Вопросы накатывали на его сознание и откатывались, не накрываясь ответами. Минут через десять вопросов стало меньше, холодок перестал тревожить кожу, и, более того, внутри разлилось до невозможности приятное ощущение. Кириллу было так тепло и радостно, как… Странно: не пришло в голову ни одного сравнения… Вообще почему должны приходить в голову сравнения? Раньше они тоже никогда не приходили… По неизвестной причине появилось настойчивое желание посвистеть какой-нибудь легкий мотивчик.

Кирилл решил не опускаться до такой неадекватности, как свист по НЕИЗВЕСТНОЙ причине. Он ограничился тем, что встал наконец с дивана и отправился на кухню к своей очаровательной зомби-девушке. По пути он заглянул в спальню и, вытащив из гардероба свежую рубашку, переоделся. Старая, от которой несло то ли рвотой, то ли крысоящерами, полетела в корзину для стирки. Воспоминание о монстрах заставило передернуться, но настроение, к счастью, не испортило. Очутившись в ванной комнате, он заодно почистил зубы, кислое зловонное дыхание не вязалось с ощущаемым им внутренним подъемом.

Лина возилась у плиты над мясным рулетом, ароматным и манящим. Было ли в рулете мясо, неизвестно. Полуфабрикаты продавали в замороженном виде одинаковой квадратной формы, наиболее удобной для перевозки. Состав на упаковке не писали, адекватному зомби достаточно простой картинки, чтобы понять, что он покупает. Впрочем, голода Кирилл в данный момент не испытывал совершенно. Он остановился в дверях, молча рассматривая свою постоянную подругу. Лина была почти такого же роста, как он сам, только гораздо более тонкая и хрупкая. Старые потертые джинсы, давно пригодные только для домашней носки, идеально обтягивали ее ноги и бедра без единого лишнего миллиметра. Узкая талия любопытной полоской между джинсами и короткой маечкой вызывала самые неприличные помыслы. Странно, но, покупая каждые выходные по целому вороху одежды, дома Лина предпочитала ходить в этом неказистом наряде. Разумеется, если никого не было рядом. Кирилл в этом случае считался за никого. Бирка на джинсах от многочисленных стирок потеряла свою второразрядную белизну, максимально приблизившись к серому цвету. Говорить об этом подруге не стоило. Джинсы ей нравились, но при малейшем намёке на третий разряд прямой дорогой ушли бы в утилизацию, в один из десяти ящиков для отходов, что стояли в мусорном закоулке. Каждый адекватный зомби должен тщательно сортировать свой мусор. И у каждого адекватного зомби мусора образуется очень много.

Лина обернулась. Наверно, ощутила взгляд на спине. Зомби вроде не должны такого ощущать, но иногда получается. Зеленые глаза ее светились удовлетворением. Рулет, очевидно, получался на славу. Растрепанная прядка светлых волос, сбежала из тугого узла на макушке и независимо металась над дугами бровей, так и норовя залезть в глаз. Руки зомби-девушки были испачканы, поэтому с наглыми волосами она пыталась справиться иным образом. Время от времени она смешно оттопыривала нижнюю губу и нервно дула вверх. Прядка в ужасе отлетала при этом, но тут же возвращалась и настырно лезла обратно.

– Потерпи. Уже скоро. – Лина улыбнулась ему так, как улыбаются только самые красивые актрисы сериалов, и только когда обращаются к своим любимым (естественно, самым красивым героям сериалов). – Новости уже закончились? Что интересного?

Интересоваться жизнью постоянного друга и непринужденно беседовать на все возможные темы – это верх адекватности. Кирилл издал неразборчивый звук. Может, хмыкнул, может, помычал. Разговаривать о крысоящерах не было желания.

– Как всегда, все хорошо. – Его голос прозвучал неожиданно хрипло. – Мы надежно защищены от неадекватных…

Голос в конце фразы дрогнул, и Кирилл откашлялся. Лгать зомби не могут… как и выключать Главные новости… как и уклоняться от общения… Да он, в общем-то, и не солгал…

– Мм… Здорово. – Лина пробовала соус с деревянной ложки и явно ожидала продолжения.

Однако внимание Кирилла опять захватила ее фигура, так соблазнительно обтянутая мягкими разношенными джинсами. Он сделал пару шагов вперед и прижался к ней сзади, нежно, но настойчиво обхватив за талию оставшейся рукой. Девушка вначале не поняла его намерений. Инстинкт близости не должен срабатывать на кухне, равно как и где-либо еще, кроме спальни. Однако, когда его губы уткнулись в пленительную ямочку на ее затылке, она в недоумении развернулась.

– Милый, после ужи…

Конец фразы Кирилл украл поцелуем.

Его рука прижимала тонкое тело подруги. Даже с одной рукой он был явно сильнее, и у Лины никак не получалось выскользнуть. После третьего поцелуя (кажется, раньше он никогда так не целовался, и точно никогда ему не было так приятно от поцелуев) попытки девушки сбежать сошли на нет. Место было неадекватным, обстановка – совершенно неадекватной, но объект был привычен и адекватен. Великий инстинкт близости включился и заработал в полную силу, отключая на время остальные инстинкты. Хорошо хоть она успела повернуть ручку на плите, уже почти готовый рулет был спасен.

Маечка первая полетела на плиточный пол, открывая для ласк небольшие упругие груди. Странно, раньше они не казались ему столь прекрасными. Никогда он не обращался с ними так нежно. Джинсы послушно последовали на пол за остальной одеждой. Остановиться было уже невозможно… Кухонный стол оказался, как ни удивительно, идеально подходящей высоты…

Близость взорвалась внутри Кирилла невероятными ощущениями. Не было даже намека на ту, безусловно приятную, томность и тянущее удовольствие, что он получал обычно с Линой или предыдущими своими подругами при реализации инстинкта. Удовольствие в этот раз было резким, острым, невероятно сильным… Движения рваные, дерганые… Освобождение пришло быстро, почти сразу. Кажется, кто-то из них кричал, возможно, оба…

Наконец вернулось зрение и ощущение окружающего мира. Он стоял, тяжело дыша, у края кухонного стола почти одетый. Лина, полностью обнаженная сидела на краю, обняв его руками за шею и ногами за талию. Одной рукой он нежно гладил ее по спине. Было невероятно, безумно хорошо. Только ноги от напряжения, казалось, в любое мгновение отнимутся или вообще отвалятся, как подлежащие утилизации руки.

Кирилл плотно прижал к себе девушку и приподнял. Сил хватило. Она инстинктивно вцепилась в него, но ничего не сказала.

– В спальню… – Звуки слов, сорвавшихся с его собственных губ, показались ему совершенно чужими и неподходящими.

Нужно было сказать что-то другое. Хотелось сказать что-то другое. Но что?.. Он отнес ее на постель и положил поверх покрывала. Сам рухнул рядом. Она посмотрела на него еще затуманенными, будто потерянными глазами. Ему захотелось поцеловать ее, и он сделал это. Она промычала в ответ невразумительно и нежно и долго смотрела на него в полумраке комнаты. А он, уперев взгляд в потолок, не думал ни о чем, только чувствовал близость горячего прижавшегося к нему ее тела.

Минут десять они пролежали, приходя в себя. О возвращении чувства реальности возвестило успокоившееся ровное дыхание и возглас Лины:

– Милый, я же позавчера постирала это покрывало! – Впрочем, тон был скорее мягким и кошачьим, чем возмущенным. – Топай в душ!

Она соскочила с кровати первая и пронеслась в ванную комнату. Видимо, сработал инстинкт очищения. Через несколько минут уже чистая, в ярко-голубом халатике с новой белой меткой на рукаве Лина выпорхнула из ванной, явно вернувшаяся в обычное свое состояние. И лишь совершенно ненужная активность в поведении и по-прежнему слегка потерянные взгляды, на миг задерживающиеся на Кирилле, свидетельствовали о том, что произошедшее не стерлось еще из ее памяти.

– Ты еще валяешься! Это уже слишком! – Ее милый носик намеренно возмущенно топорщился. – Быстро мыться и за стол.

При слове «стол», что-то, видимо, пришло ей в голову и настолько отвлекло, что она убежала на кухню. Вставать не хотелось. Мыться тоже не хотелось. Кирилл прислушался к себе. Никакой инстинкт в данный конкретный момент не зудел у него внутри, не толкал ни на какие действия… Ничего… Странное и интересное ощущение. Впрочем, надо встать и помыться. Почему надо, непонятно, просто надо.

Горячая вода обожгла плечи, снова вернула к утренним мыслям о потерянной руке. На этот раз, однако, эти мысли долго не задержались в сознании. Мешанина из обрывков картин и образов, бессвязных и пустых, не давала сосредоточиться. Он выключил воду, вышел из душа и отряхнулся всем телом так, как отряхивается собака, покидая воду. Только потом взял полотенце и вытерся насухо.

Стол на кухне был уже накрыт, и ничто не напоминало о том неадекватном действе, в котором сей стол против воли своей поучаствовал всего-то полчаса тому назад. Интересно только, стол участвовал в нем против воли? Лина принесла и поставила бокалы, налила в них какую-то сладкую бурду из темной бутылки с белой этикеткой и села напротив. Накрывая на стол, она, очевидно, успела упорядочить свои мысли. Взгляд ее был чист и ясен.

– Милый, подай хлеб. – Она протянула руку и совсем обыкновенным жестом погладила его по щеке. – Это, наверное, так трудно, без руки реализовывать инстинкты…

Сочувствие переполняло ее речь. Где-то Кирилл это сегодня уже слышал.

– Впрочем, хорошо, что близость мы уже реализовали, теперь у меня будет время на кучу дел вечером. – Прояснившееся выражение лица должно было подчеркнуть радость, испытываемую зомби-девушкой от этого факта. – Я обещаю, как только ты оформишь новую руку, мы обязательно сразу реализуем инстинкт близости в нормальной обстановке.

Кирилл не испытал от этого обещания большой благодарности, но наклонился через стол и поцеловал Лину в нос. Докуда дотянулся, туда и поцеловал. И потом он точно видел такую сцену в каком-то сериале.

– Как жаль, что я не помню, как мне было трудно при замене рук! Но столько информации… – Его постподруга была совершенна в своей роли. – Я уверена, ты мне тогда очень помогал.

И она действительно была в этом уверена. А почему и нет?

Оставшаяся часть ужина и вечера была проведена в непрерывной болтовне с ним, с зомбифоном и даже с зомби-панелью. Хорошо, что при включении последней, они не попали на новости. Спать легли поздно, но совершенно обычно. Только путаница из образов не оставляла голову Кирилла до самого бессознания. Может быть, и во время бессознания, но на следующее утро Кирилл этого не вспомнил.