки, возле которой располагался пункт сбора, снова донесся гул танка. А вскоре в просветах между деревьями замелькали и лучи светомаскировочного устройства.

– Это Кольцов! Разрешите, я его встречу? – попросил Семин.

Фомин кивнул в знак согласия.

На опушке танк остановился. А когда Семин подошел к нему, из темноты, пересекая узкую полосу лучей, навстречу комбату шагнул Кольцов.

– Почему вы не отвечали на мой вызов? – без всякого предисловия строго спросил Семин.

Кольцов, как показалось Семину, даже зажмурился.

– Вы что, не слышите?

– Слышу. Сигнала вашего не слыхал, – признался Кольцов.

– У вас рация не работает?

– В полном порядке, товарищ майор.

– Так что же вы там, спали? Его генерал Ачкасов, командир полка ждут, а ему хоть бы что!

Кольцов вдруг улыбнулся. Перед его глазами все еще полыхало яркое пламя пожара. Он еще ощущал на своем лице его жар, слышал потрескивание горящих бревен, а потом и грохот взрыва цистерны. И как-то совершенно нелепо выглядел сейчас на фоне всего этого его сердитый комбат. Майор явно нервничал. И в другое время, в другой ситуации наверняка сумел бы передать свою нервозность и Кольцову. Но теперь его высокий, резковатый голос почему-то вдруг показался Кольцову просто смешным. Он не только не взвинтил капитана, а, наоборот, остудил его, успокоил.

– Дело там одно было, товарищ майор, – подавив ухмылку, объяснил Кольцов. – Железнодорожникам пришлось помочь.

– Я так и знал! – всплеснул руками Семин. – Железнодорожникам! Колхозникам! Всему белому свету! Да когда же вы, Кольцов, станете настоящим военным человеком? Когда поймете, что у вас есть свои задачи? Доложите мне обо всем рапортом. А сейчас немедленно отправляйтесь на доклад к генералу. Да хоть ему-то не ляпайте лишнего!

Кольцов козырнул. «А зачем еще рапорт? – подумал он. – Я и тут могу все рассказать подробно». Но он вспомнил о генерале, повернулся и скорым шагом направился к вышке. И пока шел, успел обдумать, что и как будет докладывать.

Ачкасов поздоровался с Кольцовым, как и со всеми офицерами, за руку. Взгляды их встретились.

– Все закончили? – очень спокойно спросил Ачкасов.

– Так точно, товарищ генерал, – ответил Кольцов.

– Вот и хорошо. Значит, у вас есть и впечатления, и доказательства. Ну так что, капитан, вы скажете о «Сове»?

– Мой экипаж, товарищ генерал, сегодня прошел тридцать пять километров. И вчера столько же. Но вчера, должен сказать, испытания проходили более удачно… – начал Кольцов.

– Как более удачно?

– Я в том смысле, товарищ генерал, что, очевидно, луна сегодня мешала. Да и туман тоже. Одним словом, путаницы сегодня было больше, – объяснил Кольцов. – Получается так: движемся, на экране появляется часовня. По всем признакам до нее еще километра два, а на поверку выходит – она совсем рядом.

– И контрольным замером можете это подтвердить? – спросила вдруг стоявшая рядом с Ачкасовым молодая, незнакомая Кольцову женщина.

– Естественно. Или такое. Спускаемся в низину. На экране помехи. Пытаюсь отстроиться. Ничего не помогает. Поднимаюсь из башни. Туман. Включаю светомаскировочное устройство. А представляете, какой бы я имел в руках козырь, если бы свободно мог ориентироваться в тумане?!

– Сквозь туман «Сова» пока видеть не научилась, – сказала женщина.

– Вот и я о том же, – согласился Кольцов. – Еще. При преодолении препятствий, на поворотах механик-водитель вынужден открывать люк, вести наблюдение за местностью невооруженным глазом. В поле видимости «Совы» слишком велико мертвое пространство.

– Не больше, чем у прибора, которым вы пользуетесь сейчас, – заметила женщина.

– А вы думаете, мы им очень довольны? Миримся…

– Продолжайте, капитан, продолжайте, – попросил Ачкасов. – Все, что вы говорите, очень важно.

– Так я и говорю: не приживется в этом варианте «Сова» в войсках. Другого помощника мы ждем, более надежного.

На лице генерала сразу четче обозначились морщины. Брови поднялись, сдвинулись к переносице.

– Вот как?

– Так точно.

– А ваши офицеры так конкретно не высказывались, – заметила женщина.

– А мы, простите, – обернулся к ней Кольцов, – хором отвечать не тренировались. Каждый высказывает свое мнение.

Сказал и снова увидел перед собой пляшущие языки пламени: багровые, лиловые, злые, жадные, лижущие, жалящие… «А если вам, мадам, про это, самое главное, испытание, которое никто не планировал, рассказать? Если вы узнаете, что ваша “Сова” при этом вообще оказалась беспомощной, как вы тогда будете ее защищать?» – подумал Кольцов.

– В таком случае посмотрим, что покажут контрольные замеры, – сказала женщина.

Кольцов окинул ее взглядом. Она была стройна, высока, светловолоса. Одета в полуспортивную форму: куртку и брюки. Ее лицо, руки, шея казались смуглыми то ли от загара, то ли от недостатка света, хотя прожекторы щедро освещали поляну. Большие глаза глядели строго и, как показалось Кольцову, холодно. Она не понравилась Кольцову. Было в ней что-то недоступное и чужое. А может, потому зародилась в нем неприязнь к этой модно одетой женщине в темных, слегка расклешенных брюках и лакированных туфлях, что до сих пор не мог понять, кто она, собственно говоря, такая, что он должен перед ней отчитываться? Впрочем, ответ на этот вопрос Кольцов получил неожиданно скоро. Генерал, обращаясь к офицерам роты, сказал:

– Я тоже думаю, что вы торопитесь с прогнозами. Войска – это не только танки. «Сова» видит дальше всех приборов. И поле зрения у нее значительно шире, чем у ее предшественников. А это уже очень много значит. А в общем, товарищи командиры, я понимаю, что ваши доклады здесь – это, если так можно выразиться, лишь ваше самое общее мнение о новом приборе. Очевидно, не только у командира роты, но и у каждого из вас найдутся и другие замечания. И нам будет очень важно и интересно их узнать. Поэтому сейчас инженер Руденко раздаст вам специальные бланки. Вы заполните их вместе с механиками-водителями. Потом в полку мы соберемся еще раз и обсудим все поподробнее… А пока спасибо вам за ваши труды. Дальше действуйте, как говорится, по своему распорядку.

Сказав это, Ачкасов повернулся и неторопливо направился к стоявшему неподалеку газику командира полка. Фомин последовал за ним. А Руденко достала из папки несколько плотных листов бумаги и протянула их Кольцову.

– Передайте их, пожалуйста, офицерам сами, – попросила она. – Только помните: после заполнения бланки становятся секретными. Пусть они их заполняют лучше в штабе. И еще: скажите, когда вы поставите танки в парк? Мне бы самой хотелось снять ленту с замерителя…

– А это уже когда командир полка прикажет, – коротко ответил Кольцов, подумав: «А Звягин говорил, что приехал подполковник! Должно быть, однофамильцы».

Руденко протянула Кольцову руку, кивком головы попрощалась с командирами взводов и пошла следом за Ачкасовым к машине. А к Кольцову, словно того и ждал, подступил Семин. Майор не встревал в разговор в присутствии старших. У него такой привычки не было вообще. Но, несколько раз перехватив его взгляд, Кольцов понял, что комбат чем-то очень недоволен. Семин энергично махнул рукой офицерам, что должно было означать: «Занимайтесь своим делом», и, понизив голос, с обидой проговорил:

– Я же вас, Кольцов, предупредил. Неужели вы как-нибудь по-другому не могли высказать свои замечания? Я смотрел, генерала аж перекосило!

– Какое это имеет значение, товарищ майор? Я сказал то, что думал.

– Да как сказали-то! – вспыхнул Семин. – Словно механику-водителю разбор занятий делали. Вы знаете, кто такой генерал Ачкасов? Представитель Министерства обороны! Командиру полка сам командующий округом звонил, предупреждал, чтобы порядок при испытаниях был образцовый.

Семин взметнул брови, вдруг осекся и безнадежно махнул рукой.

– Одни от вас, Кольцов, неприятности. И валятся они ни за что ни про что на меня. А вы думаете, у нас недоделок нет и в батальоне все в порядке? И Ачкасов этого не видит? Видит. И теперь молчать о них не станет. Вы ему наговорили, а он там где-нибудь скажет, что ему у нас не понравилось. Так оно и получается…

Кольцов молчал. Круг подобных мыслей и забот своего комбата был ему хорошо известен. Знал Кольцов и то, что никогда не находил в этих вопросах с майором общего языка. И потому, выждав еще немного, он безо всякой обиды спросил:

– Разрешите выдвигаться в полк?

– Выдвигайтесь. А когда заполните бланки отчетов, покажите их мне, – распорядился Семин.